Тайное чудо для магната. Вернуть любовь (СИ) - Шарм Кира. Страница 26
— Странное тут дело, Оль. Рогожин еще после того первого раза, как приехал, Марточкой интересовался. Документы ее спрашивал. Про родителей и есть ли они.
— О, Господи!
Хватаюсь за сердце. Вот сейчас мне совсем плохо!
Догадался? Неужели?
А если он ее заберет? Насовсем? Украдет моего ребенка!
Хотя, это же Рогожин. Ему и воровать никого не нужно. Если догадался, то просто сделает тест ДНК. И заберет Марточку к себе. Меня еще и родительских прав лишит!
— Что вы ему сказали?
Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить Иру Олеговну за воротник и не встряхнуть хорошенечко.
— Пока ничего, — пожимает плечами. — Сказала, что документы в столице, на оформлении. И еще не пришли.
— Ладно.
Тереблю край шарфа, превращая его в бахрому.
— Но чего ты так испугалась? Не пойму тебя, Оля. А что, если малышка ему понравилась? Ну вот в душу запала. Так ведь бывает. Я и таких видела, кто вот с первого взгляда в ребенка просто влюблялись. И они становились после прекрасными родителями сироткам!
— Марта не сиротка!
— Конечно, Оля. Конечно. Разве я такое говорю? Но все же подумай. Ты одна. Тебе давно замуж бы нужно. А Рогожин… Это же… Это же мечта! Красивый. Умный. Уверенный в себе. Детей вон, как любит. Детским домам помогает. Я вот подумала сейчас. Может, потому и помогает? И ездит по детским домам поэтому? Детей-то у него нет, а возраст — то уже давно для отцовства. Может, он детей иметь не может? Поэтому и ездит. Присматривается. И Марточка наша ему в сердце и запала. И ведь и он ей! Ни разу не видела, чтобы она к кому-то так тянулась! Хотя Василий вон, как старается. А она ни в какую.
— Вы вот сейчас о чем, Ира Олеговна? Вы что? Хотите меня ребенка лишить? Да как вы…
— Зачем лишить? Почему? Оля. Я ведь не об этом! Семья у вас может получиться. Всем хорошо будет! О тебе думаю!
— Какая семья? Ничего, что у него жена есть?
— Ну, а что? Кто эту жену видел, а? Ее с ним не было, когда он еще в первый раз приезжал. И теперь. Он, как отель выкупил, сколько уже времени здесь живет? Видел кто-то эту его жену? Нет. То-то же!
— Это ничего не значит.
Боже. Мне плохо! Очень плохо!
— Может, она лечится где-нибудь. Или отдыхает на каких-нибудь морях. Или бизнес у нее свой в столице. Да мало ли!
— А я так тебе скажу, Оля. Был бы у них счастливый брак, он не сидел бы здесь в одиночку. Может, не он. Может, жена его детей иметь не хочет. Или не может. Жена не стена, в конце концов. Подвинуть можно. Не в средние века живем. Развод дело привычное в наше время. А ты… Ты счастлива будешь.
— Вот уж нет!
Срываюсь.
Изо всех сил ударяю кулаком по стене. Ноготь ломается прямо до мяса.
— Не смейте. Слышите. Не смейте вот так… Я сама как-нибудь со своей личной жизнью справлюсь! И нет у меня ничего с Рогожиным! И никогда не будет! Точка! А сердцем ребенка я играть вам не позволю!
— Ну хорошо. Хорошо. Прости меня, Оля. Я ведь как лучше хотела. Ну?
— Просто. Никогда больше так не делайте! И Марточку ни с кем не отпускайте без меня! Даже с Василием. И еще. Ира Олеговна. Очень вас прошу. Не говорите Рогожину, что я мать Марточки! Пожалуйста!
— Хм…
Ира Олеговна прищуривается. Начинает сканировать меня взглядом. Как когда-то в детстве. Она всегда умела безошибочно определить, кто нашкодил.
— Ладно, Оля. Не скажу. Но… Кажется, я не так уж и не права… А говоришь нет у вас ничего!
— Хорошего точно ничего. Он тиран и деспот!
— Ну-ну. Посмотрим, — Ира Олеговна постукивает пальцами по стене.
— Кстати. А вон и его машина. Зря ты волновалась. Приехала наша Марточка!
Я резко прячусь на стеной, делая Ире Олеговне выразительные страшные глаза.
Она кивает, понимая, и быстро идет вперед. Навстречу Рогожину и Марточке.
Осторожно выглядываю из-за стены.
Странные, противоречивые чувства пламенем и льдом проносятся внутри. Замораживают и обжигают прямо на физическом уровне!
— Они заходят вместе. Вернее, не так. Рогожин несет на себе явно утомленную поздним временем и впечатлениями Марточку.
А она… Она буквально висит на его шее. Крепко обнимает одной рукой. А другой еле удерживает огромного серо-белого плюшевого кота…
Боже! Как же они сейчас похожи!
Сердце замирает. Какой вообще был шанс на то, что они когда-нибудь встретятся!
Вместе с ними в приют залетает морозный свежий воздух. Какое-то странное ощущение праздника. Многие дети тоже возвращаются. Со смехом и шумом. Их приводят обратно горе-отцы.
Но я никого не вижу. Мне кажется, что Фил и Марта становятся необычайно высокими. Выше всех.
— Ну же, малыш. Просыпайся. Мы приехали, — Рогожин произносит каждое слово с таким необычным для него теплом, что сердце сжимается!
Так… Так он говорил только со мной… Когда — то…
И смотрит на нее так…
С щемящей нежностью и капелькой сожаления.
Так он иногда, правда, редко, смотрел и на меня. Когда ему предстояло уехать по каким-то важным делам в командировку.
Задыхаюсь. Снова вижу прежнего Фила.
Таким он был только со мной!
Для остальных была маска. Непроницаемая. Успешный бизнесмен. Жесткий руководитель. Умелый переговорщик.
Но для меня…
Для меня эта маска открывалась! И за ней я видела именно того, кого до сих пор не могу забыть!
Боже!
А вдруг он понял, что она его дочь? Вдруг узнал? Это же только слепой не заметит!
— Не хочуууу…
Тянет моя малышка, прижимаясь к Рогожину еще сильнее.
— Зачем ты уходишь? Ирррра Олеговна сейчас всем теплое молоко даст. Я и для тебя попрррошу! Ты оставайся. Если надо, я тебя тоже сплячу. У меня под кловатью места хватит на вас двоих!
— Мне пора, малыш, — Рогожин с сожалением качает головой, опуская еще сонную малышку на пол.
Придерживает ее, чтобы удержалась на ногах. Подхватывает этого огромного кота, которого Марточка чуть не роняет.
— А куда? Кто тебя ждет?
Ох же, дети! У них всегда так много вопросов!
Но на самом деле и я тоже очень бы хотела это знать. Так сильно, что вылетает сердце.
Кто еще ждет Рогожина? Так же, как моя малышка, даже не зная, кто он ей на самом деле? И где?
— Вы очень поздно, Филипп Станиславович, — Ира Олеговна деловито подходит к этой парочке.
— Простите, Ирина Олеговна. Увлеклись. Я даже не подозревал, что в детской комнате в вашем городе может быть так интересно! Время пронеслось незаметно!
— И сладости, — радостно сдает моя малышка Рогожина со всеми потрохами. — там столько сладостей! Ну, их много было. Это надолго. Слазу не съешь!
— Марточка!
Ира Олеговна берет малышку за руку. Наклоняется, строго сводя брови.
— Какие сладости? Я ведь говорила. Не больше одних взбитых сливок!
Теперь она переводит строгий взгляд на Рогожина. Явно понимает, что он не внял ее напутствию.
А я улыбаюсь.
Потому что наша любимая наставница смотрит на него так же, как на каждого нашкодившего сорванца в этом доме!
— Только одни, — разводит руками Рогожин.
По-мальчишески улыбается.
Вот же. Врун!
Можно подумать, я свою хитрюгу не знаю! Даже Маришка украдкой ей всегда покупает еще и шоколадный бисквит. И безе. А уж Рогожин точно не смог удержаться! Марточка кого хочешь умеет убедить! Особенно когда так очаровательно и невинно хлопает глазками, что можно подумать, будто она сто лет не ела! А против ее улыбки вообще устоять невозможно!
— Марта! Но ты то! Ты — то должна была сказать, что уже поздно и пора возвращаться!
Ира Олеговна строго отчитывает мою девочку. Которая…
Ну, как всегда. Очаровательно улыбается в ответ!
Даже я перестаю с ней быть строгой, когда она так делает.
И кое-кто это знает! Пользуется совершенно сознательно, между прочим!
И вот я смотрю на них. Таких одинаково нашкодивших и совсем не раскаивающихся. С такими одинаковыми улыбками на все лицо!
Это же почти зеркало. Просто маленькая копия рядом с большим оригиналом!