Враг с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 20

А когда мы с баронессой оторвали́сь, наконец, друг от друга, я выбрался из-за стола и протянул ей руку:

— Пойдём!

— Куда?

— В спальню, конечно! Куда же ещё?..

Новая ночь выдалась такая же бурная, как предыдущая. Чего мы только не вытворяли в постели! А стоны и крики, доносящиеся сегодня из спальни, слышало, наверное, всё поместье. Закончили, правда, на этот раз раньше, уже в середине ночи. Но это лишь потому что начали раньше, а так могли бы и до утра куролесить.

Проснулись, когда за окном уже вовсю светило яркое солнце. Ну, как проснулись. Просто я вдруг прямо во сне ощутил, что рядом никого нет, и открыл глаза. В кровати я и впрямь находился один. Пао сидела на пуфике перед зеркалом и расчёсывала волосы. Одежды на женщине не было, она даже в простынь заворачиваться нужным не посчитала. Момент, вообще говоря, как в каком-нибудь любовном романе или кино, и не использовать его стало бы с моей стороны непростительной глупостью.

Тихо соскользнув на ковёр, я осторожно подкрался к «ничего не подозревающей» баронессе и… следующие полчаса у нас опять были заняты. Самое то для зарядки. И в тонус приводит, и настроение на весь день обеспечивает…

После завтрака я два часа провёл в репликаторной — делал заготовки для трёх малых скрутобоек. Единственная, которая у нас имелась до путешествия в мир-без-времени, рассыпалась при прорыве в зону тумана, а без этой приблуды, так же как без кристалла власти и амулета, баронский титул по флорианским меркам выглядел не конца подтверждённым.

Да и в Империи эта штука тоже кое-что значила. Пусть только в кругу высшей имперской аристократии, но всё равно — попасть без неё в главный дворцовый бункер было практически невозможно. Кстати, пока Анцилла ставила на уши всю державу, я как-то совсем позабыл, что оставил там бывшего регентского конфидента. Проведя в императорском бункере без малого месяц, несчастный Гильермо чуть коньки не отбросил. Конечно, не в том смысле, что ему было нечего есть и пить, а в том, что, полностью лишённый связи с внешним миром, не получая никакой информации, что происходит в Империи, помощник герцога Дария впал в депрессию и, как он сам потом признавался, начал подумывать о суициде. Даже петлю себе в главном зале соорудил, подвесил на потолок и по несколько часов в день медитировал перед ней, сидя на табуреточке.

Мозги мы ему, конечно, промыли, к делу пристроили, нормальный такой агент влияния получился — не за страх, а за совесть работает, за домом Галья́ присматривает, чтобы они опять там чего-нибудь не учудили…

За час до обеда баронесса позвала меня в детскую. Честно сказать, я шёл туда, жутко волнуясь. Всё-таки опытным папашей назвать меня было сложно. Рождения что Риды, что Талвия я пропустил, и, как вести себя с маленькими девочками, заранее не учился. Но, к моему удивлению, оказалось, что это не так уж и сложно. С сыном, поскольку он уже говорил, было и то труднее. А с Ридой всё прошло на ура. Сначала я изображал бодающегося бычка, потом возил её на спине, затем она кормила меня с ложечки невидимой кашей, дальше мы катали по полу тряпичные мячики, а завершилось всё тем, что она просто уснула у меня на руках, и я осторожно передал её няньке.

Пао, глядя на нас, похоже, была на седьмом небе от счастья. Не понимаю, почему все женщины млеют, когда их мужчины играются с собственными детишками, но раз им от этого хорошо, так почему бы им в этом не поспособствовать? Много времени это не отнимает, сил, соответственно, тоже, а результат замечательный — ночью всё воздаётся сторицей, по полной программе. С Анциллой, по крайней мере, именно так и было. После моих немудрёных игр с Талвием мы с его мамой любились особенно страстно, прямо как в первый раз…

После обеда я снова отправился в репликаторную — продолжать работу над скрутобойками.

А затем ко мне снова пришла Паорэ и предложила съездить к святилищу. Только не к тому, которое в зоне, а к нашему, возле поместья.

К святилищу мы отправились вдвоём, без сопровождающих. Взяли двух лошадей, нагрузили в седельные сумки всякую всячину, и поехали. Таг, оставшийся в поместье за старшего по части охраны, попытался, правда, всучить нам пару бойцов для эскорта, но я отказался. Сказал, что и сам могу защитить и себя, и миледи и, вообще, в сегодняшнем променаде нам желательно обойтись без свидетелей. Таг изобразил каменную физиономию, но, едва моя спутница отвернулся, продемонстрировал мне большой палец. Да и охранники на воротах, судя по тому, как хитро они поглядывали в нашу сторону, тоже всё правильно поняли.

До святилища мы добрались примерно за час. Могли бы быстрее, но просто не видели смысла спешить. Погода хорошая, лошади смирные, воздух свежий, настроение великолепное.

В сам мавзолей заходить не стали, устроились рядом. Потоки силы, тянущиеся сквозь алтарь, выглядели, словно кусочек радуги. Не такой, конечно, какой её привыкли видеть обычные люди, а чисто «барьерной». Здесь она состояла из двух цветов — белого и золотистого. Тех самых, которыми мы когда-то ломали защиту над Флорой. Защита, правда, уже заросла, но потоки остались. Как память, как символ, как подтверждение того чувства, от которого мы потом открещивались всеми силами. Зачем? Причины, как я теперь понимаю, были абсолютно надуманными…

А вечер оказался и вправду хорош. Тихий, безветренный, по-летнему тёплый. И даже комары нас сегодня не беспокоили. Я разжёг костерок, Пао установила палатку. Ну, прямо как простые туристы, путешествующие по Среднерусской возвышенности. Ностальгия, однако. Я ведь так и не сподобился сводить своих инопланетянок в поход по родным местам, хотя такая возможность, безусловно, имелась. Теперь вот навёрстываю, как умею.

Картошечка, запечённая в углях. Мясо, зажаренное на самопальной решётке. Дым от костра. Вино в плетёной бутылке. Стрёкот местных «цикад». Растёкшаяся по небосводу защитная дымка, усеянная мириадами видимых только через «барьер» огоньков…

Мы пили вино, перекидывали из руки в руку испёкшиеся картофелины, дули на них, чтобы они побыстрее остыли. Дегустировали моё «барбекю» (кстати, ничего получилось, сочное, ароматное, с поджаристой корочкой). Болтали, шутили, смеялись. Вспоминали, как пробирались лесами в северные провинции, как я чуть не прибил «покусившегося» на мою женщину Борсия, как брали штурмом захваченный бандитами замок… Лежали на мягкой траве, смотрели на звёзды… Занимались любовью… без фанатизма… наслаждаясь каждой секундой близости…

Ближе к полуночи, уже лёжа в палатке, я вдруг спросил приткнувшуюся ко мне Пао:

— Слушай… а что бы ты мне сказала, если бы я… ну, в общем, если бы я сказал, что хочу остаться?

— В смысле? — подняла голову женщина.

— Ну… если бы я сказал, что не хочу никуда улетать, а хочу остаться с тобой, здесь, навсегда, на Флоре, в нашем замке, в нашем баронстве, а? Я думаю, в прошлый раз мы сделали глупость, расставшись. Огромную глупость. Но ведь её ещё можно исправить, да?

Пао молчала секунд пятнадцать.

— Знаешь, Дир… Если бы ты сказал мне это тогда, я бы, наверно… считала себя самой счастливой женщиной во Вселенной…

Она внезапно запнулась на полуслове, обвила мою шею руками и жарко поцеловала в губы.

— А что… сейчас? — хрипло пробормотал я, когда мы закончили целоваться.

— Сейчас? — тихо вздохнула Паорэ. — Нет, Дир. Сейчас уже нет.

— Но… почему?

— Потому что ты любишь не только меня. Даже если тебе иногда кажется, что это не так. Раньше ты, наверное, смог бы забыть Анциллу, и я бы тебе помогла. Но теперь она стала твоей женой, у вас есть сын, а скоро будет ещё. И если ты вдруг решишься оставить их, то вскоре и сам не заметишь, как станешь несчастным, а вместе с тобой стану несчастной и я… Ан, она сильная, она сильнее меня, она это переживёт. Но я уверена, нас она не простит. Потому что это предательство. Особенно сейчас, когда нам известно, что миру грозит неведомый враг, и только мы трое можем остановить его… Но даже и это не самое главное. Самое главное: ты любишь её так же, как и меня, а может быть даже и больше. Я это чувствую… Раньше, пока я не знала Анциллу, я её ненавидела. Я ненавидела эту женщину, о которой ты иногда вспоминал во сне, но делала вид, что не слышу. А вообще она меня просто бесила. И ты меня тоже бесил. Я просто не понимала, как это можно — спать со мной, зачать со мной дочку, говорить мне, что любишь, что я для тебя единственная, но в то же время думать о той, которая тебя бросила и подставила… И ты абсолютно прав, мы оба тогда совершили ошибку. Большую ошибку. Я стала тебя отталкивать, сказала, что не люблю, а ты мне поверил и улетел… Если бы ты тогда не поверил! Если бы не поверил… Ведь это же было так просто! Но ты поверил, а я поняла это слишком поздно…