Лейкоцит (СИ) - Захаваев Антон Евгеньевич. Страница 38

— И если его повредить, то конкретный мирмик, как-бы типа… В пространстве потеряется?

— Типа того. Там все на порядок сложнее, но общую суть ты уловил. Да, разумеется, у данного мирмика останутся ещё обоняние и слух, но они…

— Является для него откровенно второстепенными органами чувств. — Закончил я за ту.

— Угу. — Подтвердила та. — Вот только мирмик не дурак, чтобы подставлять своё уязвимое место, а потому защита этой точки идёт у него на уровне инстинкта.

— Ясно. Учел. А… — Я на мгновение замялся. — Вот тот самый основной орган чувств, он чего именно делает?

— Определяет тепло, а также… — Нагайна внезапно прямо на середине фразы осеклась, и откровенно нервным взглядом впилась в темноту.

— Идут? — Буквально прочитал я её мысли. — Та стая собралась-таки с духом, и теперь медленно идёт сюда?

— Угу. — Нервно сглотнув подтвердила змее-баба, действительно прячась за мои с рептилоидами спины. — И ещё…

— Их там стало больше, да? Сколько?

— Одиннадцать. — Хором прошептали Кенджш и Пинджш. — Их там теперь аж одиннадцать. Находятся примерно в пятидесяти метрах от нас. Двигаются медленно, и постоянно скалятся.

— Отлично. — Молниеносно хватая Монаха сзади за горло, и прикрываясь тем, как живым щитом, внезапно поймав откровенно охотничий азарт хищно оскалился я:

— Значит, так. Сейчас все слушаем мои команды! Да, я новорожденный! Всего лишь, новорожденный! Однако вы все, если хотите жить, поголовно сейчас должны заткнуться, и слушать мои команды! Первое. Свет не гасить. Второе. Нагайна. Прижмись спиной к стене, и готовься колоть мирмиков по дуге, через наши головы. Третье. Кенджш и Пинджш, станьте слева и справа от меня так, чтобы мы втроём образовывали около моей самки полукруг. — Дождался пока они выполнят мои распоряжения, и продолжил. — Сейчас, как только мирмики подойдут достаточно близко, я первым выхожу вперёд, и их провоцирую. Они в свою очередь начинают драть этого… — Я мотнул башкой в сторону приговоренного мной к закланию Монаха, а вы… Просто постарайтесь во время этой форы не тупить. В частности Кенджш и Пинджш в первую очередь должны бить по слабому месту этих мирмиков, а Нагайна… — Я вновь покосился на змее-бабу. — Два твоих потенциальных укола должны быть подстраховкой для Кенджша и Пинджша, на случае если эти двое где-то совершат промашку.

— Поняли. — Словно цикл перед этим репетируя хором отозвались все трое.

— Ну, вот и молодцы. — Искренне улыбнулся я. — И помните. Наша первоочередная задача, сейчас, во время их первой же атаки, вывести из строя, как можно больше противников. Остальных потом, если не разбегутся, добить будет не проблема.

— Но… — Подключился к разговору ещё и Монах. — Но… Ангел, как же так? Вы ведь не можете так поступить! Я не хочу так! Не хочу!

— Ну, что я могу сказать? Бывает. — Мысленно отозвался тому я. — Просто… Ну, извини, что ли. Так получилось. Потому что, либо сейчас сдохнешь ты, либо я. А своя рубашка все-таки ближе к телу. И вообще окажись ты сейчас на моём месте, то наверняка поступил бы точно так же.

— Погодите… — Внезапно выдал всё тот же самый Монах. — Я понял, ангел. Я, кажется, всё понял. Вы… Вы узрели истинность моей веры, и таким образом решили дать мне шанс повторить поступок пророка нашего Ааксусса Кериста, что принес себя в жертву, дабы искупить людские грехи пред отцом его небесным, ибо самопожертвование есть величайший подвиг, и по доброй воле совершивший его искупит… — Из глаз этого долбанного фанатика брызнули самые натуральные слёзы. — Искупит все грехи свои, в том числе и те, о которых он, в силу скудоумия своего, даже и не может вспомнить. Я всё понял, о Великий ангел. Я всё понял, и… Готов. Я воистину готов принести себя в жертву, дабы после этого вознестись в райские кущи. Я готов. Именем отца нашего небесного клянусь, что я готов принести себя в жертву. Отпустите меня о Великий ангел.

Я отпустил. И уже в следующее мгновение этот… Блаженный, широко расставив руки, а также задрав голову, с криком: «Узри же Отец небесный, ибо, как некогда сын твой жертвую я собой во имя других», сам шагнул навстречу мирмикам.

Два раза просить оных «к столу» не потребовалось, а потому, уже буквально в следующее мгновение первый из них кинулся на данного фанатика, молниеносно впившись тому в горло, тем самым давая мне возможность максимально внимательно себя рассмотреть, и… Прийти к выводу, что моя драгоценная змейка походу чего-то напутала. Поскольку, кроме четырех ног и крайне зубастой пасти, у данных тварей с тем «волосатым бегемотом» не было практически ничего общего, ибо выглядели данные Мирмики, как… Борзые. Или легавые. Или, как там правильно называется данная порода поджарых собак? Выглядели, как довольно крупные, покрытые глянцево-чёрной чешуёй действительно абсолютно безглазые легавые, что всей толпой тотчас и принялись с явным аппетитом дружно рвать на куски тело несчастного «монаха».

— Что же… Надеюсь хотя бы теперь ты попадёшь в свои вожделенные райские кущи… Фанатик сраный. — Благословил я того, и тотчас не теряя времени, а также в первую очередь подавая пример этим гребаным рептилоидам с криком: «Смерть чешуйчатых ублюдкам!», кинулся на ближайшего увлечённого трапезой мирмика, с ходу и всей дури заряжая тому ногой в кадык.

Возможно не менее чешуйчатые Кенджш, Пинджш и Нагайна могли в ответ на данную реплику откровенно обидеться. Однако они всё поняли правильно, и уже в следующее мгновение вовсю присоединились к веселью. К до ужаса кровавому, и не менее до ужаса болезненному веселью.

Будь это всё сейчас кино или книгой, итог данной хватки был бы предопределен, и без вариантов сводился к тому как мы, буквально уже в следующее мгновение, отделавшись максимум лёгким испугом, поставили бы толпу этих грёбаных мирмиков раком.

Вот только это была суровая, мать его, жизнь, а потому, это как раз-таки сами мирмики, в первую очередь за счёт численного превосходства, имели все шансы поставить раком уже нас.

Мы, само собой, становиться в данную позу желанием не горели, а потому битва шла не на жизнь, а на смерть. Причём в самом прямом смысле этого слова. И нам, надо заметить, даже немного везло. По крайней мере спустя какое-то время счёт стал два один в нашу пользу. То есть два дохлых мирмика, против, в силу закончившейся у неё свободной питательной ценности вышедшей из строя Нагайны.

Но, впрочем, радоваться пока было рано, ибо тот самый счёт вот-вот имел все шансы сравняться. Причём в силу исключительно моей же досрочной и крайне бесславной гибели, потому как…

— Убью, тварь! — Истошно прорычал я практически в самую пасть одного из мирмиков. До этого сбившего меня с ног на спину, и теперь всем своим не маленьким весом навалившегося сверху мирмика. Того самого мирмика, который, если бы не предусмотрительно и буквально в самый последний момент поперек выставленная мною перед собой ныне оторванная рука безвременно почившего Монаха, в которую данная тварь инстинктивно и вцепилась зубами, уже давно отправил бы меня следом за тем долбаным фанатиком.

— Р-р-р! — Отозвалась тварь, пуще прежнего задвигав челюстью, с явным желанием перекусить уже наконец этот практически силой засунутый ему в пасть невкусный мосол, и приступить таки к этому вкусному мне.

А, я…

Я в этот самый момент не сводил взгляда с такого близкого, и такого, как выяснилось, довольно-таки хрупкого, расположенного на горле этой твари хряща, основательно врезать по которому сейчас, что называется, сам Биом велел. Вот только, как это сделать, при условии, что обе мои руки сейчас заняты? Как?

— Эй, кто-нибудь! — обращаясь к соратникам снова прорычал я. — Кто-нибудь, придержите эту тварь, я ему врежу!

— Некогда! — Хором отозвались мне, в боевой стойке прижавшиеся друг к дружке спиной, окруженные целыми восемью, пока не спешащими нападать мирмиками, Кенджш и Пинджш. Следующие за монахом в рейтинге питательной ценности Кенджш и Пинджш.

— Я сейчас! — Срываясь на истеричный визг подключилась действительно до этого на какое-то время забившаяся в угол змее-баба, тотчас прыгая сверху на придавившую меня тварь, и обеими руками, одна из которых по-прежнему была сломана, силой задирая кому морду вверх. — Давай!