Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая) (СИ) - Александр Коробочка. Страница 32

Кого первым в своей жизни видит человек, за исключением медицинского персонала, разумеется, и какое первое слово он или она произносит?

Мама…

Вот и первым моим воспоминанием из жизни Кайи стало воспоминание о ее матери. Хотя я даже и не надеялся что-либо вспомнить из жизни этой девочки «до меня». До того, как Вселенная свела воедино наши пути и судьбы. Да и, откровенно говоря, не очень-то и хотелось, учитывая то, каким образом эта девица, ее душа, завершила свое пребывание вэтоммире, но…

Но, мне сейчас совершенно точно вспомнилась ее мать, в этом я убежден абсолютно, хотя бы уже из-за того чувства невероятной эйфории и тепла, образовавшегося в моей груди от этого воспоминания.

К родной материтам, бесследно сгинувшей в поисках своего женского счастья где-то на далекой чужбине, у меня не осталось никаких чувств, кроме, наверное, детской обиды за то, что она меня бросила. А вот бабушка…

Бабушка — дело совершенно иное! Бабушка вызывала (и вызывает!) у меня все те же чувства, что и женщина, чей образ мне сейчас привиделся.

Буквально на несколько мгновений перед моими глазами предстало видение очень симпатичной, впрочем, ее безо всякого преуменьшения можно назвать красивой, высокой и огненно-рыжеволосой молодой женщины, явно не старше тридцати. Да, мимо такой не пройти не обернувшись. Мать куда как симпатичнее своей дочери, Кайи, так что нет ничего удивительного в том, что знатный тип, мой биологический папаша, обратил на нее свое внимание.

Выражение лица этого видения, первое мгновение бывшее каким-то безмятежным, сменилось затем на выражение полнейшего ужаса и просто нечеловеческой тоски. Мученическое выражение. Видение беззвучно, но очень эмоционально обратилось ко мне, то ли прося о чем-то, то ли о чем-то предупреждая, а потом…

А потом видение исчезло, ибо Председатель чего-то там начал мне говорить…

Сука! Закрой, нахрен, свой рот! Я не желаю, чтобы здесь и сейчас ты раскрывал свою поганую пасть! Не мешай моим воспоминаниям!

У меня сейчас возникло ощущение, будто бы в бескрайней пустыне я нашел маленький прекрасный зеленый росток, а этот урод взял и растоптал его!

Ненавижу!

Лютая, кристально чистая ненависть, сменившая то приятное чувство, которое появилось от воспоминания о матери Кайи, мешала дышать.

Прямо сейчас со мной начало происходить то, чего не происходило уже очень, очень много лет, но с чем родители подростков, думаю, сталкиваются регулярно.

Я взбесился! И физиономия моя, уверен, выражает самую крайнюю степень ненависти, мгновенно охватившей меня. Вон, Председатель даже едва заметно инстинктивно отпрянул, откинувшись затем на спинку своего кресла и явно не поняв, чем конкретно вызвана внезапная вспышка моей злости.

Мне захотелось, и этому желанию было практически невозможно противостоять, настолько мощным в этот миг был гормональный выброс, вскочить на ноги, перевернуть стоящий передо мной стол, раскидать все предметы на столе у Председателя, а затем поколотить и его самого.

Устроить дебош!

Меня вдруг охватила какая-то истинно злобная радость. Эмоции захлестнули настолько, что я с великим трудом, используя едва ли не весь свой опыт в самоконтроле, заставил себя не делать чего-либо подобного.

Я все-таки сумел сдержаться, ибо выказывать такие эмоции на судебном процессе, пускай даже все уже и предрешено, совершенно не к месту.

— Прошу прощения, Ваша честь, если ненароком я произнесла нечто такое, что показалось вам неуважительным. Но, поверьте, у меня и мысли не было, чтобы проявить к суду хотя бы малейшее неуважение, однако…

Я замолчал, внезапно задумавшись о совершенно постороннем. О своей завершившейся жизни. Уверен, и это у меня теперь практически религиозная убежденность, что люди появляются на свет совершенно точно не просто так, не по нелепой прихоти случая, и у каждого из живущих есть вполне определённая цель, поставленная некой высшей силой, каким-нибудь богом или Вселенной, в зависимости от того, кто во что верит, которую хотя бы в малой своей части достигают лишь считаные единицы.

Несмотря на всю свою развившуюся до состояния тяжкой патологии трусость, а также на то, что после себя не оставил ничего, бесполезным человекомтамя все же не был. Для своей Родины я сделал немало, пускай и не совсем уж по доброй воле и зову сердца. Убежден, мое московское начальство спорить с этим утверждением не стало бы, хотя орденов и медалей у менятамне было, ибо людям моего рода деятельности их, скорее всего, попросту не выдают. По крайней мере, до тех пор, пока они находятся в «загранке». Мог бы сделать и больше, наверное, но я израсходовал все отпущенное мнетамвремя, не дожив и до сорока лет.

Все это мистическая ерунда, разумеется, но, как я уже успел заметить, в моей теперешней жизни этой самой мистической ерунды хоть отбавляй.

Мистическая ерунда, да…Здесья потихоньку перестаю мыслить исключительно категориями железной логики, как привык делать этотам, и в своих размышлениях все больше начинаю опираться на некий мистицизм, что, впрочем, и не удивительно, учитывая происходящее со мной.

Втойжизни, готов поставить на это рубль, в какой-то миг я «свернул не туда», не на ту дорожку, что уготовила для меня Вселенная. Живя никчемной жизнью в мирке собственного страха, фобий и самоограничений, я так и не сумел исполнить своего предназначения. Думаю, в самом конце, за миг до того, как окончательно исчезнуть, я осознал этот факт, а осознав, не сумел обрести покой.

Не знаю почему, но абсолютно убежден, что Вселенная дала мне, Дмитрию Николаевичу, еще один шанс. Возможность. Несмотря ни на что, она все-таки решила предоставить мне еще одну попытку.

Кайю.

У Вселенной для меня определенно есть некое дело.

Не зря же при мне остался весь мой жизненный опыт! Не зря Кайа! Не зря Семья Филатовых! И не зря я осознал себя в данный конкретный исторический момент конкретноэтогомира, стоящего на распутье!

И то, что Кайа, самый обыкновенный четырнадцатилетний барчонок, которая еще недавно была самой обыкновенной девочкой из самой обыкновенной и совершенно незнатной местной Семьи, оказалась в самом центре надвигающегося безумного катаклизма — это, по всей видимости, тоже не зря!

А бабка с ее сыновьями и прочими претендентами на Семейное Наследие; враги Семейства Филатовых; его финансовые и деловые конкуренты, причем не только внутри Российского государства… — всего лишь декорации к моему «спектаклю». Вселенная сама ведет меня за руку, дабы я вновь не свернул куда-нибудь «не туда». Судьба, уготовленная для Кайи, для Дмитрия Николаевича, для меня… — участие в грандиознейшей битве.

Не в какой-то одной конкретной, а в сражении длинною в целую жизнь. В этот раз, уверен, выполнив свое предназначение, «уйду» уже без сожалений.

«Неизбежная судьба!». Внезапно из моего подсознания всплыли два этих слова. Неизбежная судьба, да…

Вселенная толкает меня на путь борьбы, не оставляя иных вариантов. Единственно что, и в этом я уверен, там, на железнодорожном узле мне был предоставлен выбор дороги к конечной цели, по которой я пойду. И свой выбор я совершил, не мог не совершить. Вэтойжизни у меня будет все, кроме возможностинеделать выбор, стоя на очередной развилке своего пути к подготовленной для меня цели…

И даже внешность мне дана соответствующая предназначению. Не писаная красавица, но крайне харизматичная и запоминающаяся. Словно бы в театре. Такая подойдет и наипервейшей героине, и распоследнейшей злодейке, ты только выбери свою «роль» в «постановке», Кайа…

«- …я оказался в некоей петле, раз за разом проживая жизни Дмитрия Николаевича и Кайи?».

«- Нет, не ты. Мы… Мы обе оказались. Ты и я. Но да, так оно и есть». — всплыл в моем сознании фрагмент памятного диалога с галлюцинацией.

Вот оно как… Раз за разом я не исполняю своего предназначения и раз за разом моя душа начинает новый круг. И так бессчетное количество раз. Было. В эту попытку я разорву этот безумный цикл. Уверен.