Трофей генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария. Страница 56
Он не ответил. Развернув меня к себе лицом, стиснул и прижал к своей груди с такой силой, что я вдох сделать не смогла.
— Калле?
— А ты бы простила, Алисия? Простила бы за такое предательство? Приняла бы без оглядки?
— Тебе бы невесту об этом спросить...
— А я и спрашиваю. Тебя спрашиваю. Простила бы ты меня за предательство? Пустила бы в свое сердце снова? Просто ответь, если бы сейчас вернулся тот, другой из твоего детства, простила бы ты его?
— Но ты не он. Зачем спрашиваешь меня о нем? Ты не он!
— Но простила бы ты его? — он встряхнул меня.
— Да, я бы все ему простила, — ответ дался мне легко.
Но вот приняла бы...
Теперь я была не уверена, какой именно мужчина мне нужен. Фроди, который в моей памяти так и остался долговязым хвастливым мальчишкой, или Калле — заботливый и нежный мужчина, что готов носить меня на руках.
— И отвергла бы меня? — он словно понял, о чем я думаю.
Это смутило настолько, что захотелось скрыться ото всех. Спрятаться и хотя бы попробовать разобраться в себе.
— Я … Я не знаю, — с силой оттолкнув его, сделала короткий шаг назад. — Зачем это спрашивать?
Взглянув на пол, поняла, что просто не подниму свою трость. Значит, уйду так.
Хромая и хватаясь за стены, поспешила в свою комнату. Хотелось убежать от этого разговора, от этих мыслей. Укрыться с головой под одеялом. И ни о чем больше не думать.
— Алисия, — дракон попытался меня остановить.
Покачав головой, я схватилась за косяк двери и тут же качнулась. Подхватив меня под колени, он поднял на руки. Плед тут же упал к его ногам. Мужчина замер. Я видела, как разгорается пламя в его очах. Как он сглотнул. Как дернулся его кадык.
Взгляд генерала блуждал по моему телу. Короткая ночная рубашка не могла скрыть ничего. И хуже всего, что он видел мое колено. Шрамы, отек.
— Отпусти меня, — я ударила кулаками по его груди.
Он моргнул и тряхнул головой.
— Конечно, отпущу, — его голос звучал хрипло, — только на матрас.
Переступив через плед, он занес меня в комнату. Уложил на кровать и укрыл меховым одеялом.
— Я не хотел, Алисия...
И слушать не стала, просто натянула край одеяла на лицо.
— Да, ты права, дурак я, — матрас прогнулся, и я ощутила, как он лег рядом. — Большего дурака мир не видывал.
Обняв меня, прижал к себе.
— Я больше не буду тебя спрашивать о нем. Хочешь, расскажу о себе? О том как жил.
Я молчала, хотя на самом деле хотелось выйти на балкон и просто закричать в пустоту. Выплеснуть все то, что скопилось в душе. Боль, растерянность, страх.
— Молчишь, — он пригладил мои волосы. — Расценю это как согласие. Ребенком я попал в отряд воинов под предводительством отца. Мне вручили деревянное ведро, ветошь и назначили главным по грязной посуде. И я тщательно мыл ее долгих два года. Пока отец не получил серьезное ранение. Я тогда здорово струхнул, — он усмехнулся и положил руку на мое бедро. — Каждую свободную от посуды минуту стал проводить в палатке лекаря. Валенсо сначала гонял. Ругался. Ворчал. Да без толку. Я опасался, что отец не выберется. Потом наш целитель вручил мне моток белой ткани и велел учиться делать перевязки. Я искренне не понимал, зачем мне это, но перечить не стал. Через полгода меня перевели в помощники лекаря. Правда, от посуды не освободили. Ивар помогал повару. Чистил овощи, собирал тарелки и скидывал все это у моего ведра. Как ни странно, но я успевал все, еще и с мечом упражняться. Отец оправился, но рана давала о себе знать. В одной из битв мы попали в окружение. Это было страшно, Алисия. Половина отряда раненых, отец еле на ногах стоит, а на нас прут маги. Это был самый мой тяжелый бой за всю войну. Но мы с Иваром одержали победу. Мы последние, кто остался стоять на ногах посреди поля боя. Вокруг мертвые, пепелище. От магии воздух звенел. Когда перевели дух, сообразили, что наши хоть и лежат, а стонут. Тогда сказали, что мы счастливчики. Что нам с Иваром повезло. Но император дал приказ заменить нам моего отца. Сказал, что мы славный дуэт. Вскоре о везении все замолчали. Мы не знали поражений. Наши потери были минимальны. Лен за леном, мы покоряли земли магов. Год за годом. Поход, обустройство лагеря, бой, раненые, передышка.
— А как же невеста? — я убрала одеяло и взглянула на него.
Калле не отвечал, он как-то странно смотрел на меня. С нежностью и затаенной тоской. Подняв руку, провел костяшками пальцев по моей щеке. Улыбнулся. Его взгляд проникал в самую душу. Я вглядывалась в его лицо и все больше понимала, что он не чужой. Что этот мужчина до странного быстро поселился в моем сердце, проникнув туда окольными путями. И сколько бы я ни гнала от себя эту мысль, но он мне небезразличен.
— Калле, — шепнула я, желая прервать эту смущающую тишину.
— О ней я думал каждую секунду, — он снова ласково провел пальцами по моей скуле. — Все ждал весточку. Успокаивал себя тем, что, скорее всего, письма ждут меня в доме у дядьки. Скучал. Врал себе, что помнит она. Что не забыла уговор. Просто не может написать. Но ждет. Непременно ждет! Ведь она обещала. И я был верен. Всегда верен. А однажды дождался, открыл, а там всего несколько строчек. Я выучил их наизусть, Алисия. «Не возвращайся. Больше не люблю и не жду. Встретила достойного мага и готовлюсь стать его женой. А ты позорное пятно на моей репутации. Не смей являться и позорить меня даже намеком на нашу мерзкую связь» И все. — Он зло оскалился, но тут же взял себя в руки. — Я тогда словно души лишился. Напрочь исчез страх смерти. Женщины, сначала я менял одну за другой. Мне стыдно тебе в этом признаваться, но лучше уж правда, чем новая ложь. Их было не мало, но они не трогали душу. Я даже лиц запомнить не мог. Не то что имен. Это быстро надоело. Жить стало просто незачем. Земли, которые подарил мне император, я выжег. Оставил там пепелище. Если бы не Ивар, сгинул бы где на поле боя, но брат поддерживал. И вынуждал меня жить дальше. Из-за меня он не возвращался в эти земли. Я виноват и перед ним.
— И ты ее забыл? — мне было так больно слышать из его уст о другой. Ревность змеей кусала душу. Терзала ее. — Ты забыл ее, Калле? Отпустил?
Спросила и затаила дыхание, страшась, что услышу то, к чему совсем не готова.
— Отвечу, моя лера, но не этой ночью. Но может, теперь ты расскажешь мне о себе?
Моргнув, поняла, что он меняет тему. Не желает признаваться.
— Особо рассказывать нечего, — я чувствовала себя донельзя расстроенной.
Он так любил. А я... а как же его чувства ко мне? Столь же сильны? Или он просто пытается забыться?
Так страшно было оказаться одной из тех, чье лицо он даже не помнит.
— И все же? — Он приподнялся на локте и поставил голову на ладонь. — Я хочу знать о тебе все. Как ты жила?
— Мне нечего тебе рассказать, Калле, — в моем голосе звенело сожаление. — В этих четырех стенах и жила. На этой кровати не вставая. Боюсь, что и вспомнить нечего. Хорошего не было.
— Будет, я обещаю, — он склонился и коснулся губами моего виска. — Теперь будет только хорошее. Я люблю тебя, Алисия. Просто знай это. Я безумно тебя люблю. Больше жизни, больше этого мира. Я все для тебя сделаю, только дай шанс. Один мизерный шанс.
Я улыбнулась и зевнула. Усталость давала о себе знать. Слишком бурной и веселой была эта ночь.
— Тебе нужно выспаться, моя лера, завтра все будет по-иному, — зашептал он. Легкий поцелуй как бабочка вспорхнул в уголке моего глаза. — Я останусь здесь с тобой. А завтра наши жизни изменятся.
— Звучит устрашающе, — выдохнула я, но от его слов на душе стало светлее. — Наверное, тебе стоит вернуться в свою комнату?
— Я уже в ней, — он поправил одеяло, укутывая меня плотнее. — Моя комната там, где ты. Закрывай глаза, а я буду рядом.