Трофей генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария. Страница 62
Я молчала, оглушенная этим признанием. Не могла оторвать взгляд от пропасти, в которую улетел мой портрет. Там действительно была изображена я. И в то же время та женщина на рисунке казалась такой чужой. Высокомерная, чопорная, отталкивающая.
Неужели я могла стать такой?
— Алисия, — Калле провел губами по моему виску, — скажи, что простишь меня. Скажи, что не отвергнешь. Я прошу тебя, не молчи.
Открыв рот, поняла, что неспособна проронить ни слова.
В голове роилось столько вопросов. И все они начинались с одного и того же слова: «почему».
Почему его не было столько лет?
Почему он не открылся сразу?
Почему выжидал?
— Я представляю, какое разочарование ты испытал, увидев меня через столько лет. Не к такой Алисии ты возвращался, правда?
— Нет, — простонал он, — нет… Что ты говоришь?
Обхватив меня за бедра, Фроди встал на колени прямо на этом поваленном бревне. На мгновение мне стало так страшно. Оперевшись на трость, я попыталась уйти, но он не отпустил.
— Здесь небезопасно, — прошептала я севшим голосом.
— Я никогда не позволю тебе снова упасть, Алисия, — он сжал меня сильнее. — Прости меня, я умоляю.
— Почему... — мой голос дрожал, я так и не смогла продолжить вопрос. Так много было этих "почему".
— Потому что гордый дурак, — прорычал он. — Потому что неуверенный в себе осел. Потому что всегда знал — я недостоин тебя. Поэтому так легко поверил в это письмо. Прости меня. Только прости.
Уткнувшись лбом в мою спину, он с силой сжимал подол платья, словно всерьез опасался, что я уйду, даже не взглянув на него.
— Зачем ты вернулся, Фроди? — мне нужны были ответы.
Я желала знать, что двигало им.
— Чтобы отомстить за свою сломанную жизнь. Я пришел отплатить тебе за предательство, и вдруг сам оказался последним подонком. Я просто хотел, чтобы ты увидела меня. Увидела, кем я стал, Алисия. Не просто деревенский мальчишка, не только сын арендатора. Чтобы поняла — я не пустое место, что тоже достоин твоей любви. Что достоин... Я так хотел быть достойным. Ты ведь лера, а я... Все, что я мог мальчишкой — украсть твой портрет. Всегда понимал, тебе выберут достойного мужа. Лерда. А я... Прости... За все прости...
— За что же мстить? — прошептала я. — За письмо? Твоя невеста... Ты все время говорил обо мне.
— Да. Не любил я никогда никого кроме тебя. Не было ни намека на чувства к другой. Да какой другой? Я и не смотрел на женщин. Ни имен, ни лиц. Я не знаю, как оправдаться перед тобой. Боюсь, что это просто невозможно. — Его руки скользнули по моим бедрам. Он с такой силой прижимал меня к себе, словно от этого зависела его жизнь. — Ты даже себе не представляешь, сколько раз я подходил к твоей двери, чтобы признаться. В самый первый день, выместив зло на себя, я поднялся по лестнице и хотел уже постучать, но не смог. Я просто стоял там и понимал: нет слов, которые бы меня оправдали. Их просто нет, Алисия! Мне никак себя не оправдать. Никак! Мне впервые с нашего с тобой расставания стало по-настоящему страшно. Я не знаю, что говорить и сейчас. Я люблю тебя, всегда любил. Прости, но мне нет оправдания. Я так и не нашел тех слов, не придумал фраз, лишь все окончательно испортил. Я не пришел, когда так был нужен тебе. Ты справилась со всем сама. Без меня. Это я не смог без тебя жить, а ты жила мною. Ты жила нами. А я предатель. Мне не хватило духу верить в нас так, как верила ты. Что мне сделать сейчас? Как вернуть тебя? Как?
Я знала насколько горд этот мужчина. Еще ребенком он восхвалял честь, достоинство, не терпел низости.
Представляла, чего ему стоило встать на колени, а уж, чтобы умолять. А он умолял и не оправдывал себя. Был честен.
— Не нужно ничего делать. Отпусти меня, Фроди.
— Ты уйдешь! — Он сжал меня сильнее. — Я не могу тебя отпустить. Никогда не мог...
— Тебе придется это сделать...
— Нет, — прошипел он зло, — я никогда не сделаю этого. Ты моя последняя битва! Ты мой самый желанный трофей! И я верну тебя. Верну!
— Ты и не терял, — мой голос казался таким тихим. — Я всегда была здесь. Всегда ждала… Но мы же не можем стоять на этом бревне вечность. Один раз с него я уже упала.
Его ладони сжались в кулаки. Зарычав, дракон подхватил меня на руки. Взглянув на его лицо, вздрогнула. Столько злости, ярости. Красная чешуя проступала на подбородке, скулах, лбу... Зрачок то сужался, то становился человеческим. Словно зверь пытался взять верх над мужчиной и вырваться наружу.
Не удержавшись, я провела пальцами по его щеке.
— Ты больше никогда не будешь плакать, Алисия. Больше никто тебя не унизит и не обидит.
— Это не в твоей власти, — я покачала головой.
— Пока я жив в моей...
— Почему ты не открылся сразу? Ответь!
— А как, Алисия? — Он сделал несколько шагов и остановился. На красивом лице заходили желваки, но дракон быстро взял себя в руки и, прикрыв глаза, продолжил свою исповедь: — Одержав победу в твоем лене, я метался по полю и искал лерда. Он был нужен мне живым. И я нашел его. Сцапал твоего братца, сжав его горло, и потребовал назвать имя твоего мужа, а он лишь рассмеялся и назвал меня дураком. Я ведь был уверен, что ты замужем. Я посылал сюда своих людей, и все твердили одно: в невестах только две младшие леры, а о тебе... Чего только я не слышал, но ни слова правды. И сжимая глотку Критеса, я еще не понимал, насколько он прав. Осознание пришло после, когда дверь замка отварилась и вышла ты. Опираясь на эту палку. Такая...
— ... изувеченная?
— Гордая и смелая, — он скользнул губами по моему лбу. — Ты лишь раз взглянула на нас, без страха, открыто. А потом протянула руку брату. Боль в моей груди усилилась, и я наконец осознал чья она. Твоя! Всегда была твоей. А дальше...
— А дальше ты решил выяснить, гожусь ли я еще на что-нибудь как женщина?
Я осознавала, о чем спрашиваю, но мне сейчас так нужно было услышать от него нужные слова. Фразы, которые вернули бы мне уверенность в себе.
— Что ты несешь, Алисия? — пройдя еще немного вперед, он сошел с бревна и снова остановился. — А дальше я понял, что своими руками сломал свою же жизнь. И свою, и твою… Что единственный мой враг — я сам! Но в одном ты права, эту поляну давно пора сжечь.
Поставив меня на ноги. Калле протянул руку вперед. Его ладонь вмиг охватило яркое алое пламя. Сорвавшись с его пальцев, оно устремилось по бревну, захватывая его в плен. Далее перекинулось на землю, на сухой кустарник, на трухлявый пень, не затрагивая деревья. Безумное пламя поглощало наше тайное место, обращая его в пепел.
Столетний поваленный дуб затрещал. Пламя разрасталось, пожирая его неестественно быстро.
На миг сердце сжало когтями горькое сожаление.
— Нам больше не нужно прошлое, Алисия, — шепнул Фроди. — У нас будет будущее. Будет! Клянусь! Я вымолю твое прощение и докажу, что достоин. Главное, что ты ждала. Я был не забыт и не брошен.
— А я? — мой шепот подхватил ветер и унес на дно ущелья.
— Ты всегда была в моей душе, — Калле опустил руку и пламя тут же стихло. — Я не забывал ни на секунду. Тоска сжирала настолько, что жить не мог. И я вернулся. Приполз... Хоть и было сказано в письме, что меня никто не ждет.
— Я не писала его.
— Я знаю, — в его голосе звенела горечь. — Знаю, Алисия, поэтому и хочу выяснить кто. Выяснить и своими руками удушить. Держись, моя лера.
Не успела я сообразить, что к чему, как оказалась в лапах огромного красного дракона. Взмахнув крыльями, он резко рванул ввысь.
Схватившись за Калле, я ни жива, ни мертва, наблюдала, как земля становится все меньше. Огромное пылающее бревно треснуло и обрушилось в ущелье.