Последний министр (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 15

Курлов кивнул, вышел.

Работы предстоял непочатый край. Ну ка, не так просто сфабриковать дела, соединить их в одно, чтобы комар носа не подточил. Это только кажется, что проще простого. А те же журналюги когда начнут копать, так обязательно что-нибудь интересно нароют. Но Курлов справиться, в этом Протопопов был уверен. К моменту вызова в Царское село, на руках министра будут тщательно проработанные материалы дел, обезличивающие деятельность петроградской экстремистской организации.

Закончив разговор с генералом, Протопопов некоторое время прикидывал, как изменится расклад сил после того, как слухи о резкой смене политической ориентации министра расползутся по Петрограду. Преждевременное начало думской сессии, по сути, оставит в дураках всех и каждого из тех, кто точит на самодержавие зуб. Никто из оппозиционеров не останется доволен переносом.

Совсем никто.

Ранний созыв Думы, как это не парадоксально, вызовет кучу негатива в среде левых, особенно социал-демократов. Все из-за того, что эти умники готовили антиправительственные выступления к 19 января. Поговаривали о подготовке шествия к Таврическому дворцу и забастовках на предприятиях. Теперь, если риск сдвига сессии на неделю обретёт почву под собой, это оставит социал-демократов у разбитого корыта. Слишком мало останется времени для того, чтобы переподготовиться к новой дате.

Англия, которая (понятно, что не открыто) возмутится падением уровня социальной напряжённости и укреплению позиций самодержавия, несмотря на все усилия столичного посла и финансовые вливания. Союзничек спит и видит, как выиграть войну в союзе с Россией, но не отдавать Николаю обещанные проливы, а единственный возможный способ признать прежние договоренности недействительными — переворот. И как следствие обсуждение итогов будущей победы с новой властью.

Будет кусать локти прогрессивный блок незабвенного Милюкова, так как их пафосные и тщательно продуманные речи-нападки, 12 января прозвучат не так грозно, как могли бы. В определённой степени, думские депутаты заинтересованы в переносе сессии, чтобы усилить градус конфликта и напряжённости в обществе. А если собрать сессию Думы в срок, уже не скажешь "а мы ведь говорили!"

Развалятся околопрестольные движения общественных организаций, связанные с Гучковом, Терещенко, Львовым и их подобных псевдопатриотами.

И всех других.

Протопопов понимал это и держал в уме, что игра перевернется, если ставка, сделанная им на господина думского председателя Родзянко, сыграет.

Сложно.

Муторно.

Но не привыкать. Повоюем.

Ну а пока Александр Дмитриевич занялся другими важными делами — тем самым закручиванием гаек, остро необходимым в текущей ситуации.

Прежде всего, необходимо подготовить общественность к тому, что Думу надо открывать в кратчайшие сроки и чем раньше случится сессия, тем лучше. Для этого народу предстоит донести, что появилась нешуточная угроза в виде новой беспощадной террористической ячейки, боевики которой кошмарят Петроград без разбора. И в такой ситуации правительство де-юре и де-факто идёт навстречу и собирает раньше положенного думскую сессию, чтобы, между прочим, не ставить под угрозу имеющуюся и сложившуюся государственность.

Как донести?

Все просто.

Газета в условиях 1917 года — главный пропагандистский рупор. Именно через газеты формируется настроение общественных масс. Забавно, но мысли кучки самонапыщенных гавнюков и пропагандонов оппозиции в конечном счёте транслируются обществом. По крайней мере, той его частью, которая активная и грамотная в своем ядре. Именно поэтому закручивание гаек Протопопов решил начать с прессы. И кстати, от того же прежний Протопопов столько возился с созданием собственной газеты «Русская воля», где главной звездой был яркий и непревзойденный господин Амфитеатров — «король фельетонов».

Протопопов позвонил Александру Валентиновичу лично и пригласил отужинать сегодня же. Амфитеатров малость смутился, что ужинать предстоит в кабинете министра, а не где-нибудь в «Палкине» на виду и на людях. Поначалу заявил, что у него уже запланировал вечер, но больно уж настойчива была просьба господина Протопопова. Из разряда тех, когда не отказывают, даже если сильно хочется.

Встреча была назначена на шесть.

К этому времени Александр Дмитриевич заварил чай покрепче, как любил и расположился в кресле. Однако Амфитеатров, как всякий честный творческий человек опоздал и явился только к половине седьмого.

Сразу в дверях он начал извиняться, говорить, что совсем не ожидал и вообще опоздал, потому что видите ли забыл дома шляпу, а потом и кошелёк. Рассказывал он это с таким запалом и выдумкой, что опытный писака чувствовался в нем за версту. За сим «король фельетонов» просил его простить и попросил перейти к делу, потому как.

— Времени у меня есть пять минут, не более, — сказал он.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — улыбкой ответил Протопопов.

Амфитеатров грузно сел, с трудом протискивая пятую точку в кресло, а он был человек отнюдь немаленький и, судя по всему, немалое место отводил в своей жизни сладкому и мучному. Поэтому, чем старше он становился, тем больше полнел.

Вытащил платок и начал протирать струящийся по лицу пот — вымотался. Такого кабанчика бы в руки Александру Дмитриевичу, да на сборы в те же Ессентуки (на которые, кстати у Протопопова имеются далеко идущие планы) и получился бы толковый борец.

Протопопов разлил чай по стаканам, улыбнулся уголками губ.

— Как ваше ничего, Александр Валентинович?

— А, — он махнул рукой. — Вот точно, что ничего, Александр Дмитриевич.

— Вдохновения нет? — делано обеспокоился министр.

— Когда ж оно есть? Я ничего стоящего не писал с «Сестёр», это уж точно. Один сборник рассказов за весь год выпустил!

— Вон как.

— Вообще работа не идёт, дрянь.

— Может на вас так Петроград влияет? — Протопопов открыл ящик своего стола, достал газету «Русская воля» от 7 января и небрежно бросил журналисту на колени.

Амфитеатров взглянул на номер. Вжался в кресло.

— Вы это о чем это изволите говорить, Александр Дмитриевич?

— Страницу третью откройте и читайте.

Амфитеатров открыл газету на той самой странице, о которой шла речь. Прочитал вслух.

— Заметка о деятельности одного из руководителей московских правых В.Г. Орлова в 1913–1916 гг. И? — уставился он на собеседника.

— Как вам заметочка?

— Как, — Амфитеатров напыщенно фыркнул, попытался положить ногу на ногу, но бросил эту затею. — Так мы правду пишем, как вы знаете, независимо о политических взглядов и убеждений. Замалчивать и врать я в «Русской воле» не собираюсь!

Амфитеатров отложил газету на стол и гордо вскинул подбородок.

— Не собираетесь, Александр Валентинович? — заинтересовался министр.

— Уважаемый господин министр, если Вы на эту тему изволите говорить, то говорить нам право не о чем, — Александр Валентинович демонстративно зевнул, показывая, что заскучал. — Да и времени у меня ровным счетом нет.

— Уверены? — подбоченился Протопопов. — До меня вот слухи разные доходят, что вы аналогичную статейку про меня пишите и изрядно стараетесь?

— Так, вы как знаете, а мне этот разговор не нравится! Вопросы журналистики я с вами обсуждать не буду. Ни сегодня, ни завтра, ни вообще когда-нибудь. Вот перестанете быть министром, тогда может быть и поговорим по душам. Тем более, что пять минут, о которых я говорил, вышли и мне самая пора отклоняться.

Амфитеатров засобирался тотчас. Начал подыматься из кресла, в которое с таким трудом сел. Застрял.

— Давайте ка я вам помогу подняться, Александр Валентинович.

А потом, то ли потому что Александр Валентинович был неаккуратный человек, то ли потому что Александр Дмитриевич неудачно подал ему руку. Но чашка чая как бы ненароком перевернулась между ног журналиста, застрявшего в кресле.

— Ай-я-й! Аккуратнее!

Амфитеатров подскочил вместе с креслом. Выбил из рук министра чашку, разбил.