Из Тьмы. Арка 4 (СИ) - "Добродел". Страница 5

Хотя насчёт ропота я наговариваю. Людей в ударную группу «Щита и Меча» подбирали адекватных и по большей части находящихся в сложном положении.

Например, та же парочка цирковых изменённых разве что не молилась на обожаемого "господина Натана", который дал им силу и статус. Всё же обладателям звериных черт внешности, даже не слишком некрасивых или бросающихся в глаза, вроде небольших рожек, приходилось терпеть некоторые притеснения. Так, например, в конфликте нормального человека и изменённого закон обычно встаёт на сторону нормала. Собственно, мутант без связей в глазах полиции — отличная жертва, на которую можно повесить кучу нераскрытых преступлений.

Нельзя сказать, что такое отношение не имеет под собой оснований: очень многие изменённые своей неуравновешенностью выделяются даже на фоне воинов духа с их заскоками. Да и мозгов у мутантов… Но это касается самых изуродованных природной энергией несчастных, вроде приснопамятного Ящера. А вот обладатели рожек, ушек, хвостиков и прочих чисто косметических дополнений мало чем отличаются от обычных людей. Да и способности у большинства таких недомутантов благополучно спят. Но кто ж с этим будет разбираться? Ксенофобы-шовинисты, сторонники величия человеческого, малообразованные полицейские чины? Пфе!

В общем, изменённые бойцы Натала — рогатая девушка с забавным, длинным, раздвоенным язычком как у змеи (довольно симпатичная, кстати) и мускулистый парень с тёмно-синей кожей — крайне довольны своим положением людей, за спинами которых отныне стоит достаточно крупная и влиятельная организация.

С обстоятельным и рассудительным главой охранного агентства, бывшим бригадным генералом Имперской армии Ао, друг тоже быстро наладил отношения, сойдясь на почве близкого мировоззрения. И да, говоря о мировоззрении: грустно это признавать, но Натал и после выхода из Отряда не проявил желания лезть в политическую грязь. А жаль. Но он хотя бы не прочь меня выслушать и высказать своё мнение насчёт очередной идеи, одёрнув, когда его подругу совсем уж заносит. Не то, что Счетовод с его извечными «да, госпожа!» и «будет исполнено, госпожа!».

С тихим вздохом наливаю в опустевшую кружку новую порцию какао. Мысли не занятого делом сознания упорно сползали в меланхолию: влияние тейгу гасило проявления ярких положительных эмоций, а я сам, в свою очередь, отгонял наведённые артефактом тёмные — вот и получалось, что на душе властвовала серость. Видимо, не судьба мне отдохнуть, предаваясь безделью.

Тут об ногу потёрся улизнувший из вагончика Люцифер.

— Что, ушастый, тоже надоели шуточки Кея и экспрессия Акиры? — произношу с тихим хмыком, почёсывая за ушами запрыгнувшего мне на колени кролика. — Тогда давай погрустим вместе.

* * *

Наше неторопливое путешествие продлилось несколько дней: дневной полёт сменялся остановкой на ночь или просто приземлением в заинтересовавшем месте, чтобы размять ноги или приобрести свежей еды. А что? Сильно торопиться некуда, да и проблемы навигации создавали некоторые трудности. Небесный скат мог лететь и быстрее, причём намного, но полёт выше определённой скорости заметно отражался на комфорте и повышал риск того, что поток встречного воздуха оторвёт что-то нужное от строений моей, хм, виманы.*

/* инд. миф. — летающая колесница; здесь в значении «воздушный дворец»./

К тому же мне не хотелось светить реальный уровень своей мобильности, который значительно превышал таковую у обладателей живых летунов, что и устают (особенно если их гнать), и нуждаются в пище, и довольно требовательны в уходе. А это, в свою очередь, вынуждает счастливых обладателей такого транспорта перемещаться между специализированными точками обслуживания… если они, конечно, не хотят угробить ценную животинку. Разумеется, заинтересованные лица прекрасно знают о наличии у меня воздушного транспорта, но, как по мне, его точные ТТХ им ни к чему.

Вот мы и поспешали не торопясь. И с комфортом.

Таким образом, утром четвёртого дня мы прилетели к стенам центрального города северо-восточной части Империи. Назывался он Хокори, что в переводе на современный имперский язык, вроде бы означало «гордость». Благодаря моему нежеланию показывать Коврика, а также обилию окружающих столицу северо-востока крепостей пришлось приземляться довольно далеко от города и преодолевать оставшиеся километры пешком. После, уже внутри границ Хокори, мы арендовали несколько карет представительского класса, на которых и прибыли сначала к стенам внутреннего города, а затем к КПП перед вратами, ведущими к комплексу зданий дворца наместника.

Путь прошёл гладко и без препон со стороны правоохранителей или гвардейцев наместника. На этот раз группа А не пыталась незаметно просочиться в точку, откуда начнётся очередная миссия и даже не использовала легенду, наоборот: активно козыряла своей принадлежностью к службе разведки, а также полученными у Сайкю мандатами*. Собственно, эти действия, а также активное упоминание своей новой, будь она неладна, фамилии, с последующим публичным обменом любезностями с наместником и выражением нашей обоюдной симпатии тоже являлись частью уже начавшейся миссии.

/* документы, удостоверяющие те или иные полномочия предъявителя./

Благодаря пестрящим грозными печатями документам и тому, что начальство уведомило наместника о «руке помощи» от разведки нас не стали долго мариновать на проходе, а быстренько пропустили и позвали начальство. Правда, войти позволили лишь пешком, пришлось отправить арендованный транспорт обратно. Впрочем, обиталище наместника не столь огромно, как Императорский Дворец, так что ничего страшного.

— Я Лу Шен — первый лейтенант гвардии Тайго-сама, — отрекомендовалось большое начальство, щуря хитрые глаза-щёлочки на круглом лице.

Почему какой-то там лейтенант — большое начальство? Просто, в отличие от гвардейцев Императора, коих во Дворце расквартирован далеко не один полк со своими капитанами, майорами, полковниками и генералами (это если не считать боевых гвардейских частей, где счёт солдат и офицеров шёл на десятки тысяч), у остальных аристократов гвардией называлось нечто вроде личной охраны, во главе которой стоял капитан. Конечно, целого наместника оберегал приличный гарнизон бойцов, но старшими над ними всё равно оставались капитан и его заместители-лейтенанты, а не какой-нибудь полковник с майорами.

Традиции-с.

Форма гвардии наместника, кстати, не слишком отличалась от той, в которой щеголяли дворцовые подчинённые Будо, разве что всяких красивостей — вроде золотого шитья, аксельбантов и полудрагоценных пуговиц — заметно больше. Видимо, глава имперской администрации на этих землях неравнодушен к роскоши. Несмотря на броский вид, представитель защитников местного правителя являлся одарённым ранга Воина.

Серьёзной угрозы не представляет, но игнорировать его тоже не стоит: это уже настоящий боец, а не овца под маской волка, как те прихвостни скандальной внучки генералиссимуса, — мысленно оценила я лейтенанта.

— Я глава спецгруппы имперской разведки — Куроме Абэ. Вас должны были проинформировать, — отвечаю с придающий мне немного более серьёзный и взрослый вид малоэмоциональной миной на лице.

— Истинно так, уважаемая, — чуть поклонившись, улыбнулся офицер. — Я провожу вас к гостевым покоям, где вы сможете отдохнуть с дороги и привести себя в надлежащий вид. Тайго-сама сейчас изволит почивать, но, безусловно, захочет вас принять, когда проснётся, — снова неглубоко поклонившись, заместитель главы местной гвардии повёл нас за собой.

Дворец наместника отличался от обители Императора гораздо сильнее, чем гвардейцы и их обмундирование. Вместо белокаменных зданий, сравнимых высотой с небоскрёбами прошлого мира, здесь господствовали постройки с изогнутыми крышами, предел высоты которых редко превышал тридцать метров. Главным материалом для комплекса зданий выступала древесина, которая, учитывая гористую местность и легкодоступность камня, являлась показателем достатка.

Цветовая гамма фасадов тяготела к красному и золотому, напоминая своей несколько кичливой стилистикой скорее «китайскую» архитектуру, чем привычную для предка «японскую». Впрочем, в зодчестве Империи (да и остальных стран) с точки зрения меня-Виктора царила та ещё эклектика. Различные европейские стили мешались с азиатскими и арабскими, так что встретить пагоду или, скажем арабский замок с утратившими своё религиозное значение башенками минаретов в окружении фахверковых домов можно запросто. Как и статуи уродских херувимчиков. Причём такой архитектурный винегрет процветал как в центре Империи, так и за её пределами, — недовольно цыкнув на очередной выкидыш искусства (и откуда пошла мода на этих крылатых уродцев?), отворачиваюсь, слегка морщась притом.