Реванш Генерала Каппеля (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 36

Да оно и понятно – население Финляндии едва достигает трех миллионов, со стотысячной армией даже после тотальной мобилизации, против трех миллионной РККА воевать бесполезно и накладно. А так все их действия объяснимы – откусили то, что не представляло для большевиков интереса и убрались обратно, прихватив и отрезав в свою пользу только несколько волостей. Захотят большевики их вернуть силой – отберут, не моргнув глазом, и никакая Антанта русско-шведскому барону здесь не поможет! Зачем Лондону и Парижу дрязги из-за местных болот?!

Генерал взглянул на карту – вытянутые от Ладоги и Свири до Белого моря земли Карелии представляли для западных соседей лакомую добычу. Население едва 200 тысяч человек, около половины родственные финнам карелы. Сейчас южная часть занята большевиками, северная пока под формальным контролем белой армии. И ситуация для РСК не самая приятная. С юга медленно продвигаются красные, недавно занявшие Медвежью гору. Слева угрожающе нависает Финляндия, что яростно желает присоединить к себе всю северо-западную часть новообразованного РСК, так называемую Беломорскую Карелию, считая ее «исконной вотчиной» народа суоми.

Новости поступают самые неприятные – в Ухте, что объявлена столицей пяти волостей, примыкающих к Финляндии, собрали съезд «народных представителей» и местное «правительство». В самом скором времени следует ожидать объявления о создании «государства Беломорской Карелии» или «Северо-Западной Карелии» (сепаратисты еще не определились с названием), взамен ныне существующей «Ухтинской республики», вот уже полтора года категорически не желающей признавать какую-либо русскую «белую» государственность. Под их контролем окажется чуть ли не вся западная половина территории сразу трех южных уездов РСК, и, главное, дремучие леса, в которых издавна заготавливали деловую древесину в большом количестве, основной товар здешних купцов в торговле с Англией.

Притязания Хельсинки направлены на выход Суоми к Баренцеву и Белому морям, где финнов практически нет, даже тысячи человек не наберется. Но зато четверть населения составляют карелы и лопари, родственные им племена. Без их поддержки и участия «Российский Северный Край» обречен. Но как их привлечь на свою сторону, Миллер пока не знал, а потому принялся заново перечитывать отправленные из Иркутска телеграммы. Просмотрев тексты, генерал тихо произнес:

- Наделим автономией, только и всего. Выделим из трех южных уездов округ, лопарям отдадим всю восточную часть Кольского полуострова – будет еще один округ. С финнами будем договариваться, проложим ветку железной дороги до Мурманска. Таможни уберем, пусть вывозят свои товары через незамерзающий порт. Но никаких им территориальных уступок – княжество Финляндское давно начертано на всех картах, границы семи губерний четко определены, им даже завоеванный Петром Великим шведский Выборг отдали. Вот пусть ее и соблюдают!

Генерал Миллер отдавал себе отчет в сказанном – без помощи финнов удержать территорию проблематично, но если удовлетворить их аппетиты, то катастрофа уже неизбежна, ибо придется отдать все то, без чего русский север просто не сможет выжить.

Евгений Карлович пробежался глазами по телеграмме министра Серебренникова, что стал фактическим главой правительства ДВР. В тексте говорилось о наличии близ самой «мурманки», севернее Кандалакши огромных запасов полезных ископаемых – меди, никеля, апатитов и других минералов. Генерал уже распорядился отправить по лету в указанные места немногих геологов и специалистов горного дела – если сообщение из Сибири подтвердятся, то разработка и продажа добываемого сырья, с предоставлением концессий Англии и САСШ, позволит полностью обеспечить край всем необходимым. А то, что британцы этим заинтересуются, в этом нет никаких сомнений, благо Миллеру уже сообщили, что близ Печенги обнаружены богатейшие месторождения никеля. Вывезти руду оттуда проще простого – до моря рукой подать, в заливе можно построить порт. Грузи на транспорты концентраты и отправляй на «туманный Альбион».

Одно плохо - в Печенге уже появились финские егеря, до взвода, причем командует отрядом целый полковник, они уже заняли православный монастырь. Отдавать им под контроль старинную русскую территорию, сказочно богатую никелем, Миллер не желал категорически. А потому уже решил отправить из Мурманска пароход с десантом. Плыть всего 140 верст и можно непрошеных гостей вышибить оттуда с легкостью, не сделав ни одного выстрела. Благо чухонцы никакой помощи получить не смогут – от ближайшей финской железнодорожной станции не меньше пятисот километров, а дорог в безлюдной тундре фактически нет…

Форт Александровск

командующий Уральской армией

генерал-майор Толстов

- «Кетык» виднеется, господин атаман!

- Пришли…

Генерал Толстов отозвался на радостный голос адъютанта глухо, хриплым и промороженным голосом. Два месяца сплошного, непрекращающегося ужаса уже как неделю позади, но память каждый день услужливо показывала ему наяву и в коротком сне страшные картины смертного исхода уральского казачества из родных станиц. Целых два месяца растянувшейся трагедии, с конца декабря прошлого года, когда почти двенадцать тысяч уральцев, половину которых составляли старики, женщины и дети, переправились через «седой» Яик на Бухарскую сторону.

Больше двух лет воевали уральские казаки против большевиков практически без помощи. Лишь изредка корабли белой Каспийской флотилии привозили в Гурьев, большую станицу в устье реки, издревле служащую казакам главным портом, в который входили еще струги удалого атамана Стеньки Разина, необходимые для войны грузы – снаряды, патроны, медикаменты, винтовки, пулеметы, даже броневики с пушками. Всего этого едва хватало для борьбы с красными на степных просторах, но было недостаточно, чтобы отбить у большевиков город Уральск – столицу яицкого казачества, что пробкой перекрывал путь к железной дороге, надежной пуповине, что могла связать войско с белой Сибирью.

Не получилось, а потому агония стала неизбежной!

Ведь еще в октябре, когда войска адмирала Колчака вели бои на Тоболе и Ишиме, уральские казаки смогли полностью уничтожить штаб и тылы 25-й стрелковой дивизии красного «ворона» Чапаева, что нашел в водах Яика смерть. Но то была кратковременная отсрочка, давшая одну лишь иллюзию надежды. Слишком несоразмерными оказались силы противостоящих сторон, и итог вооруженной борьбы оказался сокрушительным поражением.

Большевики надавили всей мощью поздней осенью – оставшиеся без патронов и снарядов казаки дрогнули… и надломились. Теперь никто из них не верил в победу, предчувствие скорого поражения, массовой гибели и черных пепелищ на месте родных станиц разлилось мутной волною. И впервые стали сдаваться не одиночки, а уже целыми полками, хотя в милость красных никто из яицких казаков не верил.

Но альтернатива сдаче была страшной – уходить в занесенную снегом пустыню и долго идти по ней, через свирепые степные бураны и крепкие морозы, долгие сотни верст до спасительного форта Александровск, не скованного льдами, в отличие от Гурьева. И там надеяться на скорый приход кораблей (а будут ли они?), что смогут перевезти немногих счастливцев на западный берег огромного озера, которое с древнейших времен именовали Хвалынским, а сейчас Каспийским морем.

Переход через пустыню, практически безлюдную, почти по кромке побережья оказался ужасным. Ударили крещенские морозы, которые местные киргизы называли «Бис-Кунак», иначе «пять гостей» - в течение почти полной недели стояли ужасные, ниже тридцати градусов холода. Беженцы погибали сотнями, насмерть обмороженные люди отчаянно просили пристрелить, но людская вереница, растянувшаяся на многие десятки верст, проходила мимо человеческих страданий – души казаков тоже окаменели и заморозились подобно ледяному панцирю в зимнюю стужу. Тут принимали смерть семьями и подразделениями – так целиком замерзла пулеметная школа из шестидесяти станичников с офицерами, и лишь памятниками им остались занесенные песком и снегом станковые «Максимы» и «Виккерсы».