Счастливое число Кошкиной (СИ) - Муар Лана. Страница 52

Кошечка: Шампиньоны, сметана, лук репчатый, молоко. Я сегодня не выйду.

Перечитываю, застегиваю молнию на куртке и иду в магазин. Молоко — это блины. Я люблю блины Кошки. И оладьи. И драники. И мясо.

Домой возвращаюсь с двумя пакетами, забитыми под завязку. Не понимая зачем, брал все, что попадется под руку, но понимая почему, сгреб все кошколадки у кассы.

"Блядь, так косякнуть… Так косякнуть и позвонить Крис… Совушкин, ты не идиот. Ты гораздо хуже."

Снять постельное, сунуть его в стиралку, принять душ и переставить на полочках гели и шампуни — верхняя моя, нижняя — Кошкина, посередине путаница из ее и моих принадлежностей. Розовые шортики с кошкой, собственноручно выстиранные и повешенные на первой верёвке, вызывают какую-то неадекватную улыбку — десять трусов в обмен на те, которые не брал и увидел только сегодня… Пиздец, конечно, но ржачно. Давясь от смеха, поправляю трусы так, чтобы зайдя с утра в ванную, Кошка увидела из в первую очередь, а после на цыпочках иду к ней в комнату. До утра не терпит, хочу узнать сейчас правда ли она траванула Крис.

— Гель… Геля… Кошка, — мягко касаюсь ее плеча и тормошу, пока не приоткроет глаза.

— Совунчик? Уже утро?

— Нет. Я быстренько спрошу и спи дальше, Гель. Ты правда траванула Крис?

— У? Угу… слабительное в сельдерей… — улыбнувшись сквозь сон и широко зевнув, переворачивается на бок и вздыхает. — Пожаловалась, да? Давай утром поругаемся, Совунчик? Она сама виновата.

— А за что?

— У?

— За что, Гель?

— Совунчик, ну какая разница? Хр-р-р… нефиг было соль в твои оладьи сыпать… Ложись уже… Я тебе утром… испеку…

Поправив одеяло, я несколько мгновений смотрю на копну разметавшихся по подушке волос, на Текилу, дрыхнущую у стенки Храпозавром, на свободную подушку…

"Ложись уже… Ложись уже… Ложись уже…"

33. Билет в один конец

POV. Геля.

Разлепив глаза, я улыбнулась хитрющей и счастливой мордахе Текилы, которая видимо уже давно проснулась и терпеливо ждала моего пробуждения. Рыжий хвост радостно залетал из стороны в сторону, и пока я зевала в поле моего зрения появилась намекательная на вкусняшку курица, которую принесла собака. Продемонстриров и опустив игрушку на подушку, Текила подползла ко мне поближе, лизнула в щеку и толкнула мокрым носом в шею. Раз, второй, третий. Сперва я подумала, что так она намекает мне побыстрее вставать и идти готовить завтрак, но стоило мне только потянуться и начать поворачиваться на бок, Текла перепрыгнула через меня и принялась фыркать, засовывая мордаху под край одеяла, накрывающего вторую подушку.

— Что ты там ещё спрятала, хитрованка? — спросила я, откинула одеяло и, икнув, вернула его на место. — Э-э-э…

Осторожно сдвинулась к стене, где пролежала без движения несколько минут, пытаясь успокоить заколошматившееся сердце. Вот только оно и не подумало успокаиваться и продолжало колошматиться как припадочное. А виляющая хвостом Текла снова сунула мордаху под одеяло и громко фыркнула, вроде как намекая не тянуть и убедиться воочию, что мне не показалось. Правда меня почему-то сковало каким-то оцепенением, и я никак не могла решиться потянуться к уголку. Я-то не смогла, а собака по своему поняла мое замешательство. Цапнула зубами одеяло и потащила его рывками вниз, открывая мне сперва макушку с темно-соломенными волосами, а после плечи и спину с татушками. Фыркнув, Текла встала передними лапами на спящего в моей постели Совунчика и негромко тявкнула, будто спрашивала подойдет ли такой обмен на вкусняшку.

— Мама, — еле слышно выдохнула я, не веря тому, что вижу.

Зажмурилась, снова открыла глаза и принялась тереть их с удвоенной силой, не понимая каким образом в моей постели оказался Совунчик, но прекрасно осознавая, чем может и обязательно обернется его появление, застукай нас Крыся. Я даже на всякий пожарный проверила на месте ли мои трусы и есть ли они на Совунчике, будто это что-то изменит.

— Гав!? — вопросительно гавкнула Текила, не забывая изображать хвостом вентилятор. Наклонила голову набок, будто спрашивала чего я выпендриваюсь, и повторила уже недовольно и чуть громче. — Гав!?

— Ш-ш-ш! — я дернулась, вжимаясь спиной в стену, приложила палец к губам и спросила. — Ты как его сюда притащила, хитрюга? А если нас Крыся застукает?

— Гав-гав!

— Да иди ты в пень! Не тебя, а меня Крыся прибьет!

— Р-р-р-гав!!!

— Текла, гм-хм-вать, — хрипло пробурчал Совунчик, подтверждая свою реальность еще и голосом.

Нашел ладонью край одеяла и потянул его на себя, переворачиваясь с живота на бок. И ладно бы он на этом остановился. Нет ведь. Нащупал меня, и без того ошалевшую от одного его присутствия в моей кровати, и по-хозяйски так прижал к себе, лишая возможности незаметно выскользнуть из постели. Да что там выскользнуть, я даже собраться с мыслями и подумать как он тут вообще оказался и что теперь делать не могла. Аккуратно приподняла обнимающую меня руку и только собралась перекатиться обратно к стенке и слинять, как оказалась снова прижатой к Совунчику — пискнуть не успела. А он ещё и заворчал на мою попытку отодвинуться что-то недовольно-бурчащее. Будто ему мешают спать. Я окончательно растерялась и пропустила момент, когда ладонь парня скользнула мне под футболку и накрыла грудь. Опять же очень по-хозяйски. И самое страшное для меня — сделал это Совунчик мало того, что сквозь сон и незаметно, так ещё и наплевав на Крысю за стенкой и мой настрой не допускать до себя. Последний аспект я как вспомнила, так тут же и забыла конечно — приятное тепло и сладкое посапывание в макушку растопили его, даже не заметив, но Крыся-то никуда от этого сопения не исчезла. Ровно так же, как и ладонь с моей груди. Вот влипла, так влипла. Отпросилась, блин, отоспаться…

Несколько минут я пролежала, прислушиваясь к тишине в квартире и прикидывая что лучше сделать, если в комнату с вполне резонным вопросом зайдет Крыся. Оправдываться — не вариант. Тут и без слов все понятно. Значит, наплевать на все эти теории Люльки и первой вцепляться в белобрысую шевелюру. Своя как-то дороже. И уже давно хочется.

Приняв для себя лучшую тактику защиты, я все же несколько раз пыталась сдвинуть ладонь Совунчика и обречённо вздохнула, когда она, как приклеенная, снова и снова возвращалась обратно. Ну не спорю я, что приятно. Не спорю! Но писать-то от этого меньше не хотелось. Наоборот, прижимало с каждой секундой все сильнее. Мне бы не нежиться в постели, а в туалет как-нибудь.

"Я ж потом вернусь, честное Кошкинское. И даже сама руку твою на место верну… Совунчик, ну будь ты человеком!"

Простонала все это мысленно и завозилась активнее — силы терпеть как-то резко сошли на нет, а прижимало так, что уже никакие ладошки и нежности не могли меня удержать. Кое-как вывернулась, подскочила, пока обратно не сгребли, и поскакала в коридор, наплевав на халат и умоляя всех богов сразу, чтобы они смилостивились и заветный туалет оказался свободен. Мне ж на минуточку.

— Господи-и-и-и…

Перед возвращением в постель я решила посмотреться в зеркало и хотя бы по минимуму привести себя в порядок. Зашла в ванную, глянула на свое отражение и зависла, увидев трусы на верёвке. Мои. Розовые шортики с киской. Других не было. Вообще ни одних. Как и косметики ее Крысейшества на полочках. Моя, аккуратно расставленная по нижней, есть, а ее нет. Я даже на секунду подумала, что счастье свалилось, когда его не ждала, и Крыся свалила, но верилось в это с трудом. Только две, а не три, щетки с пастой в стаканчике толкнули проверить мелькнувшую и очень бредовую мысль: "А вдруг все же свалила?"

На цыпочках дошла до комнаты Дениса, заглянула в нее и не поверила своим глазам. Не знаю, что я там хотела увидеть — ну не табличку же "Крыси нет" на видном месте, — но диван с выложенным на него комплектом постельного, пара подушек и одеяло на краю как бы намекали на то, что Крыси действительно нет. А раскрытый шкаф с опустевшими полками, на которых остались только вещи Совунчика, это утверждение подтвердил… Я только и смогла, что хлопать ресницами и еле слышно выдохнуть не верящее: