Утро под Катовице (СИ) - Ермаков Николай Александрович. Страница 42

Около площади Советской, по которой, собственно и шествовали колонны счастливых строителей коммунизма, нам пришлось ожидать своей очереди почти целый час. Во время этого ожидания ко мне подошёл Тихонов и предложил сброситься на торжественный обед, который будет в техникуме после демонстрации. Я, разумеется, не стал отказываться и отдал ему пятерку. А вскоре подошла и наша очередь, махая флагами с радостными лицами, пройтись перед трибуной с областной партхозверхушкой. Потом, не снижая скорости, мы прошествовали к техникуму, где значительная часть студентов, участвовавших в демонстрации, была распущена по домам. На банкет остались лишь преподаватели, члены комитета комсомола и комсорги старших курсов, ну и ваш покорный слуга в роли местной достопримечательности. Я оказался за столом с Тихоновым и двумя комсоргами с четвертого курса. Не сказать, чтобы столы ломились от блюд — все довольно просто — но, главное, были выпивка и закуска. Здесь уже вместо речей произносились тосты, звучащие не менее торжественно: «За нашего вождя и учителя товарища Сталина!» — стоя и до дна; «За нашу родную коммунистическую партию!» — аналогично. А потом можно было сидя, но всё равно до дна. Сидели мы недолго — через полтора часа люди стали потихоньку расходиться и я, решив не засиживаться с комсомольцами, начавшими обсуждать, где и как продолжить праздничную попойку, также направился к выходу. Одевшись и выйдя на улицу, я глубоко вдохнул морозный воздух, чтобы хоть немного прочистить мозги от алкоголя и неожиданно для себя встретился взглядом с Еленой Викторовной, стоявшей на крыльце.

Андрей Иванович, Вы меня не проводите? А то я, кажется выпила лишнего и теперь боюсь идти одна, могу просто упасть и замёрзнуть.

Ну не мог же я отказать женщине в такой пустяковой просьбе!

На следующее утро я проснулся от интенсивных толчков в бок, сопровождавшихся словами:

Андрюшенька, пора вставать, тебе ещё надо в общежитие за учебниками и тетрадями зайти!

Поняв, что поспать больше не получится, я потянулся и сел в постели, хмуро глядя на Леночку (ну не Елена Викторовна же мне её теперь называть!), которая уже успела привести себя в порядок и одеться. По её свежему и счастливому лицу и не скажешь, что вчера она была так пьяна, что в квартиру и комнату её буквально пришлось заносить на руках… Однако…

Женщина протянула мне стакан с капустным рассолом, который я опорожнил одним махом, затем дала ношеный мужской халат и полотенце:

Иди в ванную, пока там очередь не выстроилась!

Ну да, в коммуналках оно так: в туалет в порядке живой очереди. Не затягивая время, я посетил местные удобства и постоял под холодным душем, после чего вернулся в комнату уже бодрячком. Там уже меня дожидался завтрак в виде яичницы с квашеной капустой. Стоило мне приступить к насыщению, как Лена села рядом и каким-то извиняющимся тоном сказала:

Андрюшенька, ты не беспокойся, я бесплодна и ни на что не претендую, извини что я так вчера…

Тебе то за что извиняться! Все было прекрасно!

Правда?! — она по-щенячьи заглянула мне в глаза, — Так может?..

Конечно! — я обнял её и поцеловал, — но предупреждаю, что у меня есть невеста, она пока в другом городе…

Я же сказала, что ни на что не претендую!

«Как хорошо получается, — думал я, дожевывая завтрак, — у меня ведь женщины уже больше месяца не было, а тут такой вполне себе неплохой временный вариант!»

Позавтракав, я оделся, поцеловал Лену и покинул коммунальную квартиру под изучающими взглядами проснувшихся соседей.

Следующие дни я погрузился с головой в учебу, стараясь наверстать отставание, и, надо сказать, добился добился в этом деле значительных успехов. К концу недели у меня фактически оставались долги только по черчению, в котором я пока не смог сформировать у себя необходимые навыки по причине нехватки времени. Из-за взятых на себя нагрузок, я даже к Лене не заглядывал на чаёк, несмотря на её вопросительно-зовущие взгляды, которые она всякий раз бросала на меня на меня при встрече даже после того, как я объяснил ей ситуацию.

В субботу, покинув техникум после обеда, я дошел до до рынка и всё-таки заказал себе унты за триста рублей. К этому времени я уже успел выяснить, что других вариантов приобрести такую обувь в Горьком практически нет — большинство жителей предпочитает бюджетный вариант в виде валенок. Также я приобрёл лыжи с полужесткими креплениями. Снега уже нападало вдоволь, так что можно было уже начинать кататься. Если вспоминать мою жизнь ТАМ, то, наверное, следует упомянуть, что лыжи и биатлон это национальные массовые виды спорта населения Тюмени, в которой встретить коренного сибиряка, не умеющего стоять на лыжах также сложно как и абсолютного трезвенника. Так вот и я с восьми лет был отдан родителями в секцию биатлона, которую позднее бросил в тринадцать лет ради занятий рукопашным боем. Но и после этого я продолжал регулярно бегать на лыжах и выступать за сборную школы на городских соревнованиях.

Доставив покупку в общежитие, я отправился к своей любовнице, прихватив ранее купленные в коммерческом магазине по сумасшедшим ценам вино с шоколадными конфетами, и пробыл у неё до утра, точнее до обеда, так как проснувшись в девять утра мы выбрались из постели только к двенадцати. Далее воскресный день я посвятил освоению лыж с непривычным для меня креплением. Поначалу было довольно сложно поддерживать высокую скорость в движении, но постепенно я привык и дело пошло на лад. Проблему доставляло и то, что в продаже не было лыжных мазей (судя по всему их ещё не изобрели), а катание на деревянных лыжах без смазки при около нулевых температурах — то ещё удовольствие. Накатавшись до изнеможения, я добрел до общежития к девяти вечера, заморил червячка чаем с баранками и завалился спать, отложив свои планы потренироваться в черчении.

Утро понедельника началось с урока литературы, на котором помолодевшая, светящаяся от счастья Леночка буквально порхала по классу, вызывая закономерное удивление у студентов. Кстати, она меня предупредила, что наши отношения долго оставаться тайной для техникума не будут, так как меня видели её соседи по коммуналке, которые вскорости разнесут сплетни по всему городу.

После третьего урока меня отловил Тихонов, сообщивший две, не побоюсь этого слова, эпохальные новости: во-первых, сегодня после занятий меня будут принимать в комсомол, во-вторых, он нашел инвентарь для секции самбо, а подробности обсудят на том же сегодняшнем заседании комитета комсомола. Я изобразил воодушевление, хотя дополнительные заботы мне никакой радости не доставляли, но как тут отвертеться?

Придя в назначенное время, я обнаружил, что вся комсомольская компания в составе четырнадцати человек уже собралась и тут же оказался в центре внимания. Сначала Тихонов объявил, что целью данного мероприятия является рассмотрение моей кандидатуры и предоставил мне слово, после чего я встал и как можно искреннее произнес речь:

Товарищи, так получилось, что вырос я в религиозной семье и вера в Бога, можно сказать, впитана мною с молоком матери. Однако я полностью разделяю и поддерживаю цели и задачи, которые ставят перед нами Коммунистическая партия и наш вождь и учитель товарищ Сталин. Прошу вас дать мне возможность принять активнейшее участие в строительстве коммунизма будучи членом комсомола — самой передовой части советской молодежи!

Вроде неплохо получилось! Не зря «Правду» изучал!

Далее выступил комсорг моей группы Дроздов, который отметил мои успехи в учебе — за две недели почти ликвидировал двухмесячное отставание — и общественную активность — победил в городских соревнованиях по стрельбе и предложил организовать в техникуме секцию боевого самбо (вот как, оказывается это моя инициатива!) где будет тренировать студентов на общественных началах. Таким образом, Дроздов считает, что я достоин высокого звания комсомольца, несмотря на некоторую отсталость во взглядах, и он готов за меня поручиться. Следующим выступил Тихонов, почти слово в слово повторив предыдущего оратора и также поручившись за меня. Далее без прений вопрос о моем приеме в комсомол был поставлен на голосование и принят единогласно. После чего под аплодисменты собравшихся Тихонов вручил мне уже готовый комсомольский билет. «Вот радость-то! Мечта всей жизни исполнилась, ну теперь заживу!» — думал я, разглядывая маленькую книжицу с фотографией, сделанной с того же негатива, что и снимок для доски почета.