Отблеск величия (СИ) - Красников Андрей Андреевич. Страница 41

Назревала битва — долгая, суровая и беспощадная. Битва, которая должна была унести десятки тысяч жизней.

— Ты можешь спасти этих людей, — шепнул над ухом знакомый женский голос. — Спустись вниз, встань во главе этого войска, уничтожь врагов. Ты можешь. Ты можешь…

Освежающая прохлада желтоватой дымкой стекла с моих рук и устремилась вперед. Я ощутил пьянящую свободу, радостное предвкушение, азарт…

— Ты можешь убить их всех, — вкрадчиво предложил голос. — Есть ли разница, кто сегодня умрет, а кто выживет? Убей их всех, воин. Убей и докажи, что ты…

Я проснулся, чувствуя, как заполошно бьется в груди напуганное чем-то сердце. Немного полежал, рассматривая закопченные потолочные балки, а затем сел на кровати и оглянулся по сторонам.

Камин давно прогорел, нагретые камни остыли, а в воздухе снова начала ощущаться бодрящая свежесть. Однако сочившийся сквозь оконные щели холод еще не успел выстудить помещение, температура оставалась приемлемой и мои товарищи беззаботно спали, нарушая тишину громкими похрапываниями.

Убедившись, что ничего страшного не происходит, я нащупал стоявшую на полу кружку, допил оставшееся там пиво, после чего окончательно выбрался из постели. Накинул на плечи куртку, дошел до двери, бесшумно проскользнул в коридор, после чего двинулся в сторону общего зала.

Несмотря на ночное время суток, там продолжалась жизнь — двое людей методично разрезали шкуру какого-то животного на тонкие полоски, обосновавшийся возле двери точильщик возился с очередным мечом, а еще один охотник сидел перед камином, курил трубку и рассматривал пляшущие огоньки. Я спустился к поленнице, напился из кадки с водой, чуть помедлил, но в конце концов решил присоединиться к созерцателю и устроился на соседней лавке.

Охотник покосился в мою сторону, выпустил клуб сизого дыма, а затем благодушно хмыкнул:

— Новичок?

— Ага.

— Курить хошь?

— Не, спасибо.

— Молодой еще. Ничего, привыкнешь.

Разговаривать не хотелось, однако я все же поддался нездоровому любопытству и спросил:

— Почему?

— Курево запахи отбивает, — ответил собеседник, делая новую затяжку. — Вот идешь ты по горам, потный, грязный, тебя любая тварь за милю слышит. А вот покуришь как следует, в рукава дымом дыхнешь, пеплом обмажешься — и все, ни одна скотина не почует.

— А, ну это понятно. Просто можно и без курева же.

— Молодой.

Крыть это глубокомысленное утверждение мне было нечем, так что следующие несколько минут прошли в благожелательном молчании. Потом охотник закончил дымить, тщательно выбил трубку, спрятал ее в карман и встал на ноги.

— Идем, молодой. Глянешь кой-чего.

— Куда?

— Рассвет скоро. Идем.

Слегка недоумевая из-за странного приглашения, я направился вслед за охотником. Мы поднялись на второй этаж, пару раз свернули в какие-то закоулки, после чего оказались возле скрытой в тупичке лестницы — узкой и грязной.

— Скоро рассвет, — повторил мой спутник, взбираясь по ступенькам. — Это надо видеть.

Третий и четвертый этажи крепости прошли мимо меня — на этих ярусах я увидел только пыльные и холодные коридоры, на первый взгляд абсолютно необитаемые и никому не нужные. Затем у нас над головами посветлело, а на ступеньках появился тонкий снежный налет, говорящий о том, что где-то неподалеку располагается выход. Или хотя бы окно.

— Пришли. Головой не стукнись.

Я добрался до конца лестницы, протиснулся сквозь узкую дверь и оказался на крыше. Прилетевший откуда-то с севера ветер тут же бросил мне в лицо горсть колючих снежинок, взъерошил волосы, забрался под куртку…

— Твою мать.

— Туда смотри, молодой, — хмыкнул охотник, доставая трубку. — Такого у вас на юге не увидишь.

Примерно в километре от крепости скалистая и безжизненная равнина уступала место обросшим соснами предгорьям, а еще дальше возвышались настоящие горы — заснеженные, мрачные и величественные. Вокруг более низких вершин клубилась облачная пелена, но три гигантских пика прорывали эту завесу, уходя далеко в небо и сияя всеми оттенками золотого цвета. Солнечные лучи отражались от ледяных шапок, порождали бесчисленные отблески, наполняли морозный воздух искристой дымкой…

— Трезубец Создателя, — довольно произнес собеседник. — Говорят, он оставил его здесь, как напоминание о своей силе.

— Да, я его уже видел. Красиво.

— Именно, молодой, именно.

— Меня Максом зовут.

— Рогалор Снежный. Но все просто Рогом называют.

— Приятно познакомиться, — кивнул я, стараясь поплотнее запахнуть куртку. — А вы здесь постоянно живете?

— Именно так. Уже двенадцать зим.

— Солидно. Много слонов прикончили?

— Да не нужны мне эти слоны, — отмахнулся охотник. — Мне горы нравятся. Гуляешь по ним, за зверьками смотришь. Опять же, когда помочь вашему брату надо, говоришь, что как.

— А, вы разведчик?

— Точно.

— Говорят, здесь больше всего вараков бояться надо. Это правда?

Рогалор неопределенно поморщился, сделал пару затяжек, а потом вздохнул:

— Неприятные они люди. Опасные.

— Люди?

— Голова есть, думать умеют — люди, значит.

— Ну, наверное.

— Не связывайся с ними, молодой, — еще раз вздохнул разведчик, направляясь к лестнице. — Убьешь своего слона, потом уходи. Горы новичков не любят.

После того как собеседник скрылся из вида, я еще минут пять стоял, наблюдая за полыхающими огнем вершинами. Затем осторожно прошел вдоль края крыши, рассмотрел пустынный и безлюдный двор, а когда терпеть холод стало окончательно невмоготу, двинулся в обратный путь. Спустился в главный зал, немного отогрелся у камина, после чего направился в занятую отрядом комнату.

— Где был? — спросил копошившийся возле потухшего очага Свал. — Гадил, что ли?

— Это по твоей части. Я на горы смотрел.

— И что там с горами?

— Красиво там. Трезубец Создателя видел.

— Какой еще трезубец?

— Заткнитесь, оба, — попросил выглянувший из-под одеяла Рогдан. — Люди спят.

— Ладно, ладно…

Весь следующий день оказался посвящен разбору снаряжения, знакомству с крепостью и обсуждению ближайших планов. Собственно, план у нас был только один — дождаться хоть какой-то информации от бродивших по горам охотников и отправиться ловить слонов. А вот способы этой ловли вкупе с необходимой экипировкой стали предметом долгого и нудного разбирательства.

— Мы всегда ловчие ямы копали, — сообщил Хамальд, вытаскивая из дырявого мешка узкую лопату. — Находишь узкое место, копаешь дырки в пару локтей глубиной, они там ноги ломают. И вообще никаких проблем.

— Здесь камни, — мрачно ответил Тараш, меряя лопату неприязненным взглядом. — На кой хрен ты ее вообще взял?

— Я две взял. И две кирки. Для нас с Рогданом.

— Лучше бы еще шипов с собой захватили.

— Ты видел, какие у этих тварей копыта? Они с шипом в ноге на другой край света убежать могут.

— Ямы надежнее, — подтвердил Рогдан. — Если уж стадо попадется, то добыча будет.

— А если не попадется? Шипы собрал и на новое место перенес. А ямы?

— Шипы удобнее, — решил высказаться Свал. — Ямы лучше. Будем чередовать, проблем-то.

— Проблема в том, что мы все это на своем горбу потащим, — скрипнул зубами Тараш. — Я ведь говорил, чтобы ты это дерьмо у себя дома оставил.

— Да не кипятись ты, командир. Потом спасибо скажешь.

— Ага, конечно.

— Еще копья волочь придется.

— Мы же не на один день пришли. Донесем потихоньку, расположимся…

— И нас вараки перебьют. Ты это сказать хотел?

— О вараках пусть Макс думает. Он же с ними воевать хотел.

— Тьфу.

Привезенного нами добра действительно было слишком много — если уж мы с трудом перетащили его из телеги на склад, то о сколько-нибудь долгом путешествии в обнимку с тяжеленными ящиками и мешками не могло быть и речи. Впрочем, я быстро понял, что такой большой запас сделан в расчете на несколько ходок.

— Иногда вообще все дерьмо бросать приходится, — кивнул Харальд, когда я спросил его мнение на этот счет. — Что-то постоянно ломается, что-то теряется. В конце концов ты просто идешь назад, берешь вторую порцию и топаешь куда-нибудь еще.