Бригада: Металл и воля - Карасик Аркадий. Страница 1

Аркадий Карасик

Бригада: Металл и воля

Глава 1

Однажды доморощенный философ Федя в подпитии выдал очередную глубокомысленную фразу. Человек, дескать, живёт дважды: один раз — наяву, второй — во сне. Ибо сон — не что иное, как продолжение действительности.

Витек поморщился — такое объяснение никак не укладывалось в прокрустово ложе его взглядов, поэтому не имело право на существование. Ватсон задумчиво вздохнул и недоверчиво покачал лысой головой. Сашка рассмеялся. Короче говоря, каждый из четверых друзей-мусорщиков отреагировал по-своему. Ничего удивительного — обычная реакция разных характеров.

И вот сегодняшней ночью Белову приснился сон, никак не связанный с происшедшими событиями. Обычно к нему приходят братья. Кос садится в изголовье, закинув на тумбочку ноги в тяжёлых солдатских сапогах. Пчела бегает по комнате, что-то доказывает, с кем-то спорит. Фил стоит в дверях, скрестив на груди тяжёлые руки боксёра, и улыбается бригадиру. Они хором и по одиночке отвечают на незаданные вопросы, будто считывают их прямо из мозга Белова.

На этот раз вместо братьев развернулась панорама боя в горах.

… За грядой камней притаились духи, на опушке леса — федералы. Обе противостоящие стороны обмениваются ленивыми автоматными очередями. Но ленивость обманчива, по всему чувствуется, что боевики готовятся к очередной атаке.

За поваленным деревом лежит парень, удивительно похожий на Белова. Выставив автоматный ствол, он выбирает очередную жертву. Появится бородач с зелёной лентой на башке — прицельный выстрел отправит его в ад. Десантник старается огрызаться одиночными выстрелами — бережёт патроны.

К нему перекатился старший сержант Антон Перебийнос. Одет в камуфляжную куртку, голова повязана какой-то косынкой. Десантники не походят на солдат, скорее выглядят партизанами, заброшенными в тыл противника. Впрочем, все бойцы армии, наводящей конституционный порядок в Чечне, тоже носят такую же партизанскую форму. Не щеголять же в голубых беретах, в парадных мундирах с завесой орденов и медалей?

— Жив, Белый? — почему-то заботливо прошептал Антон. — Не поранило?

— Норма, — коротко ответил Сашка, не спуская настороженного взгляда с валуна, откуда только что его обстреляли.

— Не дрейфь, дружище, вертушки на подлёте. Держись!

Приказывать, советовать легко, а вот исполнять… Десантник пошарил по карманам, оглядел землю рядом с деревом. Ничего, ни одного патрона. В рожке — всего пять или шесть. Пойдут духи в атаку — не удержать. Разве только собственными головами?

Ага, наконец-то высунулась «птичка» с зелённым опереньем. Выстрел — исчезла. Из-за камней злобный волчий вой, ставший уже привычным призыв — Аллах акбар! Всё ясно — одним противником меньше. И ещё одним патроном…

Наконец, появились две вертушки, взрывы ракет опоясали каменную гряду, пулемётные очереди завершили разгром ещё одной банды. Перебийнос вскочил на ноги, торжествующе заорал, заматерился. И — упал, прошитый автоматной очередью.

Белов, или человек похожий на него, на руках отнёс к вертолёту тело друга, бережно положил его на расстеленный брезент. В этот момент из-под кустов раздалась автоматная очередь недобитого духа и свинец укусил десантника в грудь и плечо…

Было уже, было! Сон пересёкся с реальностью. Тогда он стоял на аэродромной эстакаде и прощался не только с женой и сыном, но и с прежней своей жизнью криминального бизнесмена…

Белов проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами.

Странный сон. Прежде всего, Саша не только в Чечне, но и на Кавказе ни разу не был. Не приходилось — все вопросы, связанные с поставками на юг, решал Пчела, нередко не ставя в известность бригадира. Во вторых, Белов служил не в ВДВ — в погранвойсках.

А вот Антон Перебийнос — фигура реальная. Так звали старшину заставы, который уволился из армии по причине загадочной болезни, скорей всего, вымышленной, но подтвержденной, купленной у медиков справкой. Антон покинул заставу через месяц после прибытия новобранца Белого.

Что это — шалость разгулявшегося мозга или подсознание предупреждает об очередной опасности? Шалости отпадают, Белов считал себя человеком с устойчивой психикой, не подверженной колебаниям. Значит, предупреждение?

Глупо. После президентского помилования и последующей реабилитации вряд ли кто-нибудь решится наехать на него. К тому же, он снова не один — рядом с ним надёжные друзья: Федя, Витёк, Док. Пока ещё не братья, какими были Фил, Кос и Пчёл, но такие же верные товарищи, на которых можно положиться…

Подожди, Сашка, не торопись, сам себя остановил Белов. Полученное помилование ничего не значит, выглотнет президент пару стопок горячительного и мигом забудет о существовании прощённого убийцы. Разве мало у него других проблем?

Ладно, разберёмся, не впервые обороняться и нападать. Вот только жаль, что никак не удаётся выполнить данное самому себе слово завязать с криминалом, забыть о существовании стволов, подстерегающих каждое движение.

Большинство недругов либо уничтожено, либо они свалили из страны. Кто остался? Кабан потерял свой вес, превратился в обычную шестёрку — «подай-отнеси». Нет, он ошибается, вспомнил Саша попытку Кабана и его любовницы копать под Шмидта и Ольгу, у дерьмового бандюги выдраны не все клыки, он ещё точит оставшиеся, поэтому опасен.

После того, как Белов отошёл от управления Фонда, им перестали интересоваться и бывшие помощники, и конкуренты. В том числе, кавказские воротилы. С одной стороны, это хорошо, но с другой — не привык он маячить на заднем плане, предпочитает находиться в центре событий.

Введенский, получивший должность заместителя председателя ФСБ и генеральские погоны, редко связывается с бывшим своим агентом влияния. Ему сейчас не по чину получать и анализировать негласную информацию, получаемую от сексотов — секретных сотрудников Конторы, эти функции он передал своему сменщику на посту начальника отдела.

Зорин? Бывший соперник Белого по игре в теннис, многолетний партнёр по полулегальному и вообще нелегальному бизнесу. Вот он опасен. Тем более, что Виктор Петрович покинул чиновничье кресло и пересел в другое — деятеля в собезе России. «Мне сверху видно всё, ты так и знай». А тот, кто много видит, многое может — старая истина.

Тоже не страшно — перетрём. На прямое противостояние Зорин вряд ли решится, он побоится столкнуться лоб в лоб с Ельциным, за спиной которого стоит «Семья» А вот устраивать мелкие пакости — на это он способен. Придётся просто не обращать внимания, как в древние века не обращали внимания на врагов могущественные кельты.

Белов провёл пальцем по кельтскому кресту, вытатуированному на его груди.

Ещё в школе он заинтересовался древней историей. Перечитал уйму книг, перелистал Энциклопедию, позже, когда в России появился интернет, скачал с него всё, что так или иначе касалось кельтов. Систематизировал добытые сведения, переписал их в хронологическом порядке.

В шестом веке до нашей эры орды огненно-рыжих великанов потрясли Европу, пронесясь на своих боевых колесницах по территории современных Франции, Испании, Британии.

Впечатлительный пацан представил себя на колеснице, осыпающего врагов стрелами, уничтожающего их боевым топором и мечом… Нет, лучше не рыжим — русоголовым галлом, так будет ближе к правде. Ещё лучше быть вождем Белловезом, разгромившем этрусские городки. Или — друидом, слагателям мифов, вершителем ритуалов. Иди — филидом-законодателем. Роль барда, воспевающего военные подвиги вождей и героев, его не устраивала — слишком мелко. По натуре Белов был бойцом, а не стихотворцем.

Позже, перед призывом в армию, Саша предложил братьям вытатуировать на груди кельтский крест. Дескать, татуировка защитит их от всех бед и неприятностей. Она — вроде старинного оберега. Фил наотрез отказался. Если и колоть, то что-нибудь другое — голую бабу или американский доллар. Кос тоже отверг предложение: любая татуировка — примета для ментов. Пчела рассмеялся — детская забава. Упрямый будущий бригадир поступил по-своему: знакомый кольщик за немалую цену изобразил на груди клиента витиеватый крест…