Биография нечисти (СИ) - Грегор Павел. Страница 61

— Звучит как-то мрачно, — проговорил Макс.

— Ты тоже можешь их услышать, — ответила Марта. — Шепчут, бормочут, иногда произносят слова. Но доверять этим тварям нельзя, стоит лишь расслабиться и повернуться к ним спиной, как они тут же вцепятся в твою душу, чтобы вырвать её из тела.

Женщина растянула губы в улыбке и покосилась на железный щиток на стене дома.

— Долго на улице не задерживайся, — посоветовала она. — Ровно в семь охранник выпустит сторожевых псов и активирует систему автоматического запирание замков. Замешкаешься — и останешься ночевать с собаками.

Марта отвернулась и медленно пошла к дверям.

«Странная особа, — провожая женщину взглядом, подумал Макс. — Когнитивный диссонанс на лицо. И как только ей удаётся держать себя в руках?».

Он дождался пока Марта не скрылась в здании, потом подошёл к щитку, отстегнул защёлки и открыл дверцу. Монитор всё так же выдавал потоки ни о чём не говорящих числовых значений, иногда под колонками начинала тревожно мерцать волнистая диаграмма с мигающим под нею красным маячком-предупреждением, но цифры журналиста интересовали меньше всего. Всё внимание сосредоточилось на микрофоне и кнопке под ним. Макс не понимал причины, по которой его тянуло на неё нажать. Может загадочные намёки Марты, может профессиональное любопытство, но этот не осознанный порыв остановить уже было невозможно, да он собственно и не пытался это сделать, поддавшись естественному желанию получить мгновенный ответ на вопрос: «Зачем эта штука?».

Он нажал на кнопку и подержал пару секунду. Отпустил и снова нажал. Из динамика доносилось монотонное потрескивание, к которому примешивался такой же равномерный, едва различимый механический шорох работающего оборудования. Подобный шум могли создавать крыльчатки воздухозаборника или повреждённые вентиляторы охладителей. Иногда до слуха доносились приглушённые хлопки, свидетельствующие о повреждении в электропроводке. Тревожный знак даже для дилетанта, не говоря уж о профессионале. Но по-видимому творящийся в «резервате» бедлам Марту абсолютно не заботил, хотя это и грозило катастрофическими последствиями для лаборатории.

«Дамочка создаёт видимость, что отрабатывает свой хлеб, — усмехнувшись, подумал Макс. — Вот и ходит сюда, чтобы отметиться. Но если внизу полыхнёт по серьёзному — простым выговором от непосредственного начальства она не отделается».

Стоять в сырости и глотать туман больше не имело никакого смысла, да и времени практически не осталось — соревноваться с доберманами в беге до ближайшего дерева прельщало менее всего.

«А если внизу пожар? — подумал Макс. — Учитывая, что у этой Марты тараканы в голове опасность вполне реальная. Она может и не докладывать обо всём своему муженьку».

Надо было уходить. Всё ещё удерживая кнопку, Воробьёв взялся за дверцу щитка и вдруг застыл. Искажённый расстоянием фон явно изменился: куда-то пропала монотонность и появились посторонние шумы, от которых по хребту побежали мурашки.

Чем больше он вслушивался, тем отчётливее различал звук напоминающий человеческий шёпот. Он был уверен, что ему не померещилось, но слушать дальше он не стал: чувство тревоги заставило автоматически отпустить кнопку. Макс закрыл крышку и задумчиво почесал подбородок.

Глава 31

1

— Ты где болтаешься? — поинтересовался Паха. — Мы тебе тут костюмчик подобрали. Надо бы примерить.

Макс вошёл в столовую и, выдвинув стул, уселся напротив Сержанта. Кроме Пахи и Готлиба в помещении никого не было и, судя по кофейному аромату витавшему в воздухе, эти двое похозяйничали на кухне основательно. На столе стояли кружки с кофе, миска с выпечкой и початая бутылка коньяка.

— Для начала хочу получить ответы на кое-какие вопросы! — категорично заявил Воробьёв. — Я благодарен тебе за то что спас жизнь, но я не люблю когда со мной играют в тёмную…

— О-о-о! Пойду-ка я по своим делам, — протянул Готлиб. — У вас тут намечается пикировка. Предпочитаю держаться подальше от всяческих разборок.

Толстяк вылез из-за стола и, забрав бутылку, ушёл.

— Разборок он не любит, — усмехнулся Паха. — Слышал бы ты как этот немец ругается по-русски. Такой опыт можно приобрести только на практике.

Он посмотрел на Макса и улыбнулся.

— Хочешь знать за каким чёртом мы полезем в бункер? — уточнил он. — Именно за чёртом и полезем.

— Поясни!

— До того как всё здесь заглохло немцы занимались запрещёнными экспериментами над людьми, — Сержант хлебнул из чашки и, желая понять какой эффект произвели его слова, сделал паузу.

— Я уже об этом догадался, — пожал плечами Макс. — Сторожевые псы, система безопасности, вся эта мишура с зондированием подвалов — смысл-то в чём?

Они работали с патогенами и с помощью генной инженерии создавали биологическое оружие. Разумеется результаты нужно было на ком-то тестировать. Но, как понимаешь, рекрутов набирали не на добровольной основе да и делалось всё под покровом тайны, так чтобы информация не просочилась в СМИ. Поэтому подопытных свозили со всех концов света во избежание неприятных эксцессов с гражданской принадлежностью. Люди без родственников, разного рода маргиналы, просто похищенные в горячих точках да мало ли кто ещё — в человеческом материале для опытов, как бы цинично это не звучало, у немцев недостатка не было. Отсюда такой размах. Когда нет ограничений в финансировании и ресурсах для экспериментов у некоторых сносит крышу от перспектив. В общем сварили они серьёзный бульон.

— И как тебе удалось раскопать столько информации? — стараясь сохранить невозмутимость поинтересовался Воробьёв.

— Сделать это было не сложно, — хмыкнул Паха. — От алкоголя у некоторых развязываются языки, вот Готлиб всё как на духу и выложил. Зиберт тоже не из молчунов. Когда по полгода торчишь в бетонном коробе так и тянет с кем-нибудь потрепаться. И самое главное сохранять в тайне суть происходящего никто даже не собирался — здесь «чёрная дыра», а всё что происходит в такого рода локациях никогда не выйдет за их предел. Навсегда теряется в безвременье, так сказать.

— Даже если об этом кто-то захочет рассказать?

— Разумеется, — кивнул Паха. — Это нельзя проверить, а если и возникнет угроза разоблачения всегда можно замести следы. Думаешь, зачем здесь Зиберт и его помощники, которые только числятся в охране? Да и мой приятель Готлиб тоже в критический момент может на что-то сгодиться.

— Ладно, ладно. Я понял! — Макс почесал щетинистый подбородок и посмотрел на приятеля. — И всё же… Зачем мы туда лезем?

— Побочным эффектом исследований стало одно открытие, которое при определённых обстоятельствах могло сократить количество боевых потерь во время войны, — Сержант допил кофе и вышел из-за стола. — Было обнаружено, что созданный при помощи генной инженерии вирус способен реанимировать клетки, выступая в роли «дефибриллятора» при введении его в кровь. Вроде бы спасение жизни благая цель, однако в девяти случаях из десяти реанимация проходила не совсем гладко и «оживление» заканчивалось созданием бездушного пугала обладающего примитивными инстинктами с полным отсутствием интеллекта.

— Смеёшься!? — Макс скептически улыбнулся. — Хочешь чтобы я поверил будто бы немцы создали здесь зомби?

— Можешь не верить, но факт остаётся фактом — существа которые остались в лабораторном комплексе мало, чем от них отличаются. Разве что активности никакой не проявляют благодаря предпринятым ранее мерам.

Журналист поёжился и, немного помедлив, потянулся за пирожком.

— Они и на людей бросаются? — спросил он.

— Этого я не знаю. Со своей группой я спускался туда пять раз и находил только «тела» практически не проявляющие признаков жизни. Их моторика настолько замедленна, что со стороны кажется будто перед тобой манекен. Мы просто их поднимали упаковывали в матерчатый контейнер и выносили на поверхность. Всё равно что мешок картошки со склада.

2

Несколько минут Воробьёв сидел молча, пытаясь осмыслить сказанное Пахой. У нормального человека эта информация вызвала бы настоящую истерику. Но в том то и дело, что он уже начал сомневаться в собственной нормальности. То ли наконец-то произошла долгожданная психическая адаптация, то ли он и в самом деле очерствел и мутировал в более приспособленную к выживанию в «Зоне» форму, но откровения приятеля не вызвали практически никаких эмоций. Более того узнав правду, он вдруг почувствовал, что беспокойство, которое он испытывал с самого начала пребывания в «Фатерлянде», мгновенно, словно по команде, улетучилось.