Огни у пирамид (СИ) - Чайка Дмитрий. Страница 14

Дежурная встреча закончилась, и Ассархаддон вышел от Статиры в задумчивости. Девчонка была мила, не глупа и хорошо воспитана. И он ей явно понравился, это было заметно невооруженным взглядом. Так почему бы?… Это стоило обдумать…

В то же время. Пер-Амон. Египетское царство.

Стратег Никомах стоял на стене и не мог поверить своим глазам. Из персидского лагеря выдвинулась странная конструкция на восьми колесах с плоской крышей, вкруг обитая медными листами. Вокруг шли мечники, которые что-то держали в руках.

— На стены все! — заорал стратег. — Разорви меня Аид! Да что происходит? Зови тысячников, и наших, и египтян. Может, они чего умного скажут.

Египетские лучники несли стражу на стенах наравне с гоплитами, у которых из оружия дальнего боя были только тяжелые дротики. Лучников тогда греки предпочитали нанимать на Крите, сами не сподобились как-то научиться. Но тут были не критяне, а местные. И это все решило.

— Господин, это таран.

— Да сам теперь вижу, что таран. А на крыше у него что?

— А что у воинов в руках? — спросил кто-то из таксиархов.

К изумлению греков, вместо двухскатной крыши, таран сверху был закрыт плоским навесом и большой клеткой, в которой истошно мяукали два десятка котов. Мечники, что шли по сторонам, в руках тоже несли клетки, в каждой из которых сидела кошка, немало озадаченная таким поворотом судьбы. Сотню кошек персы найти не смогли, но четыре десятка воины, ослепленные наградой, в соседних селениях наловили. Местных жителей, возмутившихся было, успокоили зуботычинами.

— Чего смотрим? — заорали греки на египтян. — Стреляйте!

— Мы стрелять не будем, — сказал командир египтян, упрямо глядя в глаза. — Там священные животные, мы можем их ранить или убить.

— Ты спятил? — заорал Никомах. — Да они же ворота сломают.

— Сломают, будем биться, а в кошек стрелять не станем.

— Главк, баллисты наводите, — скомандовал Никомах. — Я из-за этих умалишенных погибать не собираюсь.

— Не делай этого, чужеземец, — с угрозой сказал командир египтян.

— Стреляй, — заорал Никомах.

Гоплиты в льняных панцирях навели баллисты и выпустили по стреле. Впрочем, в движущуюся вдалекемишень они попасть не смогли, и начали перезаряжать орудия. А таран ускорил движение, видно воины внутри поняли, что попали в зону поражения.

— Я тебе сказал, грек, никто не может убивать священных животных. Ты наемник, и не тебе рушить наши обычаи. Если великий фараон узнает, ты погибнешь лютой смертью.

Египтяне смотрели угрожающе. За убийство кошки в Египте полагалась смертная казнь. На луки была натянута тетива, и наложены стрелы. И смотрели стрелы отнюдь не в сторону персов.

Никомах сплюнул и скомандовал:

— К воротам все. Заваливайте проходы. Мы тут передохнем из-за этих недоумков. Я дома ваших священных животных в ведре топил, когда кошка рожала.

— Боги накажут тебя, чужеземец, — сказал египтянин.

— Персы нас быстрее накажут, — ответил Главк и пошел к воротам. — На стены все!

Египтяне стояли на стенах, но стрелять отказывались наотрез. Греки издали бросали дротики, и даже изредка попадали, но разве это сравнится с работой лучников? Да и запас легких копий был небольшим. Обычно по одному на каждого воина. Греки приготовили камни, чтобы разбить таран, когда он подойдет к стене. Но это был не таран. Эта конструкция самую малость от тарана отличалась. И эти отличия проявились в полной мере, когда она остановилась в тридцати шагах, и из ее передней части выдвинулось сопло, и выдало струю пламени, превратившую в жаркий костер отряд греков, что пытался выйти из города и перебить обнаглевших персов. Сухое дерево ворот полыхало, как свеча, грозя прогореть без остатка за четверть часа. Следующий залп прошелся по стенам, попутно превратив в визжащие факелы несколько воинов на них. Пылающий кирпич привел в ужас и греков, и египтян. Персы уже выдвинулись из лагеря, и штурм должен был вот-вот начаться. Макс не тешил себя надеждой, что греков устрашат какие-то кошки, но в то, что лучники не станут стрелять, он верил. Ворота пылали, прогорая в пепел, как пылали участки стен, куда добивали струи огня. Покатились осадные башни, за которыми спрятались команды с лестницами. А сифонофор подошел ближе и выдал огненную струю прямо в прогорающие городские ворота, после чего загорелась баррикада за ними. Греки пытались разбить огнемет камнями и обстрелять из баллист, но камни не долетали, а баллисты не могли пробить толстые бронзовые листы на крыше, и стрелы просто рвали в клочья истошно орущих котов. Кое-где возмущенные египтяне пытались остановить греков, и начались драки. Легковооруженных лучников перекололи и сбросили со стены, а в ответ их товарищи перебили гоплитов из луков. Оборона этого участка стены была провалена. Единичные выстрелы из баллист и летящие дротики уже ничего не решали. То, что город потерян, уже было ясно. Интрига была в том, как быстро он будет потерян, и сколько из защитников при этом погибнет.

Невероятная для современного человека ситуация происходила с этим же городом и в нашей реальности, и была описана македонянином Полиэном:

“Камбиз осаждал Пелузий (525 г. до н. э). Египтяне мужественно сопротивлялись, закрыв проходы в Египет, и, собрав много орудий, пускали катапультами стрелы, камни и горящие головни. Камбиз всех животных, которым египтяне поклонялись: собак, овец, кошек, ибисов поставил впереди своего войска. Египтяне же перестали стрелять из-за страха поранить какое-либо из священных животных. Таким образом, Камбиз, взяв Пелузий, вошел в Египет “. -Strategemata, книга 7.

И теперь город тоже погибал, потому что на стены по сотням лестниц забирались воины, а осадные башни уже уронили свои мосты, по которым пошли отряды копьеносцев. Воины в полном доспехе вошли в затухающие ворота и встретились с плотной фалангой гоплитов. Закипела жаркая схватка. Ассирийцам и вавилонянам была незнакома манера гоплитов бить не в своего противника, а в стоящего рядом, и многие погибли, получив неожиданный удар. Строй греков был несокрушим, и Камбис не захотел терять бойцов, отступив. В бой пошла аншанская фаланга, которая своими длиннейшими копьями проломила боевые порядки, и ахейцы начали медленно пятиться назад. К закату все было кончено. Половина защитников погибла, а вторая половина приготовилась умереть, держа оборону в порту.

— Переговоры! — К баррикадам греков и египтян приблизился бывший Глашатай великого царя Ассирии, зажав ветки в одной руке, а окровавленный меч — в другой.

— Чего хочешь? — хмуро спросил Никомах.

— Сдавайтесь! — без особых церемоний сказал ассириец.

— Чтобы ты, морда бородатая, с нас шкуру содрал? — захохотал грек. — Я знаю, как вы с пленными поступаете.

— Вы останетесь живы, великий царь дает слово! — высокомерно сказал Глашатай.

— Мы клятву давали! Сдаваться не будем!

— Ты сказал, и ты услышан, — ответил Глашатай. К зданиям порта катили огнеметы, ведь Великий царь не давал команду щадить город. Последний грек был убит через два часа. Египтяне проявили большее благоразумие, и семилетняя каторга стала для них хорошим выходом. Работа началась в тот же день, а еще через две недели на месте Пер-Амона, города славного и древнего, лежала только груда кирпичей.

Великий царь впервые в жизни плыл на корабле. И теперь он вглядывался в синюю даль, сжимая поручни побелевшими пальцами. Там, на горизонте, виднелся Ашдод, который государь решил посетить лично. Армия от Пер-Амона потянулась в сторону Иудеи, имея самые жесткие приказы. Царство было велено опустошить, жителей выселить, а Иерусалим разрушить до основания. Эта местность будет заселена безземельными крестьянами из Аншана и Шумера, где излишек населения уже ощущался довольно сильно. Рядом стоял Пророк, который общался с немеющим от такого общества Малхом.

— Как корабль себя показал, Наварх?

— Непривычно, Великий, но мы приспособимся. Есть проблемы в кое-каких соединениях, я разберусь с этим в Сидоне. Средний парус лучше поменять на прямой. И надо улучшить рулевой рычаг, он слишком свободно ходит.