Лейтенант (СИ) - "Amazerak". Страница 29

– Ещё раз спасибо, – поблагодарил я Ваню, обрадованный тем, что удача повернулась ко мне лицом. – В общем, как приедет – тут же мне звони. Тут есть вообще телефон?

– Даже два! Так что не вопрос. Ещё нужно что?

– А Птахины уже знают про убийство Лаврентия Сергеевича? – спросил я. – Они что-то предпринимают?

– Да плевать они хотели на всех нас, – процедил с досадой Ваня. – Птахины эти... Думаешь, им не всё равно, кто тут будет рулить? Мы или ещё кто? Им главное, чтобы денежки капали. А руки марать в наших разборках они не станут. Я подниму этот вопрос, когда Андрюха приедет. Буду настаивать, чтоб помогли хоть чем-нибудь, но мне кажется, бояре не захотят впутываться.

Мы направились к выходу, и вдруг Ваня остановился и мрачно произнёс:

– Не знаю даже, что делать. Последнее время думаю выйти из игры. А как?

– Не хочешь дело отца продолжать? – я посмотрел на парня с удивлением.

– Дело отца? – невесело усмехнулся Ваня. – Я честным трудом хочу жить, а не вот этим всем. Думаешь, меня кто-то спрашивал, хочу ли я заниматься бандитизмом? Не хочу и никогда не хотел. Вот только приходится, и я ума не приложу, как отмыться теперь от этого.

Похоже, парень давно хотел кому-то высказаться, облегчить душу, а сейчас увидел во мне подходящую кандидатуру.

– Всё так, – согласился я, – дело это грязное. Честно сказать, рад, что сам не увяз в этом, хотя и собирался. Но понимаешь, в чём проблема: не станешь ты этим заниматься, придут другие и начнут трясти деньги уже с тебя. Этого хочешь?

– Неужели ничего нельзя с этим сделать? – возмутился Ваня. – Должен быть какой-то выход! Неужели боярам так нужны эти наши копейки? У них же земли и заводы. А у нас что? Палёнка, да пара захолустных казино?

– Им нужен контроль. Они запускают свои щупальца, где могут. Это политика. Если не Птахины, то Загорские подомнут под себя подпольную коммерцию в этом регионе. А не захотят Загорские – другие будут здесь хозяйничать. А у вас только один выбор: кому платить. Потому что, кто бы ни пришёл, доить будут именно вас.

– И ничего не возможно изменить?

– Ничего. К сожалению, такова реальность. Пока есть прибыльное дело, найдутся те, кто им будет заниматься. А доить народ – это всегда прибыльное дело.

– Скоты, – буркнул Ваня. – Вилами бы их всех... Ладно, наговорил я тебе всякого. А мне домой уже пора. Свидимся ещё. Я тебе сообщу, как Андрюха приедет.

Как я и обещал своим спутникам, через два часа у нас уже была квартира, и я вернулся на вокзал, чтобы забрать их и перевезти на новое место. Тут я чувствовал себя гораздо спокойнее, чем в Нижнем. Теперь полиции придётся долго нас разыскивать, а за это время я успею связаться в Птахиными и перебраться в более безопасное место – в боярскую вотчину, где уже никакая тайная полиция нам не страшна.

Эта квартира была больше той, в которой мы остановились в Нижнем, и нам удалось разместиться с относительным комфортом. Мы с Таней выбрали спальню с двойной кроватью. Кузьма и Максим устроились на диванах в гостиной. Лизе, естественно, досталась собственная комната – на меньшее она бы не согласилась.

Но всех их я не собирался здесь оставлять. Мы с Виноградовым решили, что завтра снимем ещё одну квартиру поскромнее, где поселятся Лаура, Генри и Таня. Они там останутся до тех пор, пока я не улажу все вопросы. А при мне будут только те, кто умеет сражаться и может постоять за себя.

На следующий день мы так и сделали, и к вечеру у нас появилась уже вторая квартира, арендованная на Таню. Теперь даже если тайная полиция каким-то чудом выйдет на Ваню и выпытает у него, где мы прячемся, к Тане не приведёт ни одна нить.

А ещё я решил поговорить с Таней начистоту, дабы понять, что её тревожит. Всю дорогу, пока мы ехали из Александрии, Таня находилась в подавленном состоянии. Она пыталась это скрыть, но я-то всё равно видел, что что-то не так. Вот только поболтать по душам у нас никак не получалось: я был постоянно занят. Но даже когда выдавался часик-другой свободного времени, и у нас появлялась возможность остаться наедине, Таня делала вид, что всё хорошо и избегала общения. Ещё больше меня напрягли последние её слова, сказанные перед отъездом из Нижнего.

Таня укладывала вещи в саквояж, готовясь перебраться на другую квартиру, когда я сказал, что переезд подождёт, и пригласил её в ресторан.

Мы отправились в то же заведение, в котором ужинали во время нашего первого свидания. Тут ничего не изменилось с прошлого раза, и мы, как и тогда, хорошо провели вечер, общаясь на разные несущественные темы, вкусно поели и даже понастальгировали о днях минувших. А потом отправились гулять в единственный скверик в центре города.

На улице потеплело, солнце временами выглядывало из-за облаков, чтобы согреть землю своими мимолётными лучами. Мы с Таней прогуливались вдоль пруда, она держала меня под руку. Навстречу нам шли другие парочки, семьи с детьми и одинокие горожане, решившие отдохнуть на свежем воздухе.

И я решил, что пришло время для серьёзного разговора.

– Вижу, тебя что-то гложет, – сказал я. – Всю дорогу ты была сама не своя. Может, расскажешь, наконец, что случилось? Легче станет. Говори, что хочешь – я не обижусь. Просто хочу понять. Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии. Да и слова эти вчера... Что ты имела в виду? Неужели я когда-то тебя обманул?

Таня некоторое время молчала, собираясь с мыслями.

– Понимаешь, – сказала она, – порой мне кажется, что ты рвёшься к власти только для того, чтобы получить деньги, заводы, земли с крепостными и тем самым возвыситься над остальными. Я пытаюсь убедить себя, что это не так, что сказанные тобой в Александрии слова – правда, но меня гложут сомнения.

– И что мне сделать, чтобы доказать, что это не так? – пожал я плечами. – Нет, конечно, я не буду строить из себя святого. Я и правда хочу достичь положения в обществе, но видишь ли, с тех пор, как я очнулся в день своего семнадцатилетия, в который меня выгнали из дома мои родственники, многое поменялось. Раньше я был лоботрясом, гулял, развлекался, ни о чём не думал. А потом увидел, как живут люди – простой народ, который работает на заводах и фабриках, и меня поразил контраст между моим прежним миром и этим. А потом я поехал в Александрию и увидел, что в этом мире общество тоже может быть устроено иначе. Но тебе придётся просто поверить, что мной движет не только желание денег и славы. Когда я стану главой рода, я отменю на своих землях крепостное право. Ещё не знаю, как это сделать, и мне кажется, это будет пипец, как сложно, но я займусь этим. А потом... Даже не знаю, придумаю ещё чего-нибудь. Ту же больницу откроем, так ведь?

– Ты хорошо говоришь, – сказал Таня. – И в твоих словах я вижу искренность. Если бы не увидела, не поехала бы с тобой. Быть подстилкой для очередного боярина у меня нет желания.

– Ну что ты говоришь? – я остановился и посмотрел Тане в глаза. – Серьёзно? Ты думаешь, нужна мне только для этого?

– Ну ещё чтобы лечить, когда тебя подстрелят, – Таня еле сдержала улыбку.

– Ошибаешься. Как бы это тебе объяснить... – я сделал небольшую пузу, чтобы сформулировать мысль. – Есть такое понятие, как семья – это те люди, за которых ты жизнь готов отдать, кто для тебя важнее всего на свете. Вот они – Барятинские, Птахины и прочие – они для меня никто. По большому счёту, мне плевать на них, так же, как и им на меня, и семьёй их я не считаю. Семья для меня – это те, кто идёт со мной одной дорогой, кто не предают и не бросают в трудную минуту. И ради них можно пойти на всё. И ты среди них – самый важный человек в моей жизни.

– Не правда, – Таня грустно улыбнулась, – не самый. Для тебя Катрин важнее. Не отрицай. Я же вижу, как ты на неё смотришь. И... кажется, я уже смирилась с этим. Она хорошая. Она защищала меня, когда на ту деревню напали индейцы. А потом мы долго шли через горы и много разговаривали по пути. Она очень искренняя девушка и искренне желает тебе служить. Я понимаю, почему ты так к ней привязан. Ну а женишься ты всё равно на другой...