Хрустальный лабиринт - Алферова Марианна Владимировна. Страница 38
– Не-ет… – только и выдохнула она.
– Тогда говорите… Зачем вам пропуск…
– Да, я хотела бежать с планеты. Вас устроит ответ?!
– Почему?
– Потому что мне все здесь опостылело. Все! Все мерзко! Гадко! Ненавижу! Все ненавижу… – маска ее исказилась совершенно по-человечески. Казалось, она сейчас разрыдается. – А теперь отпустите мою руку… – Она судорожно вздохнула и попыталась справиться с собой.
Но Платон не спешил выполнить ее просьбу.
– Разве Крто не может купить вам пропуск?
Она презрительно фыркнула.
– Эгейцы не покидают свою планету по собственному желанию. Здесь желания отдельной особи вообще никто не принимает в расчет. Только дипломаты и торговцы по особой императорской милости имеют право покидать этот мир. А Крто не имеет сильного покровителя в Столице. Мне никогда не уехать отсюда… Никогда…
– Странно… – Платон покачал головой. – Судя по здешним порядкам, Эгеида относится к планетам-вырожденцам. Такие режимы обычно не принимают в Лигу Миров. Неужели миролюбие искупает все грехи?
– Не надо обижать нашу планету, – произнесла Имма с неожиданной тоской. – Здесь удивительное море. Из космоса Эгеида кажется голубым шаром, как Старая Земля.
– Голубой шарик, как трогательно! – Платон разозлился. – Мне, честно говоря, абсолютно плевать на все ваши внутренние заморочки. Любите свое море, которое Бреген буквально пожирает у вас на глазах, восхищайтесь жуликом Крто – мне все равно. Я всего лишь ищу следы моего друга Альфреда Кормана.
– Зачем вам это…
– Расскажите подробно о Джи-джиду….
– Вы нашли… – начала Имма, и вдруг лицо ее перекосилось. – А-а-а…
Только и выкрикнула она. Профессор невольно оглянулся.
Он увидел, что на него со всей скорости мчится Крто на своем кресле-антиграве. Атлантида хотел отпрыгнуть в сторону. Не успел. На полной скорости эгеец врезался в Платона.
– Не надо! – услышал Атлантида крик Иммы. Вспышка боли… И мрак… И после этого говорят, что эгейцы не агрессивны.
– Он пришел к тебе, да!.. – Крто кричал. Звуки доходили будто издалека. Как сквозь вату. – К тебе. Как Корман…
– При чем тут… нет, так нельзя, нельзя… Он лишь ищет убийцу друга и Джи-джиду. Но он не найдет его сам, никогда не найдет… Но мы бы могли…
– Тебе мало Кормана?
– Все не так…
– Мало Кормана?..
– Он – не Корман… Он спас Стато.
– Поэтому я его и не убил…
– Не смей так говорить!..
Странно, что Платон понимал их разговор. Ведь он знает на эгейском не более двух десятков слов. До него не сразу дошло, что Крто и его жена говорят на космолингве.
– Взгляни на мои руки… взгляни на мои руки… на лицо… да, на лицо… Разве этого недостаточно. Разве теперь мои руки плохие?
– Крто, так нельзя…
– Я знаю… Все дело в днях слиянии Лун… Слишком редко… Да, в этом дело… в этом… Но цикл не изменить.
– Крто, умоляю… Отпусти его. Приснились ему эти голоса или он слышал их наяву?
Очнулся археолог в полной темноте. Лежал на каменном полу, спиной привалившись то ли к столбу, то ли к колонне; руки скованы в обхват столба. Старинные металлические наручники: такие есть у каждого стража. Не убежишь. Заметил вдали какой-то проблеск.
Кажется, слабенькая красноватая лампа почти ничего не освещала. Вся правая половина груди и рука нестерпимо болели.
«Сумасшедший, этот Крто сумасшедший…»
Платон попытался пошевелиться. Тут же острая боль вспыхнула в боку, и археолог невольно застонал. Губы запеклись и пересохли, пить хотелось невыносимо.
И вдруг он услышал шаги – нечеловеческое шлепанье: несомненно – прыжки. Прыжки эгейца по полу на хвосте – этот шлепающий звук ни с чем не спутаешь. На Эгеиде нет существ, которые ходят по земле, как люди. Здесь все либо плавают, либо ползают. Ползать сложнее, чем плавать. Прыгать – невероятно сложно. Особенно по ступенькам. Но эгейцы упрямо делают ступеньки в своих домах. Эгеец тяжело дышал при каждом прыжке.
Щелкнул замок, и наручники разомкнулись.
– Уходи… – узнал он голос Крто. – И оставь нас в покое. Джи-джиду ты не найдешь, только погубишь себя и нас. Уходи.
И тут же вновь послышалось шлепанье. На этот раз звук удалялся.
Платон встал на четвереньки, пытаясь сориентироваться в темноте. Красноватая лампа наверняка горела у выхода. Платон поднялся и двинулся на ее свет.
И вскоре очутился на воздухе. Легкий бриз дул с моря. Стояла непроглядная ночь.
«Кажется, у входа в дом Крто был бассейн, – вспомнил Платон. – Хорошо бы в него не свалиться».
И тут же свалился. Плеск был невыносимо громкий. Атлантида камнем пошел на дно. И лишь когда он коснулся мраморной облицовки дна, тело вновь стало повиноваться, и археолог медленно всплыл на поверхность. Никто не отреагировал на его падение. Его отпустили – пусть идет, куда хочет. Но вот проклятие – борта бассейна были довольно высоки, а лесенки – ни одной. Считать минуты при выходе из бассейна эгейцы почему-то не желали. И пандус тоже не построили. Платон мог дотянуться пальцами до края бассейна. Но при попытке подтянуться на руках, бок начинал разрываться от боли. Так можно потерять сознание и утонуть. Нет, похоже, без посторонней помощи ему не выбраться. Напрасно он двигался вдоль бортика – нигде никакой зацепки. Это похоже на ловушку… В одном месте бассейн оказался неглубоким, и археолог встал на дно. Вода была теплой. Придется ждать до утра. Пошел дождь. Сильный, потоком, крупные капли били по воде. Дождь был теплым, но Платон весь дрожал. Тело онемело. Его стало клонить в сон. Нет, спать нельзя, заснет – утонет. Он надеялся, что после дождя уровень воды в бассейне поднимется. Нет. Черт возьми, нет! Лишняя вода тут же уходила.
Дождь кончился. Ветер разогнал тучи. Сразу стало светло – две луны вынырнули из-за облаков. Одна маленькая, прямо над головой, серебряная. Вторая огромная, голубая, только-только выплыла из Океана.
«На островах Блаженства слабые приливы. Самые сильные – на Диких территориях», – вспомнил Платон строчку из сайта.
Послышались крики, бульканье и шлепанье тел. Эгейцы. Сразу пять или шесть. Судя по легким шлепкам – молодняк, подростки. Ползут к бассейну. Шлеп. И первый нырнул. Следом еще и еще. Они резвились в воде, кувыркались. Платон стоял в тени бортика, и они не видели его. Пока.
– Эй, ребята, помогите мне выбраться отсюда. Я уже достаточно накупался, – попросил Платон. Зубы его сами собой выдали длинную дробь.
Эгейцы замерли. Раздалось знакомое бульканье. Пять или шесть подростков окружили археолога. В свете лун их глаза отсвечивали серебром. Ребятня переговаривалась – на своем, эгейском. И вдруг один протянул щупальце, ухватил человека за руку и потащил за собой. Второй схватил за другую руку. Атлантида застонал. Его стон был похож на писк эгейца. Писк восторга. Именно так ребятишки его и поняли. Ударили хвостами и поплыли, поднимая пену, закладывая немыслимые виражи и издавая радостный писк. Платону казалось, что его бок сейчас разорвется от боли.
– Стойте! Не могу больше! Стойте! – Он задыхался, глотая соленую пену.
Но они не понимали его. Они не знали еще космолингва. Они продолжали пищать от восторга и волочить человека за собой. Археолог попытался вырваться. Куда там! Тогда он исхитрился и ухватил зубами одного из подростков за щупальце. Эгеец закричал – низкий рокочущий звук. Платон попытался издать аналогичный. Надо показать, что ему больно. Но подростки не поняли его вопля. Или поняли как-то не так. Миг – они выпрыгнули из бассейна и оставили человека одного.
– Стойте, сукины дети! Стойте! Помогите мне выбраться! – вопил им вслед Атлантида. Но они не пожелали возвращаться.
– Сюда! – кричал археолог. – Имма! Крто! Вытащите меня из этого чертового лягушатника.
Неужели не слышат? Не слышат, конечно. Ведь Платон уже не кричит – сипит от холода. Возможно, они думают, что это веселятся подростки, как всегда в поздний час.
И вдруг в глаза ему ударил свет. Атлантида зажмурился. А когда открыл глаза, увидел, что Вил Дерпфельд протягивает ему руку.