Хрустальный лабиринт - Алферова Марианна Владимировна. Страница 54

В конце практики мне предстояло лететь на «Елене Прекрасной». О таком полете любой практикант мог только мечтать. В училище мне все завидовали. По-хорошему. Поздравляли. Наверное, и у вас случалось такое: только вообразишь, что вот он, час твоего прилива, а тебе кто-нибудь выскакивает наперерез и седлает идущую к берегу волну, а ты захлебываешься в пене. В этот раз прилив оседлал перед моим носом Эрп. Я лишь шагнула на борт корабля, а он уже выскочил наперерез. Месяцем раньше явился, а кажется – всегда тут был. И к тому же пилот, а я была всего лишь практикантом. Легко и ловко, почти без усилий, он оттеснял меня всюду не только во время работы, но и на досуге, и в кают-компании. Где бы я ни встала, он всегда вставал впереди, и я видела только его спину. А другие видели – его. Не знаю, как у него это получилось, но вскоре я стала чувствовать себя чужой на корабле, несмотря на то, что все были вежливы со мной и как будто доброжелательны. На меня никто не обращал внимания, я всем мешала, ученые держались своим замкнутым кружком, экипажу не было до меня дела, я общалась лишь с компом, собирая информацию о близлежащих обитаемых планетах.

Помню, как-то я сказала:

– Когда я стану пилотом…

Эрп рассмеялся, не дав мне закончить фразы:

– Ты? Да я, скорее, стану президентом Лиги Миров, чем ты сядешь в кресло пилота.

Но это так, к слову. Теперь, вспоминая те дни, я понимаю, что надо было наплевать на поведение Эрпа и не замечать его стараний. Ведь это огромное счастье – попасть на такой корабль, пройти по коридору, постоять на пороге научного центра, и быть на несколько минут допущенной в рубку, чтобы пройти идентификацию и подать команду живущему где-то под трехслойной броней неистребимому мозгу корабля. Все эти годы меня порой и спасала только эта мысль: корабль помнит меня… И я когда-нибудь сяду в кресло пилота.

Что за авария приключилась с кораблем, не знаю, Но внезапно вспыхнули синие лампы тревоги, взвыли сирены, и «Елена» всем велела забраться в защитные капсулы. Кажется, был взрыв. Корабль дрожал, все в нем трещало – переборки, корпус… Стены пульсировали, как живые, будто волна за волной катилась по сверхпрочным материалам. Но они тут же восстанавливались, затягивались трещины, по шпангоутам стекали струйки катализ аторной жидкости. Помню – я окаменела. Лежала в капсуле и смотрела на пульсирующие стены и капли влаги на переборках – будто пот выступал на теле корабля от запредельных усилий. Я ни о чем не думала в тот момент – не могла. Я как будто была в одном времени, а корабль – в другом. И мы относительно друг друга перемещались…

Перегрузки были страшные. Кто не успел забраться в компенсационную камеру, погиб. Но даже в камере мне казалось, что желудок ворочается в горле. Все тело сделалась неподъемным, шея одеревенела. Будто невидимая рука давила и давила все сильнее. Если бы я могла кричать, я бы визжала от ужаса. Но я рта не могла открыть. А потом удар… И все прекратилось. Прошло несколько минут… Мне показалось, что в живых осталась я одна на незнакомой планете… представила… выхожу и…

И тут раздался голос капитана Эклскона: «Всем собраться в спасательном отсеке!» Я выбралась из защитной капсулы. Столкнулась с Валентиной. Она специалист по космическому излучению, член научной группы. Мы иногда беседовали. Она чуть-чуть свысока на меня смотрела, как будто ей известно нечто такое, что мне, глупышке, никогда не понять. А тут мы разрыдались и обнялись, будто всю жизнь были самыми близкими подругами.

– Как я рада, что ты жива… Так рада… – повторяла Валентина. – Знаешь, я первым делом подумала о тебе. Ты – еще ребенок… Семнадцать лет… У тебя вся жизнь впереди!

Экипаж собрался в спасательном отсеке. Все, кто остался в живых… нас было тридцать два человека. Восемь женщин… вместе со мной…

Капитан держался великолепно. Как будто он не катастрофу пережил, а прошелся по палубе и узнал от бортового компа, что на обшивке пара вмятин от метеоритов.

– Думаю, вы убедились, что корабли класса «Вечный бой» недурно сработаны, – сказал капитан с улыбкой. – К сожалению, нам придется его оставить. Таковы инструкции. Поскольку мы совершили посадку на цивилизованной планете, входящей в состав Лиги Миров, пребывание экипажа более получаса на корабле такого класса недопустимо.

– Как здорово! – кричала я Валентине. Говорить спокойно не могла. – Сколько можно всего рассказать… И какой замечательный отчет…

Но какой к черту отчет! В суматохе я потеряла свой миникомп. Напрасно искала… И, не найдя, разрыдалась. Эрп, глядя на мои слезы, презрительно усмехнулся… Тем временем аварийный отсек уже оторвался от корабля… И тут в иллюминаторы все увидели плотную синеву. И яркие желтые черточки и… Синева светлела. Небо…

И вдруг кто-то крикнул:

– Море! Мы упали на дно моря.

Подъем был довольно быстрый. Вот уже спасательный отсек вынырнул из воды, как пробка, и закачался на волнах.

– Компьютер сообщает, что к востоку от спасательного блока суша, – любезно проинформировал нас капитан.

– Как называется планета? – вдруг спросил кто-то.

Мы только сейчас сообразили, что даже не знаем, где опустились.

– Эгейское море, – сказала Валентина. – Ты что-нибудь знаешь о здешнем климате? – обратилась она ко мне. – Ты ведь изучала обитаемые планеты.

Ну да! Я изучала, но все данные внезапно вылетели из головы напрочь. Я чувствовала себя полной идиоткой.

– Название хорошее, – промямлила я. – Думаю, здесь должен быть теплый климат и можно вволю плескаться в волнах.

– В такие минуты надо заниматься самоорганизацией и медитацией, – снисходительно заметил Эрп.

Вскоре ночь спустилась на планету, но двигатели отсека исправно работали, к утру мы были на суше. Твердь! Обожаю это слово, хотя на Эгеиде оно звучит как ругательство. Островок в теплом Океане, песок на берегу яркий, золотой, изумрудные волны лизали берег. Будто ласкались. А на макушке зеленая шапка леса. Краски столь яркие, что порой невозможно смотреть. Приборы давно сделали анализ воздуха и воды, и мы знали, что можем выйти наружу, не надевая скафандров.

Все выбежали на берег и принялись кататься по песку. Многие разделись и полезли в Океан купаться.

Я подошла к капитану и попросила:

– Поручите мне составить отчет об аварии корабля. Я смогу…

Почему-то была уверена, что он согласится.

– Я с удовольствием, Кира, – улыбнулся Эклскон. – Но пилот Эрп уже получил это задание. Ты можешь ему помочь.

Я отошла в сторону и уселась на песок.

– Эй, Кирюха! Ты, я вижу, здорово перетрухнула! – смеясь, Эрп подошел ко мне. – Не волнуйся, капитан уже послал просьбу о помощи к местным властям. Через пару часов нашей свободе придет конец. И долой скафандр. Или вид без скафандра ужасен? Ничего, мы скромно закроем глазки.

– Отвяжись.

– Тогда иди и пиши отчет по практике, а то получишь неуд! – Эрп побежал купаться.

Люди – удивительные существа. Одним словом, они умеют заставить свет померкнуть, а море из бирюзового превратить в черное.

– Черт возьми! Выходит, мы робинзоны всего на два часа? – возмутилась Валентина. – А я всегда мечтала попасть на какой-нибудь островок, не тронутый цивилизацией, и устроить там оргию местного масштаба.

Все полезли купаться. Как будто боялись, что местные власти могут запретить купанье. А я пошла вверх по тропинке. Не знаю, почему я ушла от всех. Может, потому, что чувствовала себя чужой на этом корабле? И еще – злилась на Эрпа. Наверное, в моем поступке было много детского. Пусть, когда явятся спасатели, меня поищут – отдельно от прочих. Хоть так обратить на себя внимание. Конечно, глупо. Уважительнее капитан Эклскон ко мне относиться не станет.

Но быть глупой иногда полезно…

Я не сразу поняла, что иду по старинной дороге. Она мощеная – камень к камню. По краям росли какие-то ярко-зеленые растения с синими душистыми цветами. Я принялась их рвать, и вскоре набрала целую охапку. Запах пьянил. Голова кружилась. Пальцы и руки у меня стали липкими. Вокруг с шумом кружились какие-то светло-коричневые жуки с золотыми крыльями. Решила идти не останавливаясь. Раз это дорога, она меня куда-нибудь выведет. И вывела. Я увидела старинный домик, сложенный из каменных блоков. Стены метра три высотой, крыши нет, окна узкие. Вернее, не окна, а какие-то провалы… И вместо двери – пролом в стене. Я вошла. Почему-то не испытывала страха. Может быть, тому причиной – яркая природа, виноцветное море, небо прозрачное и чистое, и яркий блеск здешнего светила… Или запах синих цветов? Голова кружилась все сильнее…