Другой сценарий (СИ) - "Ande". Страница 14

Я взял не только подсолнечного, но и сливочного масла. И хлеба с батоном. И болгарский джем. Крыть мамане будет нечем.

Пока шёл домой, решил для себя, что вопрос с Тамарой Сергеевной Пылаевой не закрыт. Я найду способ с ней рассчитаться. Стало легче.

В нужное время уселся возле столика с телефоном в прихожей и набрал маму. В разгар рабочего дня она говорила немногословно-приказным. В два часа пойдёшь к Зое Мухамедовне, посмотришь себе одежду, может возьмёшь чего-нибудь.

Тетя Зоя, родом из Гулькевичей. Мамина землячка и собутыльница, участница всех наших семейных праздников. Сейчас заведует магазином «Одежда». Городской ОРС иногда балует народ импортом, и мне предлагается к нему присмотреться. Коля, деньги возьми у меня в столе, купи себе зимнюю куртку, Зоя говорит, финские завезли.

Напился чаю, наелся бутеров с джемом, пошёл за курткой. И-таки её приобрёл. Зелёную аляску-танкер с красной подкладкой, статусную вещь на гусином пуху. И не финский, а вовсе даже канадский. За сто десять рублей. Запихал куртку в рюкзак, и заодно сходил на городской телефонный узел. Купил у телефонистов за пятёрку бухту телефонного провода. Теперь с телефоном можно ходить по всей квартире.

К приходу маман, я приготовил чахохбили, и отварил молодой картошки. Она пришла около восьми, со свистом умяла курицу с картоплей, и скупо похвалила обновку. А на всепроникающий теперь телефон и вовсе растрогалась.

— Сразу видно, мужик в доме, — грустно сказала она. Сделала чаю и уселась перед телевизором.

По первой программе идёт сериал «Берлиоз». Что-то, хоть и французское, но донельзя унылое. Поэтому мы спокойно обсудили мои планы. Завтра поеду в Питер, схожу в институт, разведаю. Заодно посмотрю, что там насчёт подработать.

— Может ещё отдохнёшь? А то не успел из армии вернуться, как сразу работать.

— У нас нет выбора, мам. Ты же видишь, что такими темпами, через пару недель тебя будет будить по утрам мой мученический крик «Маманя! Подайте рассолу!»

Похихикали. Рассказал ей что осмотрюсь, поговорю со знакомыми, вернусь к концу недели, не переживай за меня.

Параллельно думал о том, что с моего отъезда в Обнинск, четыре года назад, мама привыкла быть одна. Я знаю, что у неё уже появился сердечный друг. И ни капельки ее не осуждаю. Наоборот, сделаю все, что бы не сильно ее обременять собой.

Заодно размышлял, что, в принципе, можно было бы уже запросто сбежать из страны. На Кольском полуострове это более чем реально. Просто есть знание, что плохо подготовленные операции, как правило проваливаются из-за совершеннейшей ерунды. Подвеску я бросил в нижний ящик письменного стола в своей комнате. Нет уж, я все продумаю и подготовлю. И оглушительно хлопну дверью перед отъездом. И мучает вопрос, как поступить с Чернобылем?

Утром я встал без двадцати пять. Сварил кофе себе и маме, и почапал на электричку, уныло размышляя, что нужно купить какой-нибудь туалетной воды. А то запах тройного одеколона разгоняет все живое вокруг.

Глава 16

— Привет, Иво, как жизнь?

— Говно!

— Не переживай. Будет хуже.

Я уселся напротив Иво на сиденье, бросив рядом рюкзак. Проснувшись в пять утра, он в дурном. Первая утренняя электричка в Ленинград — синоним боли и страданий. В то время, когда все приличные люди сладко обнимают то, что у них рядом в постели, ты сидишь на жестком деревянном сидении, поеживаясь от утренней свежести.

— Ты, Колян, вроде бы в армии отслужил. Должен радоваться.

— А речь о тебе. Шторма, ураганы, пираты и прочие собачьи вахты. Когда я понимаю что это не про меня, знаешь как мне хорошо?

Тут уж Иво проснулся. И мы с удовольствием некоторое время переругивались. Оставили сумки на сиденьях, и пошли в тамбур курить. В процессе перекура Ивик поделился тревогами.

Он работает мотористом на портовом буксире неделю через неделю. Я так понимаю, самая нижняя ступень в корабельной иерархии. Но, на днях, их буксир отличился. Однажды ночью из администрации порта к ним пришла команда. Где-то там, в заливе, болтается буй. Его сорвало с якоря и он теперь мешает судоходству. Плывите, найдите, и притащите на завод. Они поплыли, нашли, зацепили. Поднатужились и поволокли. Бросили у стенки завода и вернулись досыпать.

Иностранные торговые суда, не обнаружив приемного буя на привычном месте, сдуру чуть не вошли в гавань Балтийского флота, в Кронштадте. Потому что оторванный буй так и болтался в море. А героический буксир сорвал с места приемный буй, и, скребя его якорем по дну залива, протащил от Кронштадта до порта. Заодно порвав лежащие на дне важные кабеля. Как думаешь, Дух, капитана посадят? Хорошо, что я в это время был дома.

Поржали, чего там. Решили что обойдётся. Потому что приказ был притащить буй? Извольте.

Я не помнил каких-либо неприятностей у Иво на работе. Недавно закончив мореходку, он, с подачи отца, составил план, и стал его осуществлять. Через три года поступит заочно в родную Макаровку на получение штурманского образования. Закончит и уйдёт в загранку. И станет потом, в конце концов, капитаном. Будет нанят каким-то оффшором, и будет ходить на большом сухогрузе по морям.

А пока мы обсуждали сравнительные характеристики армии и флота. Иво уверял что моряки круче. А я соглашался, чем доводил его почти до истерики.

— Флот, Ивик, это такой общесоюзный загон для мазохистов. А армия, все же, более спокойное место.

— Ты, зелёный, фильтруй свой кавалерийский акцент, а то и до беды недалеко. Кормежка у нас лучше.

— Если армию кормить, то нафиг она нужна? Но в море грибы не растут, а в лесу — таки да! Вот этого флот никогда не простит армии. Тем более что у вас там вся служба в тепле. А у нас — в снегу.

Электричка ехала сквозь странный питерский свет, что бывает только в этих местах. Когда до полудня не понять, утро или вечер за окном. Иво рассказывал, что девчонки из нашей школы очень жалели, что мы с Сурковым куда-то пропали. Вы, пацаны, завязывайте скрываться, они и так уже сплошь ленинградки.

Ну да, большинство из нас переберётся в Питер или Москву. А кто-то и в Канаду со штатами.

На Балтийский вокзал электричка пришла около восьми и слегка переполненная.

Прошли через вокзал. Иво пошел на трамвай. Поедет на Двинскую улицу и в порт. А я повернул направо. Купил свежие газеты и спустился в метро. Мне, с одной пересадкой, до Невского.

Пресса июня восемьдесят четвертого — это что-то. Минимум информации, при чудовищной многословности. Кое-как выяснил, что СССР не участвует в Олимпийских играх. И что у нас будет спартакиада «Дружба». Но Китай и Югославия все-же едут в Лос-Анжелес. Жалко наших ребят. Многие сейчас на пике формы и возраста. К следующей олимпиаде они перегорят и сильно сдадут. Про Афган ни звука. Старцам из Политбюро еще не понятно, что афганцам нафиг не нужны все их подачки и социальные новации. И нам, и всему миру, еще долго будет невдомек, что афганцам неинтересны ни институты, ни дороги, ни школы с больницами. Что они готовы на любые жертвы, лишь бы их дочери не красили ресницы и не пользовались помадой. И что ради этого они победят не только СССР, но и США.

Из метро я выбрался на Невский в полдевятого. Пошел в сторону Дворцовой. Мимо Дома книги, мимо «Лягушатника». В кафе «Минутка» заточил чашку бульона, с парой пирожков, и решил что все неплохо. Вернулся к метро, перешел Невский, и, вдоль канала Грибоедова, мимо легендарного пивбара «Очки»(он рядом с магазином «Оптика», вывесившем огромные очки на улицу), пошел в Финансово-экономический институт. Спустя совсем немного, вошел в фойе.

Вахтеры в этом времени не усложняют жизнь. Если человек выглядит как студент, ведет себя как студент, то он и есть студент. К чему требовать студенческий?

Женская мода этого лета — короткие юбки с воланами. Первое, что я увидел, ступив под своды своей будущей альма-матер, это прекрасные женские ноги, переходящие в короткую юбку с воланами, спускающиеся по главной лестнице. Это зрелище было столь волшебно, что лишь спустя мгновение я смог разглядеть, что к ногам прилагается весьма приятная девица. И мгновенно включился.