Другой сценарий (СИ) - "Ande". Страница 23

— С чего такие сладкие мечты?

— Как видный финансист, я не обязан посвящать всяких строителей в тонкости экономики. Просто знай. Все скоро изменится. Зуб даю.

— Хм. А мне кажется, что ты, обобрав несчастную повариху, теперь комплексуешь. И так пытаешься успокоить совесть.

— И это тоже. Но я, кстати, тебе уже один раз сказал, что с Тамарой Сергеевной я рассчитаюсь. Так что — фи. И еще. В эту квартиру мы пропишем твою сеструху. Иначе нам её будет за собой не оставить.

— А! Ну это же полностью меняет дело! Хоть какая-то от тебя польза.

— Ладно, я понял, что меня используют. И пошел спать. Завтра не уходи. Нужно будет сходить кое-куда.

Улица Ракова — в центре, идет параллельно Невскому. Через семь лет её переименуют в Итальянскую. Дом, что нам нужен, ближе к Фонтанке, рядом с Манежной площадью. Мы с Сурковым вышли в полодиннадцатого. Я остановился через дорогу от места и сказал:

— Этот дом нам и нужен.

— Ты обратил внимание, что я ничего не спрашиваю?

— И даже оценил. Вот в это парадное нам нужно зайти и спуститься в подвал. Там деньги.

— Пхе. Достаем два ствола. Валим вахтершу, валим свидетелей. Спускаемся в подвал, забираем деньги, там много кстати? Прыгаем в тачку, уезжаем. Как план?

— Вы мясник, Штейнглиц!

— Не скрою, люблю пострелять.

— Тогда лучше всех задушить.

— Почему?

— Конвульсии…

— Стильно. Но хочется подробностей.

И я рассказал Сереге, что вон в той квартире, видишь окна? Там жил мелкий кладовщик, работавший на продбазе. Его арестовали почти случайно, по крупному делу о хищениях на базе. Он проходил второстепенным соучастником главных расхитителей. Максимум пару лет за халатность. И сидел он в предвариловке с простыми уголовниками. Но во время обыска у него в квартире, случайно порвали матрас в детской кроватке. А может и не случайно. Но вместо наполнителя там оказались доллары. Около шестисот тысяч. Дело было в конце семидесятых. По совокупности чуваку дали вышку. Он, с момента задержания, понял, к чему дело идет. И еще в начале поделился с соседом по камере информацией. Что в определенном месте, в этом подвале, заделан в стену металлический ящик. Полный рублей. Есть нюансы. Очень бдительные и говнистые вахтеры. Да и жители не совсем простые. А валить всех — ну, я не готов. А сколько там точно — я не знаю, Серег. Но до хера.

Я не стал говорить, что засиженного уголовника Секу, здесь взяли, в восемьдесят шестом. Он, откинувшись, пошел вытаскивать этот ящик. Был соседом по камере, как ему казалось, простого проворовавшегося кладовщика. Который, как потом выяснилось, был крупнейшим валютчиком. Аффилированным с западными банками, и вообще, питерским аналогом Рокотова. Контролировал всю питерскую незаконную валютную торговлю.

— Слушай, Коль. Ты давай, иди. Ты же к старушке собирался? Ну и иди. А я осмотрюсь, и изложу свои взгляды. Только бейсболку отдай. И рубаху снимай.

Все ясно. Он собирается побродить вокруг и по двору, меняя наряды. Я в джинсах, белой футболке навыпуск, и красной клетчатой рубахе. Отдал рубаху и бейсболку, не замерзну.

— Сурков, я прошу…

— Спокойно. Никто меня не запомнит.

Глава 25

Я шел в сторону Манежа, и размышлял о том, что же придумает Сурков. Ситуация патовая. Консьерж (сейчас их называют вахтер) сидит возле входа в подвал. Вход закрыт на замок. Я склонялся поискать способ проникнуть туда с улицы. Какие-то нежилые, заделанные жестью окна, виднелись в фундаменте. Но все равно будет шумно…

Про эти деньги мне, году в девяностом, рассказал сурковский однокурсник. После Политеха, он устроился в питерскую ментовку. Их, кстати, было много, таких ментов, в Питере. Кажется, Кивинов, что автор всех «Ментов», тоже такой же. Окончив вуз, не захотели распределяться в Мухосранск, а подались в МВД. Там обещали квартиры и вообще. Предполагалось, что получив квартиру, человек увольняется. Но все пошло по-другому.

Мы с ним тогда шли как раз по еще Ракова, в Дом Кино. Там нас ждал Сурков. Этот приятель мне показал этот дом и рассказал историю. Я вежливо кивал, но не сильно вникал. А сейчас вспомнил. Влево от центрального стояка, два кирпича от грунта. Замазанное раствором пятно на кирпичной стене. Ломать.

Такого рода историй было достаточно много. Некоторые я помню. Я не собирался их реализовывать. Ибо геморрой. По моим прикидкам, до отъезда в Финку, нам должно было хватить. Но ввязался. И тихо злился на себя.

Тем временем, я миновал Манежную, пересек Садовую, и вышел на площадь Искусств. Там, как обычно, чадили экскурсионные Икарусы, и парковались зарубежные Скании. Доставившие финских туристов прямиком из Финляндии. И наши, и зарубежные гости города, кучковались по группам, и втягивались в Русский музей, в филиал Кировского театра, или в театр Музыкальной комедии. Я прикинул время. Ну да, на двенадцатичасовое представление.

И тут я увидел Олега Топина. Мастер спорта международного класса по дзюдо, член сборной СССР, лейтенант. Потому что выступает от ЦСКА. Чемпион Союза, Европы, и еще что-то там. С хмурым видом подпирал стену корпуса Бенуа, и недобро поглядывал на туристов. Потом он увидел меня. Я подошел и встал рядом.

— Привет, — обнимашки войдут в моду гораздо позже, мы пожали друг другу руки.

— Ты по делу?

— Да не, Олег. Просто мимо проходил. Дай, думаю, поздороваюсь.

К нам подошел младший Панченко, по кличке, ясное дело, Панч. Их, два брата сейчас, в сборной. Старший, Саня, вроде бы поломался на тренировке. И скоро, если не уже, будет отчислен.

— Здорово! Работу ищешь?

— Да ну, Панч. Я учиться буду, в институте.

— Где? — заинтересовался Олег.

— Финэк.

— Неплохо, наверное, — пожал он плечами.

— А вы как? Вместо Олимпиады поедете куда?

— В Москву, блять, мы поедем. В Отрадное, — он сплюнул. — Ладно, Дух, пойдем мы.

Мы пожали друг ругу руки.

— Ты в курсе, что Хитрый устроился вратарем в Жигули? — спросил он.

Вовка Курин, по прозвищу Хитрый, из нашей школы. Боксер-перворазрядник. Устроился работать вышибалой на входе в пивбар «Жигули», что на Владимирской, мысленно перевёл я.

— Солидно, — говорю, — нужно будет наведаться.

— Надумаешь, приходи. И Суркова приводи. Хитрый говорит, у него удар бомбический.

— Зайдем, — пожал я плечами. — Я Хитрого уже пару лет не видел.

Они ушли через площадь в сторону театра Музкомедии. А я вышел на Грибоедова, и повернул налево.

Олега убьют в девяностом. Газеты напишут, что это была бандитская разборка. Но тот же Панч мне расскажет, что была обычная пьяная драка. Борец Олег, и боксер Ростик решали, кто круче, борцы или боксеры. Просто, в процессе завелись, и не смогли остановиться. Этим грешили даже мы с Сурковым. Правда, в шестом классе. Ну, то есть как? Я сразу хватал Серегу, и делал бросок. И потом падал на него сверху и брал на удержание. Чисто на рефлексах ожидая крика судьи — матэ! Только судья не кричал, а Сурков, гад, лежа подо мной, лупил меня в фейс кулаками. И вся школа потом судачила, кто же победитель-то? Меня тогда никто не учил добивать. Ну а удушение — свои ж люди, убью еще…

Эта, первая бандитская поросль, была странной. Парни, что сейчас пошли вымогать дань с какого-то фарцовщика или валютчика, искренне верят, что устанавливают социальную справедливость. Пока они, не жалея сил, отстаивают честь Родины на татами, какие-то слизняки жируют! И никто им ничего не может сделать! Ну, ничего, мы вам покажем. И показывали. Оказалось — весьма выгодно. И опять же, работать не нужно. Хотя тому же Топину, вроде и зарплату платили, и квартиру дали. Но зверства в них, еще не было.

Я, тем временем, дошел до дома на канале Грибоедова, и зашел в парадную. Новая вахтерша въедливо выяснила, кто я и куда. Солидно объяснил, что в пятую квартиру, к Софье Игоревне, мне назначено. Я её племянник, теперь будем часто видеться.

Михалыч, увидев меня, просиял. Но начал выговаривать: