Другой сценарий (СИ) - "Ande". Страница 55

Я могу отказаться. Он мне слова не скажет. Но общение на этом можно считать законченным. А он нам очень помог. Как-то некрасиво. Я вздохнул, а Андрюха занервничал. Он почувствовал, что спорол крупный косяк. Не мог понять где. Но жизнь упростила мне объяснения.

Открылась дверь, и в кафе вошел мужик. Опрятно, и достаточно солидно одетый. Но, по возрасту и манере держаться — никак не чиновник, не работяга, и не инженер. Я бы решил, что он мент, но по взгляду, что он бросил на нас, предположил, что скорее уголовник. Фред тоже увидел этот взгляд, и беззвучно про себя ругнулся. Он и вправду очень умный чел, потому что все понял мгновенно. Тем временем мужик посмотрел меню, покачал головой, и, еще раз срисовав меня взглядом, вышел. Типо дорого ему. А я сказал:

— Чтобы принять верное решение, нужно, Андрюха, иметь исчерпывающую информацию. Имена мне не нужны, но расскажи мне весь расклад. И тогда я тебе отвечу.

Занятно слушать про свои подвиги со стороны. Фред рассказал, что дело было отстроено. Деньги цеховиков туда-сюда регулярно возила слаженная команда. Реальные каскадеры Ленфильма. Удобно. Постоянно ездили и в Москву, и в Киев, и Одессу, и в Кишинев. Но вмешалась случайность. Они ехали в Питер тремя машинами. Две вместе, и Волга чуть отстав. Под Чудово остановились заправиться и отлить. Уезжая с заправки, две машины пошли вперед. А под колесо Волги местные гопники подбросили ежа. Пока меняли колесо, их попробовали ограбить. Увидев, что третья машина отстала, мужики съехали в придорожный карман, обождать. И тоже были атакованы! Но с применением автоматического оружия. Вроде бы, нападавших было восемь человек. Пятерых потом взяли менты. Устойчивая банда, что регулярно там грабила. Они рассказали, что еще трое — какие-то прапора военные. Эти трое, как делить добытое начали, всем начистили морды, и ушли с хабаром. А отставшая Волга подоспела очень вовремя. Забрала из Москвича сумку с деньгами, что не заметили грабители, и двоих пострадавших. И уехали. Ну, сам видишь, цепочка случайностей. Так что сейчас, возить деньги некому.

А вот это… он мотнул головой в сторону двери, где скрылся любопытный мужик — видимо, когда у нас, здесь, поняли, что будет создаваться новый канал, какие-то люди захотели, похоже, вопрос порешать в свою пользу.

Ты уж прости, Колян, я тебя хотел на это дело подписать. Хоть на время. Но сейчас, это будет глупо. Мой разговор с человеком, что отправляет деньги, срисовали. И следят. А теперь, наверное, и за тобой будут следить. Чтоб тоже грабануть.

Мне стало легче. Мучила непонятка, зачем Могиле было останавливаться? А теперь все стало по местам. И еще я подумал, что у меня и мысли не вознико, что будут еще что-то везти. И я даже не смотрел в сторону Москвича. А Костя Могила — самоуверенный говнюк. Не удивлюсь, если третья машина тоже была с бабками.

— Знаешь, Фред, — сказал я. — Ты конечно лопухнулся. Но ничего непоправимого пока не случилось. Давай, я это дело организую? И съезжу. Один раз. И мы будем в расчете. И денег не нужно нам. Будешь должен.

Андрюха думал целую минуту.

— Что ты предлагаешь? — наконец спросил он.

— Что тут предложишь? Все уже придумано до нас.

Дальше я, тщательно останавливаясь на деталях, рассказал, как мы с Сурковым все сделаем. Он думал всего пару секунд, и внес корректировки и улучшения. Фред уже снова стал собой. Ну и в обстановке лучше ориентируется. И ресурсы у него под рукой есть. На том и порешили.

Выходя из кафе, я сказал Фреду:

— А вот интересно, там, в сухумском эксперименте, как было? Самец с человеческой женщиной? Или мужчина с гориллой? И какие были результаты? Вдруг по стране бегают, улучшают человечество? И, Фред! Если добыть киноархив этого эксперимента и переправить на Запад — это же миллионером станешь!

Фред задумчиво посмотрел на меня:

— У тебя же родня там где-то, я правильно помню? Ты, Дух, не чувствуешь в себе чего-то странного? Не тянет ли тебя к экзотическим зверям?

— Нет, Фред. Дикобразы мне совершенно не нравятся. Я точно выяснил.

— Ты меня сегодня удивил, Коль. Похоже, я тебя недооценивал.

— Ну чего так сразу-то? Ну не нравятся мне крупные ежики, что ж с того. Так-то ежи — они ничего такие.

Поодаль стоял зеленый Москвич четыреста восемь. В нем сидели давешний мужик, и еще один, типичный урка. Уехал вслед за Фредом. Я проводил их глазами. Мне стало легче. Хоть не менты.

Дома я застал теплую компанию. В гостиной кроме Софьи Игоревны и Тамары сидели Лишова, Приходько, и примкнувшие к ним Близнякова с Овчинниковой. Смотрели, если я правильно понял, «Звуки музыки». Попивали чаек с печеньем от Тамары, и прекрасно себя чувствовали. Я не то чтобы жалею, что познакомил девчонок со старухой и Тамарой, но иногда в досаде. Викуня чмокнула меня в щеку, и сообщила что они скоро уходят на заседание СНО. Ну, когда Лишова чмокает меня в щеку, я жалею лишь о существовании этого СНО. Тут еще Приходько решила подлизаться к Тамаре, хотя, скорее просто плюшек еще захотела:

— Какое печенье вкусное! И как вы его только делаете, Тамара Сергеевна?

Увлеченная фильмом Тамара, вынужденная отвлечься, пробурчала:

— Как все в этом доме! С песней на губах, и любовью в сердце! — и пошла за новой порцией. А я пошел за ней.

— Тома! — сказал я, оказавшись на кухне. — Мне будет нужна твоя помощь.

— Чего сделать? — так-то она добрая. Но посторонние думают, что зверь.

Я ей рассказал. Честно и всю правду. Задолбало всем врать. Несгибаемый Сурков уверяет, что это развивает память, потому что нужно все время помнить что и кому врал. А мне не нравится. Врать маме, врать Вике. Слава богу что Сурков просто не спрашивает.

В общем, я Тамаре рассказал. Добавил, что если нет — ничего не изменится. Что-нибудь придумаю. Но она согласилась. Легко и просто.

— Ты, Коль, мне вроде как родственник. Я тебе благодарна очень. Так что — сделаю.

— Спасибо, Том. Я завтра все подробно обскажу.

— Только знаешь что? Мне бы мужика.

Я пил воду из стакана и поперхнулся. Она постучала меня по спине, и засмеялась.

— Да нет, Колька, не будем мы с тобой больше. Я, по трезвости, посолидней мужчин люблю. Скажи, а вот Евгений Михалыч наш, он в разводе, или врет?

Каверзнев частенько забегает днем. И во мне крепнет подозрение, что не последнюю роль в этом играют Тамарины разносолы. По крайней мере, в такие моменты он выглядит счастливым. Я засмеялся.

— Тома! Можешь смело ехать к Верке за красивым бельем. Мы его окрутим.

Получил полотенцем по голове, тарелку печенья с плюшками и с хохотом ушел в гостиную.

Не стал надоедать гостям, а ушел к себе, и сел за телефон. И вовсе не для того, чтоб строить зловещие планы. Для этого я оставил на автоответчике сообщение Суркову. Приезжай, надо поговорить. Я занялся поиском зимней резины для Жигулей. И Волги, пусть Сурков помнит мою доброту. Я вспомнил, что эта зима будет одной из самых холодных и снежных. Поиск шипованной резины сейчас, это тяжелый квест с неочевидной наградой в конце. Я убил на это весь вечер, не получив внятного решения. Так, одни наметки. Плюнул, и пошел провожать Вику домой с заседания.

Пока я висел на телефоне, пошел снег. Мы шли по заснеженной набережной, и болтали о ерунде. Я рассказал, что в воскресенье съезжу в Москву. Ты, Коль, там случайно не останься. Я буду скучать. Ну, я уже знаю, что по воскресеньям у Вики семейный обед. Традиция. Она меня, кстати, приглашала. Но я уклонился.

Вовсе не из каких-то там соображений. А просто я с трудом переварил, что моя мама внезапно задружила с Софьей Игоревной. И старуха называет маман Танечкой, а маман старуху — Софочкой. Ну, мама как-то позвонила, и нарвалась на бабку. И теперь мама абсолютно в курсе всей моей жизни. Знакомство с крупным партфункционером и его богемной женой только добавит макабра. Так что я пока сдержан. Лишова умная, и не настаивает.

Под снегом город меняется. Я замотал Вике шею своим шарфом. Мы шли по Дзержинского, в сторону подсвеченного Адмиралтейства, и сплетничали про Суркова с Приходько. Там кипят итальянские страсти, и шекспировский накал. Как я понимаю, домашняя Ирка выходи из себя, из за того, что Сурков не коврик под ногами. Мы смеялись и спорили, они поругаются завтра, или отложат до понедельника. Долго целовались в подворотне её дома на Мойке, и я пошел домой. Там в гостиной с чаем и печеньем сидел Серега. Чего звал?