Закат Человечества (СИ) - Тихий Даниил. Страница 47

Наши рюкзаки остались под присмотром топтуна, и я надеялся, что ему хватит мозгов чтобы ничего не украсть. Ибо кража подпишет ему смертный приговор, а после пройденного маршрута и инцидента на склоне, заниматься кровопусканием мне не хотелось.

Поднявшись по обесточенному эскалатору на второй этаж станции, я бросил у входа сито (просто на всякий случай) и отодвинув в сторону металлопластиковую, раздвижную дверь, вошёл внутрь.

Оказавшись в длинном коридоре, поправил болтающуюся на ремне винтовку и взялся за пистолет. Опасностей вроде как не предвидится, но пистолетная рукоять греет душу. Окинул взглядом коридор, наши следы и выступивший на стенах мох.

Когда первый раз проскакивали шли неспешно, стараясь не угодить в зону нестабильности и понять цел ли пол под ногами. Бывало, что в таких помещениях он проваливался от одного неосторожного движения.

Сверившись с довоенной картой, я прошёл дальше, вплоть до внутренних помещений и решив кое-что проверить подошёл к стене и постучал. Послушав звук примерился и отойдя ударил ногой.

Хватило десяти ударов чтобы синтетический декоративный гипс, создаваемый для таких стен на станциях переработки мусора провалился внутрь себя и обвалился, формируя дыру. Лёгкий, почти невесомый материал создавал минимальную опору на несущие уровни низинного города, но был настолько хрупким, что его буквально, можно было проломить ногой.

Дыра позволила мне втиснуться в смежное помещение, все ходы-выходы в которое были блокированы просевшим потолком и разрушенными перегородками, но внутри неожиданно оказалось сухо и пыльно. Влага сюда не попадала и, если не считать небольшого хаоса, вызванного встряской во время боевых действий на поверхности, убранство оставалось таким же, каким было в первые дни четырёхдневной войны.

Пройдя несколько комнат, я наткнулся на служебную лестницу и спустился по ней вниз, в технические помещения, созданные специально для персонала, производящего проверку поездов.

Будучи в прошлой жизни машинистом, я знал о путевом выходе и о том, что он выходит из перрона прямо к рельсам. Но сейчас рядом с задраенным вертикальным люком вибрировала и заходилась треском трещотка, лишний раз напоминая, что по ту сторону — смерть.

Иных доказательств того, что выход затоплен, мне не требовалось но, когда сойдёт вода, этот путь мог бы стать основой для быстрого отступления, в случае если твари подожмут нас на станции.

Уже на обратном пути неожиданно забарахлил интерфейс. Такое бывало и раньше, но причины подобной рассинхронизации никогда не предвещали ничего хорошего. Мрачное предчувствие обернулось головной болью.

Зная, что последует за ней, я просто остановился и сел на ступени, на одном из пролётов лестницы.

Импульс грянул через пару минут. Тряхнуло так, что с потолка посыпалась пыль, а биотический блок окончательно ушёл на перезагрузку. Положив руки на колени, я сжал кулаки, наклонил голову и терпел.

Окажись мы на поверхности пришлось бы побегать, смирившись с не иллюзорным риском обернуться тройкой изменённых. В такие моменты небеса набухают сиреневатым свечением, чтобы через некоторое время обернуться багровой вспышкой в разрядах концентрированной энергии.

Раньше считалась, что импульс проецируется от спутниковой системы и накрывает всю планету, являясь по сути подавляющим информационным потоком, взламывающим защиту биотического блока, низводящим личного ИскИна до состояния безмозглого животного, захватывающего мозг носителя.

Вот и получалось, что человек умирал как личность, а на его место приходила необременённая мыслительными процессами, руководствующаяся животными инстинктами тварь. Вот только ИскИны учились, поэтому те из изменённых кто наел жирка, напоминали скорее хищных животных, а не тупое оголодавшее стадо, несущееся на любой звук.

Раньше объяснение работы Импульса мне нравилось. Выглядело правдоподобно. Но теперь, когда люди насмотрелись на зоны нестабильности и прочую жуть, у них появились вопросы, да и чего греха таить — у меня тоже.

Всю эту жуть было просто невозможно объяснить одним только взломом программного обеспечения.

Чувствуя стандартные для импульса ощущения вроде головной боли и тошноты, я откинулся на спину и лёг прямо там, где сидел. Опасаясь потери сознания, я не хотел сверзиться со ступеней, а в глазах и впрямь темнело.

Дурнота подкатывала и отступала приливными волнами. Казалось, что я лежу на плавучем матрасе посреди бескрайнего, ночного моря. Неработающий биотический блок разорвал связь с комплексом визуального наблюдения и детекторами, я оказался один, наедине с темнотой и вспомнив про наличие фонаря выудил его из клапана разгрузки.

Что и говорить, темноту я не любил.

Вот только луч света, ударивший в потолок из фонаря, открыл для меня глубины, неизведанного ранее ужаса.

Увиденное зрелище парализовало своей сюрреалистичностью. Там, в голубой капсуле полной регенеративной жидкости, за запотевшим стеклом бился человек. Бился пока стеклопластик не треснул, бросая мне в лицо поток мутной жижи и осколки.

— Ааа!

Я зарылся руками стараясь уберечь лицо от летящих с потолка осколков в ореоле брызг и дёрнулся, но вдруг понял, что нет никакой воды и осколков. Галлюцинация, блажь, морок, что угодно, но только не реальность. Мои руки были сухими, а потолок, всё в том же заново направленном луче фонаря, был самым обычной, прокопченной и уродливой бетонной плитой.

Интерфейс мигнул, восстанавливаясь.

Сколько я так пролежал? И главное, что это чёрт возьми было? Вернувшись к ребятам, я внимательно следил за их реакцией, но им было плевать на импульс. Разве что топтун радостно выдохнул, что нам повезло.

Он был прав — повезло. Но судя по реакции мужиков видение затронуло только меня.

Мы ушли со станции через десяток минут. С грехом пополам, задержавшись дольше чем нужно миновали очаг и переправили контейнеры на другую его сторону. Удар по организму был тяжким и в ход пошли стимуляторы, но это — плевать, рейд выходил более чем прибыльным.

Каждый раз возвращаясь в общину я ожидал подвоха. Вставшей на след вышки, стаи охотящихся стротов, притаившегося среди руин крыс переростков Скризлов или засады кого-нибудь из заводских мародёров-отбросов.

Но мы миновали жёлтую зону, углубились в зелёную, а атаки так и не последовало.

Рейд и в самом деле вышел отличным, обеспечив нас сытой жизнью на многие месяцы. Поправив в медицинском секторе здоровье, уже спустя неделю мы были на ногах, но в новые ходки не стремились.

К чему лишний раз рисковать жизнью?

В ожидании очередного импульса я напивался. Волк пару раз отчитывал меня и притаскивал домой пьяным, а я каждый раз его отталкивал. На душе скребли кошки, а каждый новый импульс приносил мне видения.

И внутри этих галлюцинаций меня не ждало ничего хорошего.

Я видел смерть Волка, настолько реальную, что бросало в дрожь. Видел смерть Скрепки и Волоса, сыновей Егеря. Видел смерть знакомого технаря. Видел смерть людей, которых никогда не видел и не знал.

И было бы удобно думать будто у меня поехала крыша, но кроме бесконечных смертей и оскаленных рож, из видения в видение переходил один и тот же образ.

Молодой пацан, кричал и сражался, пытаясь выжить, и не нужно было быть семи пядей во лбу чтобы соотнести этот образ с посланием, полученным от загадочного синтетика корпорации.

Этот сопляк должен жить, и неизвестные хотят, чтобы я ему помог.

Гнетущее ожидание развязки поглотило меня целиком. На дне рюмки пролетали целые дни, рассыпаясь россыпью драк, рожами случайных собутыльников и глупых поступков.

Я пропил свой комплекс визуального наблюдения, в бредовом угаре, а не из необходимости, и рисковал вконец оскотиниться, когда ко мне неожиданно подсел Волк.

Я взял заказ.

Каждого из них я видел мёртвым.

Каждую смерть пережил и смирился.

Егерь пропал, и я знал, что он тоже мёртв. Лежит со сломанной шеей в белом, пропылённом коридоре.