Красуля - Карасик Аркадий. Страница 21

Надя стонала, плакала, покрывала тело партнера укусами, царапала ему спину и грудь. Иногда ему казалось, что не он — ведущая скрипка, а — женщина, что его просто используют, насилуют. Будто подслушав мысли мужчины, Надежда преображалась в послушную овечку, обвивалась на подобии лозы, вьющейся по могучему дубу…

Ушла от него под утро. До того вымотала — Михаил не уснул — провалился в черную пропасть…

Глава 6

Надежда Савельевна разбудила Федорова в шесть утра. Легко потрясла за плечо. Открыв заспанные глаза, Михаил недоуменно огляделся. Где он находится, почему рядом нет прикроватной тумбочки с настольной лампой и телефоном?

Возле кровати — Красуля. Халат — нараспашку, голые, не скованная бюстгалтером, груди целятся в любовника бордовыми сосками, впалый живот так и манит испробовать его упругость. В смеющихся, озорных глазах — задорные огоньки. Дескать, видишь, я тебя совершенно не стесняюсь и не боюсь. Потому что — мой, весь мой, от пальцев ног до макушки.

— Жив, компаньон? — насмешливо промолвила она. — Не уходила тебя ночью?

— Живой, — Так же насмешливо ответил Михаил. — Как себя чувствуешь, разбойница?

— Нормально… — неожиданно жарко покраснела и тихо призналась. — Мой мужик, моя собственность, никому тебя не отдам!

Федоров ощущал приятную легкость. Никогда раньше после любовного общения с женщиной такого с ним не бывало: усталость — да, удовлетворение — конечно, а вот легкости…

— Так уж и не отдашь?

— Ни за что! — с едва прослушиваемой жесткостью твердо заявила женщина. — Поднимайся, любовничек, позавтракаем и займемся делами.

— Какими делами? — спросил Михаил, не решаясь в присутствии Красули выбраться из-под простыни.

— Жирной квашней, мозгляком — Жетоном… Э-э, да ты, кажется, изволишь стесняться? — удивилась она. — Впервые встречаю стеснительного мужика. Как правило, все они — вонючие, наглые козлы, — еще больше распахнула халат, демонстративно развалилась в глубоком кресле. Оперла изящный подбородок на раскрытую ладошку и с вызовом уставилась на лежащего любовника. — Одевайся, милок, а я полюбуюсь твоей статью. После этой ночи мы с тобой, дружок, одно целое, поэтому прятаться — глупо.

Михаил решительно отбросил простынь, соскочил с постели. Широкоплечий с выпуклой грудью, поросшей курчавыми волосками, с узкими бедрами и сильными, в узлах мускулов, ногами, он нравился женщинам и отлично это знал.

У Надежды Савельевны перехватило дыхание, в теле появилась знакомая слабость, предваряющая любовную истому. Сузившимися глазами она страстно оглядывала красивого «бычка», бесстыдно разглядывая его нагое тело. Начиная со ступней ног, твердо стоящих на ковре и кончая выступающим подбородком.

— В шкафу… халат, — нашла она в себе силу вымолвить обычные, казалось бы, слова.

Михаил прошел к шкафу, достал халат, набросил на плечи, затянул узлом пояс. Красуля глубоко вздохнула, всхлипнула. Занавес закрылся, нужно прийти в себя. Еще бы несколько минут и она не выдержала бы, сорвалась с «тормозов» и упала к ногам любовника. К черту — дурацкую гордость, для женщин любовь гораздо важней всей этой мишуры.

— Пойдем застракать. Петенька уже накрыл стол.

Действительно, в столовой все готово. На столе — тарелки с нарезанной колбасой, сыром, судки с подливами, блюда с тушеной рыбой, жаренным мясом, винегретами.

— И это ты называешь завтраком? — ошеломленный изобилием, спросил Федоров. — Да тут целому взводу хватит на обед!

— Как полопаешь, так и потопаешь, — Сотова выдала траченную молью пословицу. — А нам с тобой не мешает компенсировать затраченную энергию, — пряча глаза и покраснев, тихо добавила она.

Удивительный человек, новая его подруга! В постели — бесстыдная до предела, не чурается самых откровенных ласк; в общении — двуликий Янус: то балансирует на грани приличий, то выражается с намеками, которые редко используют самые от"явленные матерщиники, то краснеет по самой, казалось бы, невинной причине.

Пока хозяйка и ее гость завтракали, Петенька стоял в стороне, бросая на Надежду Савельевну обиженные взгляды, одаривая удачливого «соперника» — злобными. Вот я и нажил еще одного врага, равнодушно подумал Федоров. Будто речь шла о невкусном твороге либо ненастной погоде.

Неожиданно вспомнил жену. Недавней легкости как не бывало, она исчезла, вместо нее появилась тяжесть, давящая на душу.

— Сейчас займемся вонючим дерьмом, — об"явила Красуля после завтрака. — Последние часы доживает, падло.

— Кого ты имеешь в виду? — удивился Михаил. Он успел забыть о предстоящей расправе с красулиным конкурентом.

— Жетона… Петенька, вызови ко мне Хвоста. Организуем «военный совет».

Рыжеволосый слуга кивнул и вышел из столовой.

Надежда Савельевна сняла трубку, набрала номер. Подумав, бросила на Федорова лукавый взгляд и переключилась на громкоговорящую связь.

— Слушаю, — раздался хриплый, недовольный мужской голос, похожий на угрожающее ворчание разбуженного зверя.

— Привет, Жетон, — благожелательно поздоровалась Сотова. — Узнал, кто с тобой говорит?

— Красуля, — более мягким тоном ответил Жетон. — Я тебя даже по запаху узнаю, не только по голосу. Потому-что ты в любви банкуешь, издеваешься над бедным старичком… Почему так рано звонишь? Всю ночь забавлялась с любовником?

— А вот это тебя, дружан, не касается. Забавляться с мужиками или не забавляться — мои проблемы. Ты мне не папенька с маменькой и не секретарь партийной организации.

Вот это выдала! Михаил слушал и радовался. Гордая ему попалась женщина, не чета мягкой и слезливой жене, заподозрит измену — не станет плакать и выпрашивать любовного подаяния — мигом отправит на тот свет. Мысль о возможной измене показалась ему настолько нереальной, что он удивился. Сколько раз они с Надеждой встречались? Всего два или три свидания, чисто деловых, без намека на об"яснения и признания. А вот — свершилось: они стали любовниками. И по велению тел и по душевному велению.

С Олей все было по-другому…

— Похоже, наши с тобой отношения зашли в тупик, — продолжала резкий монолог Красуля. — Настало время встретиться и поговорить.

— О чем предстоящий базар?

В хитрости Жетону не откажешь. Знает, старый пройдоха о чем пойдет речь на разборке, точно знает. И боится.

— Не стану скрывать. Почему организовал слежку за моим человеком? Да еще сослался, якобы, на мое распоряжение? Это — первое. Теперь — второе. Зачем разгромил офис федоровской фирмы, и опять же подставил меня? По какому праву похитил мою дочь и держишь ее у себя в заложницах? Вот эти три обвинения — основные. Об остальном скажу при встрече.

— Понятно, — хрипло протянул Жетон. — Может быть, побазарим по матюгальнику? Понимаешь, дел у меня много, нет свободного времени.

— Не хитри, боров, не получится.

— Ну, если не получится… Где и когда? Давай — на моей дачке в лесу.

— Нет, старый хитрун, не выйдет. Я — лицо обиженное, мне по закону положено назначать время и место встречи. А на свою дачку приглашай проституток.

Жетон не может не понимать, что речь идет не об обычной дискуссии — о разборке, обильно смоченной кровью. Ему не хочется рисковать собственной башкой, но другого выхода не существует — в случае отказа у Красули развязаны руки, она имеет право взять штурмом бандитскую хазу. И никто ее не осудит, наоборот — поддержат.

— Если ты так хочешь — назначай.

— В городе не получится — сыскарей развелось, как тараканов на кухне у хозяйки-неряхи. Помешают нашей… беседе… Давай, дружок, приезжай ровно в девять утра на известную тебе полянку рядом с Дмитровским шоссе. Там и побазарим. Приедешь или мне придется навестить тебя?

— Приеду…

Красуля выключила связь. Повернулась к Михаилу и улыбнулась. Ласково и нежно. Будто малышу-несмышленышу.

— Сам видишь, сегодня не получается — только завтра утром. Придется тебе еще одну ночку провести у меня… — многозначительная пауза. — Что до мерзкого борова, то сразу мочить его не собираюсь — перед смертью он должен выложить, где прячет дочку… А сейчас потерпи, милый, мне нужно позвонить, не сердись.