Нагибатор Сухоруков (СИ) - Кленин Василий. Страница 9

Но это еще не всё. Муравей уже через пару месяцев интуитивно понял, что создает совершенно уникальное подразделение со специфическими задачами. Его воины нужны не для прямых боевых столкновений. Лучники должны быть легки и быстры, возникать там, где их не ждут, осыпать врага ливнем стрел и исчезать, не дав до себя добраться. Белые просто созданы для разведки, шпионажа и провокаций. Поэтому он отказался от всех этих тяжелых (хоть и матерчатых) доспехов, наручей и поножей (которые я начал вводить в других воинствах). С другой стороны, Муравей выкинул нафиг все эти перья и прочие демаскирующие украшения, которые так любит индейская «солдатня». Своим бойцам он оставил только крепкие защитные шапки из кожи и прочные сандалии для бега по горам. К шапкам лучники повадились крепить хвостики разных лесных зверей, что также служило маскировке.

Разумеется, к постоянным упражнениям в стрельбе добавилась новая тренировка — походы. Ежедневно часть отряда, небольшими группами уходила в горы, училась ходить бесшумно, чтобы даже чуткий тапир не учуял, выслеживать людей и зверей, маскироваться и стремительно перемещаться по весьма пересеченной местности. Со временем, походы становились всё длительнее. И вот уже белые уходят на две пятерки дней, в горы диких оцколи, изучают: где те живут, что делают. А потом Муравей собирал и обобщал разведданные о наших неспокойных соседях. Без ложной скромности могу сказать, что на сегодня мне известно обо всех основных общинах горцев к югу и к северу от Серой Воды. Мы знаем о самых выдающихся вождях, кто с кем враждует и даже, кто что замышляет (отчасти, конечно). Только на самом востоке горы были еще не исследованы лучниками Муравья.

А за походами логичным продолжением стала охота. Как еще практически применять навыки в стрельбе, если войны нет? Ежедневно пара десятков из неполной сотни уходили за добычей. Так Муравей вывел свой отряд на самоокупаемость. Вообще, я думал, что служба белых будет оплачиваться, как и золотых. Казне пришлось бы поднатужиться, но она справится с такой задачей. Однако, Аскуатла внезапно облагодетельствовал казначея Ннаку. Поначалу лучники кормили добытым мясом только себя. Но его было так много, что белые принялись вялить, коптить и солить. А еще выделанные шкуры, кожа! Рога и копыта в предприимчивых руках тоже становятся неплохим товаром. Кроме того, имелся постоянный заказ лично от меня: юные поросята-пекари. Я готов был скупать их в неограниченных количествах.

Бизнес Белого воинства достиг такого размаха, что Муравей даже зарезервировал на рынке постоянную лавку! Полученные доходы шли на содержание отряда… ну, и что греха таить — на регулярные гулянки. Кутежи сплачивали лучников сильнее общих тренировок. В последнее время они даже устроили в Излучном несколько массовых потасовок, окончательно застолбив за собой репутацию отъявленного хулиганья. Причем, в подобных случаях Муравей, такой разумный и лояльный (мне, разумеется), всегда был горой за своих! Корпоративный дух — сферический и в вакууме. Я смотрел на наивные «хитрости» своего третьего военачальника, тихо посмеивался, но пока решил не обрубать ему крылья — творческие и креативные люди мне нужны!

А это действительно была беда. Кадры! Кадры были главным дефицитом, ценнее любого золота или стекла. Потому что все идеи надо воплощать. Надо «допиливать» на местах и адаптировать к имеющимся реалиям. Я мог сколько угодно всего навспоминать и напрогрессорствовать — но кто это воплотит? Кто поймет задумку во всей полноте и обладает достаточными личностными качествами для ее реализации? Я не строил иллюзий: среди четлан таких талантов, как Муравей или Ннака с Лучом Света, были единицы. Подавляющее большинство — это обыватели с практически первобытным мышлением. Закостенелые мозги, опора исключительно на пережившую века традицию, полное отсутствие инициативы. Нужно просеять тонны пустой породы, чтобы найти несколько жемчужин.

И для этого мне тоже нужны были Добчинский и Бобчинский, мои верные секретари.

— Кто на празднике занимался опросом новых людей?

Вперед шагнул своими ходулями Добчинский. Откашлялся и начал отчет:

— Владыка, я дежурил перед рынком весь день и выявил шестнадцать пришлых, которые, вероятно, задержатся в Излучном. Опросил всех. Девять человек не показали выдающихся результатов по всем шкалам…

Доби гордо выговорил непривычное слово «шкалы», которое явно как-то подслушал в моей речи. Я вообще старался не засорять четланскую речь лексикой из своего времени, но, порою, никак без них! Так появились в челтанской речи «стек-тла», «кора-пиль» и еще с десяток искаженных русских заимствований. Но вот «анкета», «шкала» — это я держал при себе. Однако секретари мои на память дюже крепкие ребята! Что услышат — сразу в закрома памяти!

Да! Змей меня задери, я все-таки занялся анкетами! Еще в первый год в Крыле я поставил себе такую задачу, и только прошлой осенью смог этим заняться. Первая большая комплексная анкета должна была просто выявлять разные склонности людей, уровень их талантов в разных областях жизнедеятельности. Более пятидесяти вопросов и ситуаций, адаптированных к жизни четлан — я убил уйму времени на ее создание. А ведь это должен быть только первый шаг. Чтобы просеять породу и отобрать жемчужины. И просеивали как раз Добчинский с Бобчинским. Феноменальная память позволила им запомнить все вопросы, все варианты ответов — на листочках они лишь помечали номер вопроса и номер варианта ответа. Эти двое за полгода опросили не меньше тысячи мужчин и более сотни женщин (их я тоже не сбрасывал со счетов). Постепенно, они разобрались в механике анкетировнаия и даже научились сами отсеивать тех, кто выдавал «плохие результаты». Я так не мог. Мне надо положить перед глазами саму анкету, разбить ответы на отдельные шкалы и подсчитать результаты на бумажке.

Вот что значит дикарская память, не испорченная «костылями» письменности! Хотя, надо признать: Добчинский и Бобчинский были уникумами даже среди своих. Они запомнили все вопросы и ответы, в голове разбивали их по темам-шкалам, помнили, какие ответы считаются «плохими» — и сходу выдавали мне, кто бесперспективен. А с остальными я уже сам занимался. В моем кабинете, в картотеке собрано почти четыреста «личных дел». В них — итоги общей анкеты, результаты моих личных наблюдений. Настоящих жемчужин было совсем мало. Но картотека уже давала свои плоды: я время от времени перебрасывал людей с одной работы на другую, привечал талантливых гостей, уговаривал их остаться и работать на меня. Рано или поздно эта система начнет работать по-настоящему эффективно.

— Хорошо. Девятерых вычеркиваем, — продолжил я разбираться с новым поступлением в Излучное. — По остальным что?

— Вот, владыка, пометки, — подошел к столу Добчинский и положил несколько листочков. — Все ответы, а еще нагрудные знаки подрисованы, которые я им выдал. Велел носить, не снимая, чтобы их потом легко было найти. Но двое из семи — не четлане. Они с севера приехали с торговыми людьми. Не знаю, останутся ли. Из прочих я бы хотел особо отметить… — секретарь засуетился, перебирая листочки. — Вот! «Дятел и цветок» — вот этот парень. Совсем молодой, но многие его ответы — самые лучшие из возможных. А задачи на разумность решал чудо как быстро!

Лучшие из возможных? Ну-ка, ну-ка! Я придвинул листок к себе, достал анкету и начал высчитывать. Действительно, по шкале интеллекта — высший балл. Очень высокие показатели по эмпатии/интуиции, по нравственности. Инициатива — тоже почти максимум! Неуравновешенный характер… Но это логично, при таких-то данных. Я выписывал колонку баллов и плавно округлял глаза. Самородок какой-то! Это даже не жемчужина, это…

— Парень, говоришь?

— Да, владыка! Совсем молодой. С юга приехал, с какого-то окраинного селения. Звать — Дитя Голода.

— И имя даже запомнил?

— Да он такой плюгавый, владыка, полностью имени соответствует — как не запомнить! Еще в черные хотел.

— Что?

— Да, владыка, так и сказал: приехал для участия в игре Горы, хочу, мол, служить в Черном воинстве.