Месть авторитета - Карасик Аркадий. Страница 16

— Знаешь что, давай поговорим откровенно. Можешь мне поверить — ничего плохого тебе не сделаю. Все, что скажешь, дальше меня не уйдет…

Странный я все же человек! В принципе, какое мне дело до этого доброго и честного парня? И почему его грусть обязательно связана со встречей у перевязочной? Поругался с Мариам, тоскует от одиночества, просто плохое настроение. Но что поделаешь, если я сыщик. По профессии и нутру.

Пока я размышлял, Фарид изучал мою физиономию. Видно, решал, можно ли рискнуть и открыться или рисковать слишком опасно и лучше уйти в глухую защиту?

В конце концов, склонился к первому: открыться! И я его понимаю!

В опасных ситуациях, как никогда, нужны советы, поддержка человека, которому можно довериться. А у Фарида, если мне не изменяет интуиция, наступил тот самый роковой момент, когда определяется не только будущее, но и сама жизнь.

— Трудно говорить об этом, батя, очень трудно… Если ты предашь, как жить дальше, а? У меня на родине стариков уважают, им верят… Вот и я тебе тоже верю… Не знаю почему… Чувствую — не подставишь… Спасибо тебе, что заговорил, предложил помощь…

На площадке не продохнуть. Кажется, все больные, кроме лежачих, решили одурманить себя перед сном. Над толпой стоящих почти вплотную курильщиков плавают густые облака дыма. Из сплошного гула голосов невозможно выделить отдельные фразы, понять, о чем говорят.

В окружении старичков, обсуждающих политические новости, млеет Галина. Шутит над окружающими ее мужиками, рассказывает анекдоты с клубничкой, первая смеется над ними. Но я заметил острый взгляд женщины, нацеленный в нашу сторону. Нефедова будто читает по губам, перехватывает каждое слово.

— Здесь нам не поговорить, — как можно тише сказал я, и парень согласно кивнул. — Прогуляемся по коридору?

— Нет, батя, нам с тобой подставляться нельзя. Лучше поднимемся этажом выше. Там — гинекология, народу поменьше…

Мы так и сделали.

На площадке пятого этажа тоже курили, но человек пять, не больше. Болезненного вида женщины, две медсестры. Увидев нас, замолчали. Видимо, тема разговора не для мужских ушей. Разошлись, выбросив в консервные банки наспех докуренные сигареты.

— Ты, батя, видел мою встречу с одним мужиком? Ну, когда я ожидал Гену из перевязочной…

— Видел… По-моему — азербайджанец?

— Шайтан вонючий, а не азербайджанец! — злобно ощерясь, выкрикнул Фарид, и в этом крике было столько ненависти, что я опешил. — Кровосос, палач, сволочь — вот кто он!

— Успокойся, друг, не надо кричать…

Фарид, успокаиваясь, помолчал. Будто затолкал необузданную злость поглубже. Не для того, чтобы она там расплавилась и исчезла — пусть копится, зреет, растет до определенного момента. Потом заговорил. Внешне — спокойно, даже излишне спокойно.

История, происшедшая с парнем, — обычная. На моей памяти нечто подобное на раз случалось. К сожалению, попадаются не виновники, а люди непричастные к преступлению.

На одной из улиц Москвы происходила драка. Из-за чего дрались, что вызвало кровавую разборку — не имеет значения. Били друг друга кулаками, ремнями, палками, обрезками труб.

Мимо проходили Фарид и Мариам.

Кто— то бросил в адрес девушки грязное словечко. Будто залепил шматок липкой грязи. Фарид не сдержался, бросился в толпу дерущихся, добрался до обидчика и ударом кулака свалил его на землю. То ли от сильного удара, то ли стукнувшись головой о бордюр, тот потерял сознание. Из разбитой головы закапала кровь. При виде этого противники объединились и напали на азербайджанца. Некоторое время он отбивался кулаками, подхваченной с асфальта палкой. Мариам бросилась на помощь. Боясь за нее, Фарид выхватил нож…

Ударил он кого-нибудь ножом или просто пригрозил — сказать трудно. Главное, что подоспевшая милиция захватила его с холодным оружием в руке… Получил парень немного — каких-то полтора года. Да и то потому, что участники разборки помалкивали, а свидетелей, видевших, как бакинец орудовал ножом, не оказалось. Так же, как и пострадавших…

Во время пребывания в следственном изоляторе Фарид и познакомился с Ухарем. Вором в законе. Настоящего имени авторитета никто не знал, так же, как и фамилии… Ухарь велел… Ухарь сказал… Гляди, Ухарь ухи тебе оторвет…

Неизвестно по каким причинам авторитет взял сильного и неглупого парня под свое покровительство. Как принято говорить, приблизил к себе. «Знакомство» продолжилось на зоне. Фарид превратился в шестерку лидера. Ухарь не только не работал, но и презирал любую физическую нагрузку. Да и по своему положению вора в законе работать он не имел права.

За него трудились шестерки. Вор в законе творил суд, назначал наказания, принимал подношения, формировал так называемую идеологию преступного мирка.

Почетно и необременительно!

С волками жить — по-волчьи выть. Этой старой догмы придерживался и Фарид. Вкалывал на Ухаря, отдавал ему часть своей пайки, выполнял разные мелкие поручения авторитета.

Время шло медленно, трудно. Впереди уже маячила свобода, встреча с Мариам, счастливая жизнь вдвоем. Но однажды хрупкое равновесие нарушилось.

Один из зэков был заподозрен в предательстве. Специально подосланные «пехотинцы» Ухаря засекли его входящим в административный блок зоны. Вообще-то посещали это здание многие: отремонтировать отопление, исправить прохудившийся кран, прочистить засоренную канализацию. Но этот зэк шел туда не по вызову, не работать. С оглядкой, тайком, через боковой вход.

Ухарь, внимательно выслушал «разведчиков». Вопросов не задавал. Ему, как всегда, все было ясно. Предательства не прощают ни в обществе, ни в преступном мире. Здесь — особенно.

— Мочкануть, — бросил он Фариду. И повторил громче для остальных: — Шайтан замочит!

Фарид онемел… Вот как, его захотели превратить в палача! Прежний палач, суховатый, угрюмый мужик лет сорока, отбыл срок и покинул зону. Видимо, Ухарь решил назначить на «вакантную должность» соотечественника. По тюремной кличке — Шайтана. Заодно покрепче привязать его кровью.

— Нет! — решительно возразил парень. — Шестеркой — пожалуйста, передавать ксивы — пожалуйста, отдавать капусту… А мочить не буду!

— Как это так — не буду? — растерялся Ухарь, услышав впервые столь резкий отказ выполнить приказание. — У тебя, Шайтан, крыша не поехала? Сбрендил, падло!… Ништяк, сделаешь! Замочить — весь сказ. Сроку — два дня. Как замочишь — твои дела… Лучше всего подколоть сявку вечером…

— Я сказал уже — нет!

Другого «отказчика» Ухарь приказал бы распять, удавить, но Фарида он по-своему уважал. За немногословие, за невероятную силу и, как это ни странно, за всегдашнюю честность. И в большом, и в малом.

И все же Ухарь жестоко покарал бы ослушника, если бы не считал, что убить мало, нужно покорить, сломать. Иначе убитый в глазах окружающих все равно останется в некотором смысле героем…

Поэтому вор в законе неожиданно широко улыбнулся:

— Ты прав, Шайтан, замочить предателя — дело мужчины, а не такого дерьма, как ты… Замочит, — он задумчиво оглядел свою «свиту», — Одноглазый… Все, конец базару… А ты с этого часа назначаешься уборщиком сральника. На все время, пока будешь париться на зоне.

Ухарь сдержал слово. Фарид изо дня в день мыл отхожее место, подтирал грязные полы, выносил дерьмо…

И вот после нескольких лет свободы они случайно встретились: Ухарь и Шайтан…

Фарид закончил нелегкий свой рассказ и умолк.

— Что он потребовал?

— Прости, батя, но имен называть не могу. Не за себя боюсь — за Мариам. Ухарь знает — меня не запугать, а вот ударить в самое чувствительное место может… Жалость у него, наверно, при рождении вырезали…

— Не хочешь называть имен — не называй… Только скажи, что тебе приказано сделать?… Пойми, Фарид, я постараюсь тебе помочь, но для этого мне многое нужно знать…

— Ладно, батя, верю… Сам не знаю почему… Ухарь велел замочить одного человека… Если не выполню — убьет Мариам. Знает ведь, падло, что никого убивать не стану, знает! — почти закричал он, но тут же притих. Добавил шепотом: — Характер такой дурной — муху прихлопнуть и то жалко… А тут — человека убить…