Итальянские гастроли. (не) Долгое счастье? (СИ) - Максимова Полина. Страница 7

— Я не знаю, что тебе ответить, ты мне очень симпатичен, это правда, я вижу, что у нас много общего, мы одинаково думаем, но я не могу тебе ничего обещать, давай закончим этот разговор, — ответила я.

Потом мы вернулись к Колизею, немного погуляли внутри, сели на автобус и доехали до вокзала Термини, а потом 5 минут шли в гостиницу и молчали. Сергей попытался намекнуть на то, чтобы поужинать вместе, но я сказала, что очень устала и хочу побыть одна.

В номере я упала на кровать и стала рыдать. Со мной это случается крайне редко. Но тут меня прорвало, была настоящая истерика. От артистов балета, с которыми я успела подружиться, я узнала практически всё о Сергее и его семье. Одна талантливая солистка, Леночка, с которой я дружу до сих пор, рассказала мне о том, что Сергей довольно рано женился на студентке, с которой учился в университете, что у него двое детей: мальчик 8 и девочка 5 лет. Его жена Марина работает в частной адвокатской конторе, неплохо зарабатывает, говорили, что Сергей также там подрабатывает неофициально, так как ему не хочется лишать себя юридической практики, и что у них в семье все в порядке. Безусловно, я все это знала с самого начала, гнала любые мысли, понимая, что это неправильно, что нельзя построить счастье на несчастье других, но тот факт, что Сергей действительно мне нравился, я не могла отрицать.

В моей голове роилась куча вопросов: Что я делаю? Зачем вчера я согласилась пойти с ним на ужин? Почему я провела сегодня с ним почти целый день? Зачем мне все это надо? И сама давала себе ответ: Так не должно быть. Эти отношения нужно прекращать, пока всё не зашло слишком далеко. Я понимала, что мне придется его видеть каждый день, постоянно с ним общаться, ведь командировка только началась, а еще впереди почти два месяца. От этого мне становилось страшно. Я не могла никуда сбежать, ни спрятаться. Значит, нужно было принять какое-то решение, чтобы не сделать больно никому. Ох, уж этот мой альтруизм, который ни к чему хорошему не приводит. Я сказала себе стоп, хватит бередить себе душу, я пока что не сделала ничего плохого. Потом побежала в душ и решила лечь пораньше с мыслью о том, что утро вечера мудренее.

На следующий день мы должны были ехать во Флоренцию, нам предстояла довольно сложная неделя, ежедневные концерты и два «двойника», так назывались дни, когда ансамбль давал по два концерта в день. Я подумала, что это к лучшему, будет большая загрузка и некогда думать о глупостях.

На завтраке я не видела Сергея, возможно, он позавтракал раньше, а может быть и вообще не завтракал. Когда мы стали загружать чемоданы, я увидела его в баре, где он пил кофе. Потом он подошел, и я заметила, что он стал каким-то мрачным. Куда девались эти красивые голубые глаза, которые на этот раз показались мне серыми. Неужели может так меняться цвет глаз? Это уже любопытно. Я поздоровалась первая:

— Доброе утро, Сергей Александрович!

В ответ он буркнул: «Доброе!»

Я подумала, может быть это и к лучшему, все разрешится само собой. В день приезда у нас был концерт в Teatro Comunale (Театро Комунале — Муниципальном театре) Флоренции. Это был старинный стационарный театр, Михал Михалыч очень обрадовался, когда узнал, что это будет закрытый театр, и решил, что репетицию можно будет провести перед концертом, только нужно будет приехать за четыре часа до его начала.

Гостиница, где мы разместились, была на окраине города, поэтому это мне немного усложняло одну секретную задачу, которую я себе поставила заранее. Когда-то я работала с музейными работниками, которые приехали из Италии по обмену опытом с нашими коллегами, и в составе делегации был искусствовед, который сказал мне, что «мой» портрет висит в Галерее Уффици во Флоренции. Я сразу не поняла, что он имеет в виду. Он мне сказал:

— Эмилия, я давно на вас смотрю, и вы мне кого-то напоминаете, но не могу вспомнить кого.

— Очень любопытно, — сказала я.

А через пару дней он позвал меня и сказал:

— Я вспомнил, это портрет Лукреции Панчатики, вы точная копия этой знаменитой аристократки, — сказал он.

С тех пор я мечтала попасть в Галерею Уффици и увидеть своими глазами, действительно ли существует это сходство между мною и Лукрецией Панчатикой? Я знала об этом портрете и художнике Аньоло Бронзини всё или почти всё. Но не была уверена в том, удастся ли попасть туда, ведь музеи работают до 18 часов, а мы должны были выезжать из гостиницы в 17 часов, хотя я надеялась, что в летнее время они могут работать на час позже.

Мы успели немного отдохнуть в гостинице, а в 17 часов уже выехали на концерт. Я поинтересовалась, нужна ли будет моя помощь, так как мне надо отлучится на полчаса, и мне сказали, что вопросов нет. В театре Михал Михалыч чувствовал себя, как рыба в воде, мое присутствие на репетиции было необязательным, поэтому я решила бегом смотаться в Галерею Уффици, благо, что она находилась не очень далеко от театра. Я уже выходила из театра, как меня окликнул Сергей и спросил:

— Куда это ты так несешься? Что-то случилось?

— У меня срочные дела. Извини, я очень спешу, — ответила я.

— Да подожди, ты можешь объяснить, в чем дело? Может быть тебе нужна помощь? — спросил Сергей.

— Нет, спасибо, справлюсь сама, — ответила я.

— А можно мне с тобой? Мне сейчас нечего делать, могу составить тебе компанию, ну, пожалуйста, возьми меня, — он рассмеялся, и мы вспомнили Елену Воробей и Юрия Гальцева в их номере «Возьмите меня».

— Ну, ладно, только быстро, а то не успеем, — сказала я на ходу.

— Объясни, куда мы так бежим? У нас что кросс по пересеченной местности? — не успокаивался Сергей.

— В Галерею Уффици, не задавай лишних вопросов, — ответила я.

— А что ты там забыла? Музей ведь скоро закроют, — не унимался Сергей.

— Я тебя умоляю, не каркай, мы должны успеть, — сказала я.

За 7 минут мы добежали до музея. Оставалось 40 минут до закрытия, мы купили билеты и направились в тот зал, где висел портрет Лукреции Панчатики, я подумала, что, если останется время, то можно посмотреть основные шедевры, которые находятся в Галерее Уффици.

Я подошла к портрету и стала рядом.

— Сережа, что ты скажешь, глядя на нас? — спросила я.

Он очень пристально посмотрел, сначала не понимая, чего от него хотят, а потом произнес:

— Ты что хочешь сказать, что ты — это она? Или наоборот. Постой, постой, дай-ка я тебя сниму, — и вытащил мобильный телефон. Ну теперь-то я начинаю кое-что понимать. Откуда тебе стало известно, что здесь находится портрет женщины, на которую ты действительно похожа?

И я ему рассказала историю, связанную с итальянским искусствоведом.

— Ты веришь в переселение душ или реинкарнацию? — спросил Сергей.

— Вообще-то я немного далека от индуизма, но в Индии была, и должна тебе сказать, что эта страна произвела на меня неизгладимое впечатление, — ответила я.

— Я тоже был там на гастролях, у меня также осталось очень сильное впечатление от поездки. А когда ты была в Индии? — спросил Сергей.

— Пять лет назад. В феврале месяце, — ответила я.

— Да ты что! И я там был в том же году, с января по март. Вот это совпадение! А может мы с тобой там пересекались?

— Кто знает? У меня был очень длинный маршрут, мы не сидели в одном городе, а катались по стране и посещали Нью-Дели, Аггру, Мумбай, Варанаси, Тривандрум и другие города. Поездка длилась три недели, — ответила я.

— Мила, я не случайно спросил тебя о реинкарнации, может быть душа этой Лукреции, которая жила пять веков назад, нашла в тебе свое очередное перевоплощение? — рассуждал Сергей.

— Это очень сложный философский вопрос. Мы же не можем знать, какой у нее был характер, а внешность может быть обманчива. Давай не будем уходить в дебри, иначе мы совсем запутаемся. Кстати, а ты знаешь, что написано на нижнем ожерелье портрета? — спросила я.

— Ну, конечно, нет! Говори, не томи, — ответил Сергей.