Идеальный рецепт на Новый Год (СИ) - Блик Саша. Страница 26

13. Хозяин леса

Первым я увидела потолок. Нормальный такой потолок, деревянный. И стены деревянные. Воздух был тёплым, комната освещалась мягко льющимся из окна дневным светом. Воздух щекотал запах подсохшей крови. А поверх меня лежала чья-то шкура. Кажется, волчья.

Осознав это, дёрнулась и пришла в себя. Попыталась сесть, но голову тут же пронзила такая боль, что я едва сдержала крик. Перед глазами заплясали цветные всполохи, и я зажмурилась, не смея пошевелиться. Интересно, если я буду лежать без движения, каков шанс, что меня примут за мёртвую и больше никогда не станут трогать?

— Ты это дело брось, — послышался знакомый голос. — Очнулась — значит жить будешь.

Я приоткрыла один глаз и в щёлку между веками увидела Кондратия. Он сидел на лавке напротив и лузгал семечки. И куда только делся интеллигентный старичок, которого я утром встретила в электричке?

— Что со мной случилось? — прохрипела я.

— Что-что. Замёрзла ты, только и всего. Вот если бы Милка ритуал свой закончила, тогда всё, тогда бы мёртвая была.

Я сглотнула, представив, как ритуальный кинжал, сделанный в Китае, вонзается мне в грудь, забрызгивая кровью деревянный щит, но Кондратий прервал мой поток мысли:

— Ну-ну, не переживай. Я бы тебя всё равно не оставил — к себе бы взял. Вон, ты даже одета как надо.

Я скосила глаза на окровавленный белый свитер, выглядывающий из-под шкуры, и нахмурилась. Надо для чего?

— Точно, девочка, точно, — раздался женский голос, и в поле моего зрения появилась Неждана с каким-то горшочком. Подошла, подтолкнула в спину, помогая сесть, и всучила горшок в руки. Горячий! — Одежды белые, волосы распущены, ещё и в крови вся. Ни дать, ни взять настоящая русалка.

Я поморщилась, и не только от сравнения — в нос ударил запах давно сдохшей коровы. С трудом сдержав рвотный позыв, я уставилась на горшочек у меня в руках. Внутри плескалась подозрительного вида жидкость, будя далеко не гастрономические желания.

— Пей, пей, — подбодрила кикимора. — А то ещё сляжешь с лихорадкой да всё одно помрёшь. Жалко тогда будет.

Я скривилась от одной мысли о том, что эта тухлятина окажется у меня во рту, и перевела полный надежды взгляд на Кондратия. Он кивнул:

— Выпить надо. Стоило, конечно, извиниться, за то, что даю обезболивающее… Но тебя, как я заметил, подобное не слишком беспокоит.

— В каком смысле?

— А в прямом. Я говорю, что обезболивающее ты глотаешь что не в себя.

Вот я вообще не поняла — чем ему обезболивающее-то не угодило? И в электричке он тоже очень странно отреагировал, когда я пила таблетки. Да, в прочем, какая разница? У всех свои тараканы. Бабушка вон, помню, тоже лекарства не переносила — до самого последнего пить отказывалась, и мне запрещала. Как подумаю, что если бы только она тогда согласилась на лечение…

Я решительно выдохнула, заставляя себя отвлечься от грустных мыслей. Бабушки нет, а передо мной дымится ёмкость с отвратительно пахнущей жижей. Вспомнился эпизод из какого-то фильма, где перед девушкой в супе всплывали глазные яблоки. Я с подозрением присмотрелась к вареву, решив, что, если увижу внутри что-то подобное, точно откажусь.

Глаза в горшочке отсутствовали. Зато я заметила, что от жидкости исходит зеленоватое свечение. Я зажмурилась и вновь открыла глаза, но свечение не исчезло. Вопросительно взглянула на Кондратия. Он раздражённо глядел на меня. Решила пояснить:

— Оно светится.

Мужчина едва семечкой не поперхнулся от возмущения.

— Ты ещё разглядываешь? Конечно, оно светится, как иначе? Пей, говорю!

Я вздохнула, поднесла горшочек к губам с обречённостью бычка, бредущего по доске, и постаралась проглотить всё как можно быстрее, по возможности не дыша. Резкий вкус тухлятины обжёг язык и прокатился по горлу. Но почти сразу исчез, оставляя после себя лишь лёгкое жжение, какое бывает после чая с имбирём. Я с недоумением взглянула на Кондратия:

— А довольно неплохо.

— Конечно, неплохо. Я ж сама готовила, — вмешалась Неждана, отбирая горшок. — Через четверть часа будешь как новая.

Я с удивлением поглядела вслед кикиморе, исчезающей за дверью, и тут неожиданно для себя отметила, что мигрень действительно начала отступать. Я медленно повернула голову вправо, затем влево… Нет, боль по-прежнему была, но ощущалась заметно слабее. А пятна перед глазами и вовсе исчезли.

Я с облегчением выдохнула и задала, пожалуй, самый важный вопрос:

— Сколько сейчас времени?

Кондратий вытащил из кармана свою Моторолу и взглянул на экран.

— Скоро час.

Я застонала.

— Куда-то торопишься? — поинтересовался он.

Я с подозрением покосилась на него. Вот, честно, после того, как моя откровенность с Миланой едва не стоила мне жизни, рассказывать о новогоднем салате не хотелось. Конечно, учитывая, что именно старичок вытащил меня из ритуала, доверия к нему было больше, нежели к русалке… Но кто сказал, что, узнав о наличии у потенциальной жертвы магии, он меня обратно не запихнёт?.. Подумала и осеклась: он о моей магии точно уже знал, не зря же и про обезболивающее сказал. Знал — и всё равно освободил. Кстати, почему вообще он это сделал?

— Скажу, если вы ответите на один вопрос, — сказала я.

— И какой же?

— Почему вы меня спасли? Ведь, как я поняла, ритуал был нужен деревне, и вы сами были не против его проведения. А вы вместо этого меня оттуда вытащили, хотя я вам вообще никто.

Кондратий скривился, как будто съел лимон. Смерил неприязненным взглядом и покачал головой. Я уже было решила, что он вообще промолчит, но мужчина всё-таки ответил:

— Это из-за твоего подношения.

Неожиданно. И непонятно. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз приносила жертву лесным духам… Безуспешно.

— Какого ещё подношения? Я никаких…

Мужчина вздохнул и извлёк из кармана обёртку от моего батончика и помахал ей в воздухе, прерывая мои заверения.

— Вот этого. По закону, если лешему сделать подношение от чистого сердца, он обязуется проводить человека до дома в целости и сохранности.

— Вы леший? — ахнула я.

— Хозяин этого леса, — кивнул Кондратий.

Мне понадобилась секунда на осознание. Леший. И не простой — лесной Хозяин. Разница с теми лешачками, которых я видела на поляне, была колоссальна — те были низшими, и, скорее всего, даже вид человеческий не могли принять. А если и могли, то на очень короткое время. Как Неждана. А у Кондратия — полноценная личина, от человека не отличить. Более того, он её уже столько времени держит, и не думает сбрасывать. Создаётся ощущение, будто это ему даже дискомфорта не доставляет.

Я покачала головой и взглянула на Кондратия с нескрываемым уважением. А потом я поняла ещё одну вещь:

— То есть, если бы я вас тогда не угостила…

— Тогда я сам бы тебя сюда привёл, — не моргнув глазом, ответил леший. — Твой магический дар, он заметно увеличил бы шанс на положительное завершение ритуала.

Я поперхнулась. Нет, я подозревала, но на такую кристальную честность точно не рассчитывала. Возмущённо взглянула на лешего, и наткнулась на слегка раздражённый взгляд.

— Я ответил на три вопроса, — проворчал он. — Твоя очередь.

Я поджала губы. Вот, если честно, теперь хотелось рассказывать ещё меньше, чем до этих откровений. С другой стороны, пока Кондратий не доведёт меня до дома, за свою безопасность можно не переживать. К тому же — обещала.

Я пожала плечом и выдохнула:

— Мне нужно оливье приготовить.

Мужчина изогнул бровь, и я усмехнулась, подумав, что звучит как такая себе цель.

— Ритуальный салат, — пояснила я. — Который на Новый Год делается… Как бы объяснить… — Я пощёлкала пальцами. — Понимаете, я готовлю специальную еду ко всем праздникам, выравнивая магический фон…

Я беспомощно взглянула на лешего, но он смотрел куда-то сквозь меня. Брови сведены, рот приоткрыт, взгляд расфокусирован…