NEXT-3: Дюбин снимает маску - Карасик Аркадий. Страница 43

Вообще-то, он не цербер, приставленный для охраны Лерки, она все равно поступит по своему. С другой стороны — обидно. Не чужая девка из подворотни — сеструха. А ежели вдуматься, сестренке не век сидеть в девках, беречь свою невинность. Она, эта невинность, похожа на созревшую ягоду, которую все равно кто-нибудь сорвет. Так лучше пусть ею полакомится симпатичный москвич.

А у него — свои проблемы. Сложные и запутанные. С тех пор, как он, недипломированный химик-самоучка продал Маме свое изобретение — технологию изготовления едучего самопала, шестерки авторитета безустали охмуряют автора. Не по душе им пришелся спившийся, излишне совестливый Аптекарь, желают заменить его на Осипова. Причина лежит на поверхности. Прежде всего — автор-изобретатель может усовершенствовать процесс, увеличить производительность и придать ядовитому напитку этакую мягкость и более привлекательный запашок. Потом — Кирилл свой парень, окимовский, не пришелец со стороны. Заершится — надавят на мать, возьмут в оборот сестру. Мигом опомнится правдолюбец, превратится в ласково мяукающего котенка.

Особенно старается приближенный Мамы Пашка Черницын, бывший одноклассник Кирилла и первый его соперник по ухаживанию за местной красоткой. К тому же грешник всегда завидует святому, а единственный раз согрешивший Кирилл в представлении Пашки — именно святой.

От участия в мамыкинской афере изобретатель открещивается, как черт от ладана. Продать свою технологию его заставила болезнь матери. Мамыкин не стал скупиться и торговаться — выложил солидную пачку баксов. Воодушевленный запахом немалых денег эскулапы удвоили свои усилия, победили страшную болезнь.

Все, решил Осипов, торг состоялся, партнеры разошлись, как корабли в море. Никаких лабораторий, никаких усовершенствований, тем более он не собирается работать на Маму. Лучше займется семейными делами.

Сейчас, сортируя на палубе баржи улов, он поглядывал на парочку, сидящую на поваленном дереве. Шепчутся, обмениваются вопросительными и отвечающими взглядами.

Любовь, лямур!

— Лерка! — не выдержал Кирилл. — Кого ты там охмуряешь, Да еще на глазах брата! Не совестно?

Девушка отодвинулась от Федечки, густо покраснела.

— Тоже, сказал! Словечко-то какое: охмуряешь! У нас сцена из Шекспира, а ты... Всегда все испортишь!

— Ничего он не испортил. Мы взаимно охмуряемся, — рассмеялся Федечка. — И пронизываемся одним и тем же электричеством.

Кирилл подошел к борту баржи, присмотрелся. Вернее, сделал вид, что присмотрелся. На самом деле узнал Лаврикова с первого взляда.

— Елки-моталки, Федор?

— Собственной персоной, — церемонно раскланялся Федечка. — Без подделки и реставрации.

— Опять колесо сперли?

— Нет, машина — в Москве. Если и сопрут, то целиком.

Кирилл многозначительно помолчал. Если бизнесмен заявился на электричке, значит, с нешуточными намерениями.

— Заходи. На ушицу или жареху — что сообразит мужикам Лерка. Я как раз рыбки наловил — и окуньков и плотвичек. Знатная получится закуска!

— Идем! — поднялась Лерка. — Федечка приехал не для каких-нибудь бизнесменских дел — персонально ко мне... Сам объявил...

— Каюсь, соврал, — наклонив повинную голову, признался Лавриков. Но одарил девушку таким лукавым взглядом, что она покраснела еще больше. Даже слезы появились. —

Потому-что под шумок любовных признаний должен провернуть еще одно мероприятие. Тогда моя жадная бизнесменская половина не будет терзать вторую — трепетную и зачарованную.

Лерка негодующе вздернула головку. Будто предъявила ультиматум.

— Если я возьму тебя, то целиком, без всяких половинок. Прошу учесть! Мне Федечка в разрезе не нужен.

— К моменту взятия обязуюсь быть цельным. Как, впрочем, и в дальнейшем...

— Лерка, кому сказано? Хватит облизываться — займись рыбой!

— Не погоняй, Кирюшка, сейчас изготовлю и жареху и ушицу. Вот только сниму Федечкин подарок, — продемонстрировала на колечко. Даже оттопырила пальчик, даже поднесле его к лицу брата.

Услышав о готовности заняться рыбой, Кирилл одобрительно кивнул. Увидев дорогое украшение, нахмурился. Ну, и хват же москвич! Знает, что горько, а что сладко. Похоже, помолвка уже состоялась. Без матери невесты, ее брата и обязательных свидетелей.

Возможно, не только помолвка

— Никак не могу врубиться. Всего-навсего вторая встреча и — на тебе, любовь! Как-то не вяжется...

— Складывается по разному. Иногда и одной встречи бывает достаточно, — рассудительно проинформировал Лавриков.

— Бывает, но редко, — согласился Кирилл. — Знаешь что, Ломоносов, я в твою бизнесменскую химию не лезу, вот и ты, пожалуйста, не лезь в наши семейные, и не только семейные проблемы... Лады?

— Заметано. Двойным швом... Я сейчас ненадолго смоюсь, а вы выясняйте отношения. Вернусь — обсудим. Не переживай — только одна короткая встреча на высоком уровне.

— Бросаешь? Я так и знала, — обиженно проворчала Лерка. — Не успели толком объясниться, как — в кусты.

— Никакого бросания — выбрось из головы! Маленькая разведка боем. После нее я ваш раб.

— Чего оправдываешься? — поморщился Кирилл, будто унюхал неприятный запах тухлятинки. — Никто тебя не неволит — поступай, как хочешь. Свободен, как птица...

— Был свободен да сплыл, — снова недовольно вмешалась в мужскую беседу Лерка.

Федечка, не стесняясь Кирилла чмокнул ее в подставленную щечку. Странно, но поцелуй пришелся в губы. То ли девушка недостаточно ловко повернула головку, то ли парень малость ошибся.

— Джульетта права...

Приемная главы городской администрации, будто срисована с множества других приемных. Тот же монитор компьютера, то же переговорное устройство, такие же журналы и бювары. Даже секретарша похожа на своих коллег в любом другом офисе.

Кокетливо поглядывая на посетителя, она любуется наманикюренными пальчиками, поправляет кружевной воротничок блузки, перекладывает с места на место папки с бумагами.

Обычно ожидающие приема комплиментничают, предлагают вместе поужинать, одаривают шоколадками и флакончиками духов, вообще ведут себя расковано. А этот «рыжик» сидит на диване и о чем то думает. На секретаршу не обращает внимания. «Голубой» или импотент?

— Кажется, дождь собирается, — закинула девушка тощего червячка, насаженного на острый крючок. — Дня не проходит без него.

— Именно так говаривал товарищ Вини Пух... Долго мне ожидать?

— Об этом знает один мэр...

Многоопытная секретарша на это раз ошиблась — Бабкин ничего не знал и не хотел знать. Потому-что он только числился градоначальником, на самом деле был бесправной пешкой, которую передвигали в нужном направлении. Кому нужном? Конечно, господину Мамыкину. Фактическому хозяину Окимовска, который по неизвестным причинам выбрал затрапезного чиновника и продвинул его на высокую должность хозяина района.

Николай Анисимович не думал о своем незавидном положении марионетки, он занимался важным делом, не терпящем ни вмешательства посторонних лиц, ни особых размышлений. Чистил воблу. Вдумчиво, со старанием.

На письменном столе расстелен сегодняшний номер газеты, в стороне стоят несколько бутылок с пивом местного производства, вместительный стакан и тарелка с еще не чищенной рыбешкой.

Придется оторваться от любимого занятия — доложиться боссу, решил мэр. Узнает босс про утаенную мнформацию — грянет оглушительный раскат грома, засверкают над головой зигзаги молний. С непредсказуемыми последствиями. Возвращаться в районное управление соцобеспечения, выслушивать жалобы старичков и старушек — незавидная перспектива. А господину Мамыкину для того, чтобы расправиться с непослушным мэром, совсем нетрудно шевельнуть мизинцем

Одно слово — хозяин!

Отложив недочищенную воблу и отхлебнув для успокоения пивка, Бабкин снял трубку черного, старомодного телефонного аппарата, стоящего на отдельном столике по левую руку. По правую — белый телефон для связи с канцелярией областного губернатора, сиреневый — местный, общедоступный, и самый опасный — багрового цвета — московский. Между ними — скромная, еще не совсем изученная трубка мобильника.