Отравленный отпуск - Карасик Аркадий. Страница 7
«Сделал» я парней по программе «мини». При применении «макси» своими ходулями не ушли бы. А тут, прохрамывая и втихомолку поругиваясь, сами покинули «поле боя». Один баюкал поврежденную руку, второй натужно кашлял…
— Спасибо…
Голос девушки подстать внешности — ангельский. Она, конечно, ещё больше побледнела, но, похоже, не особенно перепугалась. О слезах и всхлипываниях и речи быть не может. Голубые глазенки поблескивают таинственными огоньками — будто пытаются переговорить со мной по азбуке Морзе: точка-тире, три точки — два тире…
В смысле разных технических задач я полнейщий тупица. Головой вполне можно колоть дрова. Все, кроме профессиональных проблем, отлетает рикошетом. А сейчас огоньки в глазах девицы неожиданно сделались понятными. Благодарит.
Спокойно, будто ничего не произошло, присел рядом с ней. Сидел и про себя ругался самыми непотребными словами. Засветился, идиот, подставился, дурень! Теперь о продолжении слежки можно только мечтать. Придется передать её другому сыщику, более умному и предусмотрительному…
Пока я каялся и ругал себя Лена не сводила со спасителя вопрошающего взгляда. Что делать ей, как поступить? Продолжить чтение на скамейке либо, пугливо оглядываясь по сторонам, бежать на остановку автобуса? Учитывая проявленный бандитами интерес к беззащитной «телке», вопрос правомерен. Придется посоветовать покинуть ставший опасным парк.
— Не хочу пугать, но будет лучше, если поторопитесь домой к мамочке… Подальше от греха… Если разрешите, провожу…
— У меня — ни мамочки с папочкой, ни дедушки с бабушкой… Круглая сирота…
— Где же вы живете?
— У подруги… Она отвела мне отдельную комнату, — похвастала девица.
Холостой сыскарь неожиданно почувствовал усиленное сердцебиение. Попытался усилием воли ввести «моторчик» в покойный ритм — не получилось.
— Тогда поезжайте к подруге… У хулиганов могут оказаться кореши, с которыми лучше не встречаться…
— Вы боитесь?
— Разучился бояться! — рассердился я, будто девица упрекнула меня в трусости. И это после того, как я спас её от возможного насилия! — Жизнь оттучила… Ладно, пошли провожу.
Для длительного собеседования на темы морали и права нет времени…
Мы медленно шли по центральной аллее к выходу из парка. Длинноволосые исчезли, словно их не существовало в природе, а недавняя стычка нам привиделась. Вокруг — люди. Через каждые сотню метров — настороженные милиционеры. Некоторые — в бронежилетах с автоматами. Много детей, резвящихся под надзором бдительных родителей.
Можно быть спокойной, но Лена все же пугливо оглядывается и крепко держит меня за локоть.
— Вы работаете?
Опасный вопрос! Открывать незнакомому человеку свою профессию — подставить себя под возможный незапланированный удар.
— Разве можно в наше время не работать?
— _ Действительно, — согласилась Лена. — С голоду умрешь. И где трудитесь?
В голове, будто на мониторе персонального компьютера побежали, сменяя друг друга, наименования профессий и организаций. Выбрал наименее проверяемое и максимально достоверное. С учетом недавнего сражения с длинноволосыми подонками.
— Тренером в спортклубе… Платят, конечно, не густо, зато уйма свободного времени.
Информация о своболном, якобы, времени выдана с дальним прицелом. Вдруг наши отношения с ангелочком выйдут за рамки рядового знакомства…
Попрощались возле под»езда башни.
— При необходимости можете позвонить мне по этому телефону, — протянул я девушке листок, вырванный из записной книжки. — _ Не буду по каким-то причинам на работе — передадут.
В нашем уголовном розыске — незыблемый закон: при ответах по телефону не болтать лишнего…
… Внизу во сне всхлипнула Лена. На фоне громогласного храпа Веньки всхлипывание бывшей любовницы показались мне такими жалобными и беззащитным, что закололо в сердце…
… Начальство, конечно, осталось недовольно непрофессиональным поступком сыщика. Подполковник прямо ничего не сказал — выразительно поморщился. Дескать, вот пошли младенцы, подменяют серьезное дело сентиментальными вывертами.
Я не чувствовал себя провинившимся, но предпочел не спорить — покаянно наклонил голову. Будто молча извинился и дал слово в ближайшем будущем исправиться…
7
Лена позвонила через несколько дней. Признаться, я уже перестал ожидать её появления, смирился с тем, что продолжения многообещающего знакомства не будет. Поэтому голос девушки в трубке показался вдвойне ангельским.
— Кажется, за мной следят… Боюсь даже в булочную выйти…
— Сидите дома. Через полчаса приеду.
— Жду с нетерпеньем…
Не знаю, как ожидала меня девушка, но я мчался, будто в башне возник пожар, погасить котороый дано только одному мне. По дороге купил два батона теплого, пахучего хлеба. Подумал и добавил к нему полкило сервилата, немного сыра и ветчины… Человек голоден, как ему не помочь?
Преодолевая искушение, осмотрел витрины, заставленные красочными бутылками, сверил цены с содержанием своего отощавшего кошелька и отошел в сторону. Неизвестно, как расценит «ангелочек» появление защитника с бутылкой? Я бы, к примеру, обиделся…
Опасения Лены оказались напрасными. Никто за ней не следил. Да и кому нужна сопливая пигалица, когда по улицам и паркам расхаживают, вызывающе покачивая широченными бедрами и выпятив могучие груди, более аппетитные особы. К тому же — недорогие.
Перекусили, поболтали и я поспешил на службу. Попадаться в очередной раз под выговор не хотелось…
В субботу — очередной панический сигнал. На этот раз — новая, нестандартная причина — непонятные телефонные звонки. Снимет трубку — молчание, потом — частые гудки. Так по нескольку раз в день, как правило — по вечерам. Странно и опасно…
Я снова помчался на вызов. Сидел в уже знакомой комнате в ожидании непонятных звонков, пил кофе, выслушивал жалобы хозяйки. Одинокой, не имеющей ни родственников, ни друзей. Сочувствовал.
По закону подлости телефон помалкивал. Будто на другом конце провода некто знал — девушка не одна, и выжидал, когда гостю надоест ожидание и он уйдет.
Звонков я так и не дождался…
Постепенно приглашения зачастили. По причинам и без причин. Просто — мне грустно, приезжайте.
Закончилось все так, как и должно было закончиться.
Однажды, накрывая на стол, девушка оказалась в опасной близости от гостя. Споткнулась о коврик и облокотилась о мое плечо. Неожиданно для себя я обнял её за талию. Лена ойкнула, её головка бессильно склонилась, она что-то прошептала и подставила мне розовые полураскрытые губки.
После продолжительного поцелуя я подхватил «ангелочка» на руки и перенес на диван. Она не сопротивлялась, продолжала что-то шептать. Либо молитву, либо просьбу не трогать её — я не разобрал. Был занят другим: опускал молнии, расстегивал кнопки и пуговицы. Так неумело, что девица имела полное право смеяться…
Слияние было бурным и невероятно сладким. Не знаю, как Лена, а я обезумел. Подумать только, мужику — под тридцать, не счесть покоренных им женских сердец и тел, а в постели с пигалицей ведет себя малолеткой, впервые обнимающим женщину.
— Завтра же перееду к тебе, — отдышавшись, твердо заявил я — Или ты — ко мне… Потом поговорим о свадьбе…
— Ты старомоден, дружок, — мелодично рассмеялась девушка. — Свадьба, регистрация брака, семейная жизнь — как все это официально и поэтому — скучно… Да ещё жить вместе… Фу, какая проза! Заставишь меня варить обеды, по утрам подавать в постель кофе, стирать белье… Нет, уж, милый, избавь!
— Какой же ты представляешь нашу дальнейшую жизнь?
— Такой же, как сейчас…
Я не верил своим ушам. По прежним общениям с женским полом, по рассказам друзей и прочитанным книгам усвоил: все, без исключения женщины мечтают выйти замуж, иметь семью, детей. А пигалица — наоборот, насмешничает, ужасается.
Скорей всего я ослышался или не понял тонкой иронии.
— Что ты имеешь в виду?