В постели с врагом (СИ) - Лель Агата. Страница 28

— Ох, чёрт! Турка! Я же кофе варю!

Забыла, что неудивительно. В последние дни я стала ужасно рассеянной. А ещё унылой, плаксивой и раздражённой.

Когда мы вошли на кухню, плита уже была безнадёжно испорчена: пропахшая горелой арабикой лужа тонкой струйкой стекала по стенке нового встраиваемого Борка. Теперь мне предстоит это всё отмывать, на что уйдёт битых полчаса.

Где бы ещё найти на это всё силы. Они как будто покинули меня, как и душевный покой.

— Это была последняя порция кофе, — я грустно взглянула на последствия своей халатности. — Но есть чай.

— Отлично, мне подходит. Признаться, я соскучился по нашим посиделкам, — улыбнулся Андрей и, зависнув на какое-то время взглядом на моём лице, словно очнулся. — А, секунду, — и снова ушёл в гостиную.

Я щёлкнула кнопкой чайника и, взяв из ящика тряпку из микрофибры, снова покосилась в окно на соседний дом. Я ругала себя за это тысячу раз, запрещала себе лезть даже таким вот образом в чужую жизнь. Я его отпустила, всё! Сколько уже можно! Но всё равно раз за разом находила повод взглянуть… Просто увидеть… Что — я сама не знала. Наверное, его. Я и хотела и не хотела этого одновременно.

Его дом по-прежнему был мрачно пуст, и если не знать наверняка, можно было подумать, что там вообще никто не живёт. Все окна наглухо зашторены, лужайка приобрела слегка неряшливый вид, а и без того чахлые розы завяли окончательно.

А ещё я подумала, что давно не видела Жанну…

— Вот, — раздалось за спиной, и я обернулась. — Это тебе.

Андрей протянул мне коробку моих любимых шоколадных конфет, и в носу защипало.

Чёрт знает отчего во мне родилась такая реакция, но так отчаянно захотелось повиснуть у него на шее и, рыдая, выплеснуть всё, что накипело. Но я сдержалась, потому что до ужаса не хотела, чтобы он узнал, что я сделала. Мне было дико стыдно: адюльтеры порицали во все времена, да я сама смотрела косо на тех, кто не верен своим половинам, а тут с собственным соседом, который женат… Вот уж действительно: пути господни неисповедимы.

— Спасибо, я их обожаю.

— Я знаю. Ты же говорила.

Я даже не помнила, когда я об этом ему сказала, но была приятно удивлена, что он запомнил такую, казалось бы, несущественную мелочь. Добрый, внимательный, работящий мужчина с умными глазами… Я впервые задумалась о том, что не знаю, есть ли у него кто-то, он никогда об этом не говорил, а я не спрашивала, считая, что некорректно задавать подобные вопросы.

Если у него кто-то есть, то этой женщине очень повезло: Андрей действительно достойный мужчина, жаль, что Игорь не такой… Был бы он хоть наполовину внимателен, как Андрей, ничего подобного бы просто не произошло!

Я понимала, что винить кого-то кроме себя — позиция самая удобная, но ведь на самом деле всё началось с того, что Игорь практически исчез как муж из моей жизни.

— У меня как раз нет ничего на десерт, так что ты очень вовремя.

Пока я готовила чай, Андрей рассказывал мне что-то забавное, я даже улыбалась в ответ, но рассеянно, постоянно отвлекаясь на то, что происходит по ту сторону улицы. Как назло, его дом словно на ладони, это просто проклятие какое-то.

— …я не знал, что им подарить, поэтому выбрал то, что посоветовал Гриша — какой-то странный робот с большой головой. Детские игрушки сейчас больше похожи на крошечные макеты героев фильмов ужасов.

— Не могу с тобой не согласиться, — я вежливо улыбнулась, бросив ещё один взгляд в окно. — А кто такой Гриша?

— Это мой сын.

Я буквально зависла. В самом прямом смысле этого слова. Удивлённо моргая, обернулась на Андрея, решив, что просто услышала что-то не то.

— У тебя есть сын?!

— Да, — повторил он, мягко улыбаясь. И его глаза… они как будто озарились теплом.

В груди больно кольнуло.

— Я не знала. Ты никогда не говорил о нём.

— Ну, мы не слишком часто поднимали личные темы.

И это правда. Зачастую мы обсуждали что-то совершенно постороннее, не заходя на территорию личных тем. Но ребёнок… Меня эта мысль просто поразила.

Выходит, он женат.

Это осознание меня тронуло тоже. Тронуло как-то… как-то по-женски, что ли. Как будто всё это время меня водили за нос. И ещё эти намёки Лолы и даже Рината, что он неровно ко мне дышит…

— И сколько ему?

— В феврале будет четыре.

Четыре…

Переваривая новую информацию, я поставила на стол чашки, достала сахарницу и блюдце с мёдом.

— Он мне не родной сын, — неожиданно добавил он, чем в очередной раз поверг меня в ступор.

— То есть… — я хотела задать так много вопросов, присущих здоровому женскому любопытству, но в последний момент поняла, что, скорее всего, там какая-то слишком личная и не очень приятная история, поэтому вовремя прикусила язык. — Ты можешь не говорить, я не настаиваю.

— Да нет, тут нет никакого секрета, — он взял ложечку и аккуратно положил в чай сахар. — Три года назад я познакомился с женщиной, Лизой, у неё был младенец, сын. Мы жили вместе, я воспитывал Гришу как своего ребёнка, а потом появился его настоящий отец. Как оказалось, он отбывал срок. Ну и… — он пожал плечами, как бы давая мне возможность додумать самой. Было видно, что ему нелегко говорить об этом.

— Она забрала ребёнка и ушла к нему? — закончила я то, что он не проговорил вслух.

— Я её не виню, всё-таки он родной отец Гриши, и, видимо, у неё всё ещё оставались к нему какие-то чувства.

— Но сейчас мальчик с тобой, — осторожно продолжила я, — значит, она вернулась снова к тебе?

Почему-то я заочно невзлюбила эту женщину.

— Нет, она ко мне не вернулась, — он тяжело вздохнул, и между нами повисла напряжённая пауза. Такая, какая происходит тогда, когда человек решается сказать что-то нехорошее. — Она умерла.

Новое признание и новый шок. Я просто не знала, как на всё это реагировать.

— Она… чем-то болела?

— Нет, он, этот мужчина, её убил. Он много пил, принимал запрещённые препараты, ну, и в пылу очередной ссоры схватился за нож… Его посадили, а Гришу я забрал себе. Оформил отцовство, сейчас это мой ребёнок, и больше никто у меня его не заберёт.

— А если тот, ну, его биологический отец, выйдет из тюрьмы? Когда-то же это произойдёт. А если он захочет…

— Он ему никто, отец Гриши я! Это мой сын! — сказал он с такой решительностью, что у меня отпало всяческое желание развивать эту тему.

Вечер получился просто вечером откровений, я даже взглянула на Андрея совсем другими глазами. Сначала взять на себя ответственность за женщину с младенцем, пережить такое предательство, а потом забрать себе по сути чужого ребёнка… Это нужно иметь действительно большое сердце. Мальчик мог попасть в детский дом, но теперь у него есть любящий отец, и не имеет никакого значения, что по крови он ему не родной…

— Значит, вы живёте сейчас вдвоём?

— Да, у меня небольшой дом тут недалеко, на выезде. Конечно, не такой, как ваш, — он обвёл взглядом наши, что уж, не бедные хоромы, — но места хватает. У Гриши есть своя комната.

— И как же ты справляешься? Ну, ты же… — я запнулась, но он вытащил меня из неловкой ситуации:

— Мужик, а в мужиков, как водится, не встроена функция воспитания детей? — он по-доброму рассмеялся. — Да, признаться, я всё ещё учусь быть хорошим отцом, кое-что мне даётся с трудом, но иногда ко мне приезжает моя мама, она здорово мне помогает. Раньше мы виделись очень редко, а теперь, благодаря Гришке, семья, можно сказать, снова воссоединилась, — он с удовольствием сделал большой глоток чая, но мне не лезло ничего в горло.

— А почему вы виделись редко?

— Видишь ли, я не всегда чинил проводку и сломанные лейки, раньше я проектировал дома, но потом пришлось это всё оставить, потому что такая работа сжирала львиную долю времени. Приходилось часто ездить по объектам, и одна дорога могла занять несколько часов! Я уволился из прошлой компании, и вот я здесь, — он снова улыбнулся. — Да, с пиджаками покончено, но зато пятнадцать минут — и я уже дома, есть возможность чаще видеть сына. Может, когда он подрастет, я вернусь обратно, но сейчас об этом не может быть и речи.