Тафгай 2 (СИ) - Порошин Влад. Страница 39

Ну а после фестиваля, кроме новорожденных детишек неожиданного шоколадного загара, в Москве остались гостиница «Украина», гостиничный комплекс «Турист» и песня «Подмосковные вечера». Кстати, тогда же появилась и идея возведения огромного туристического лагеря на Фрунзенском валу для иностранной молодёжи. Но после строительства гостиницы «Юность» в 1961 году, про целый лагерь решили благополучно забыть.

— Для оформления давайте паспорта, товарищи хоккеисты, — сказала приятная женщина за стойкой регистрации гостиницы Юность, куда мы приехали заселяться перед матчем с московским «Динамо».

— А у меня свидетельство о рождении, — протянул картонные корочки администраторше Борис Александров. — Через месяц только паспорт получу.

— Как же вы сегодня играть с «Динамо» будете, если у вас такие дети в команде? — Сильно удивилась работница гостиницы, продемонстрировав тем, что за хоккеем следит.

— Это не ребёнок, — вступился за Бориса Коля Свистухин, — это сын нашего хоккейного полка. В каком-то роде тоже важная боевая единица. А чем вы сегодня вечером занимаетесь? — Улыбнулся Николай довольно симпатичной администраторше.

— Слышь, полковник Свистухин не задерживай очередь! — Рыкнул я, стоя в самом конце колонны игроков. — Сейчас документы сдали и шагом марш в ресторан для принятия пищи. У нас в «Лужниках» игра через четыре часа.

— Видите, что бывает, если человек с девушкой поссорился, — тихо сказал Свитсухин работнице гостинице, протягивая ей паспорт. — А я после игры загляну.

Настроение и в самом деле у меня было паршивым. Вроде и солнечный субботний день, и гостиница приятная, выполненная в светлом и воздушном архитектурном стиле «конструктивизм». Особенно мне понравилось цветное панно с названием «Карта Москвы», что занимало всю стену прямо за стойкой регистрации. Но вчерашний неприятный разговор с «принцессой» Снегирёвой не шёл из головы, поссорились из-за пустяка, но, похоже, по-серьезному.

Я заскочил во дворец спорта «Торпедо», чтобы попрощаться с Яной перед выездом в Москву. На льду шла тренировка группы поддержки, но моя подруга, сидя на трибуне, печально смотрела на это весёлое и красочное действие. Естественно я, с лёгкой улыбкой на лице поинтересовался:

— Кто из членов политбюро умер? И когда покажут по телевизору «Лебединое озеро»?

Вот тут мою «принцессу» и понесло. Чего я только не услышал о себе, что я сухой, равнодушный, никого не уважаю, над всем смеюсь, в том числе и над партией!

— И я даже подозреваю, что ты не любишь наш Советский союз, — зло прошептала в заключение большой тирады «принцесса» Яна Снегирёва.

«Ничего! Скоро он у меня в комсомол вступит, — перебивая «принцессу» затараторил голос в голове. — Я его быстро перекую из лоботряса в достойного члена общества!»

— Сильная речь, но откуда такие выводы? — Спросил я, теряясь в догадках.

— Мне всё уже рассказали, — топнула ножкой «принцесса». — Видели тебя, как ты вон с теми фигуристками общался у себя в «Зелёном городе». Особенно с этой белобрысой, с Женей! И не отрицай и слушать ничего не хочу!

— Общались, конечно, когда котов вместе кормили, — пролепетал я.

— Вместе! — Снегирёва так громко взвизгнула, что девчонки, тренировавшиеся на льду, испугано остановились.

— Привет участникам соревнований! — Крикнул я им, помахав рукой, и молча пошёл на выход. Кого-кого, а истеричных барышень мои нервы никогда не выдерживали.

И хорошо, что Сева Бобров, лишь только мы сегодня прилетели в Москву, взвалил на меня ответственность за всю команду «шалопаев», перед тем как прямо из аэропорта «Домодедово» поехать к семье, по которой очень соскучился.

— Я бы Иван и второму тренеру Чистовскому доверил коллектив, — шепнул мне Всеволод Михалыч. — Но тебя они побаиваются, с тобой не забалуешь.

— На игру не опоздайте, — пробурчал я. — Ещё краснеть за вас придётся.

Бобров хотел было что-то в ответ съязвить, но не найдя что, побежал на такси. А чтобы наш главный тренер побольше побыл с родными, всей команде объявили — завтрашнее воскресенье, мало того что будет выходным, но мы его проведём в столице СССР. В Горький же улетаем только в понедельник утром.

Ресторан гостиницы «Юность», куда мы пришли подкрепиться после перелёта, нужно сказать, значительно отличался от нашей заводской столовой. В помещении были огромные панорамные окна, стояли декорированные колонны с какими-то африканскими узорами, а встроенные светильники на потолке придавали дополнительный объём, всё это хоть чуть-чуть, но поднимало настроение. Я даже невольно залюбовался видом, который открывался из окна ресторана. Прямо перед нами пробегала железная дрога, за ней виднелась чаша стадиона «Лужники», а ещё дальше в дымке главное здание МГУ.

За один столки со мной тут же сели Ковин, Скворцов и Александров. После прошлой игры с «Химиком», три дня назад, между юношами пролетела не то чтобы искра неприязни, скорее легла тень некой спортивной ревности. Так как парней трое, а для моей тройки нападения на фланги нужно всего двоих. Особенно Вова Ковин очень переживал, а вдруг пока он лечит ушиб, новичок Александров вытеснит его из основного состава? Я же пытался гасить назревающий конфликт на корню.

— Вы поймите «пионеры», — втолковывал им я, поглощая спагетти с курицей. — Года через два, когда вы немного заматереете, может быть, сами окажетесь в одной тройке нападения. У тебя Володя, — говорил я Ковину, — хорошие задатки для центра. Ну а вы, Александров и Скворцов, типичные фланговые игроки, и не без потенциала. Поэтому дружить надо, а не враждовать.

— Ага, через два года, — ворчал Сашка Скворцов, ловко орудуя вилкой. — Играть-то всем хочется сейчас. Вас кстати, через эти два года в ЦСКА перетащат или в «Динамо».

— Да и Михалыч нас тренировать вряд ли останется, — в тон другу загундел Вова Ковин, которого захотелось шлёпнуть по макушке, чтоб он не чавкал.

— Ну-ка цыц я сказал, — я грозно глянул на молодёжь. — Хоккей — это мужской вид спорта, и в нём, даже если кого-нибудь куда-нибудь перетащат, всё равно нужно выходить и побеждать. То, что Сева Бобров уедет после этого сезона, я даже не сомневаюсь. Он птица высокого полёта. Поэтому у нас в команде есть второй тренер Игорь Чистовский, который должен за этот год всему научиться. «Малыш» поел? — Спросил я Александрова и встал из-за стола. — На приём пищи даю ещё пять минут! — Громко объявил я всем хоккеистам, напугав этим других постояльцев гостиницы. — Спокойно товарищи интуристы и гости столицы. Бон аппетит!

На раскатке перед началом матча, которую традиционно выполняет каждая команда на своей половине поля, я карем глаза наблюдал за хоккеистами «Динамо», которые тоже искоса поглядывали на меня. Не знаю, что им «напели» армейцы, но как-то особенно напряженно меня разглядывал наш земляк из Горького, защитник москвичей Валерий Васильев. Ростом пониже меня, но чувствовалась в нём настоящая мужская мощь. И я в очередной раз проезжая около красной центральной линии поднял правой рукой клюшку вверх, тем самым приветствуя ледового рыцаря конька и шайбы. Васильев в ответ тоже улыбнулся буквально самыми уголками рта.

— Тафгай! — Услышал я от борта крик Боброва, который подзывал меня к себе.

Всё же опоздал Всеволод Михалыч на предматчевую установку, и вроде пробок в Москве пока не предвидится. Странно. И сейчас прямо перед стартовым свистком Сева решил исправиться. Я резко затормозил около тренера и заглянул в бумажку, что была у него в руке.

— Кого думаешь лучше выпустить против первой пятёрки «Динамо», где Мальцев с Васильевым играют? — Спросил Сева.

— Да я как вы, — улыбнулся я. — Но пока Смагин лечится, сдерживающая пятёрка Свистухина не готова биться против Мальцева и компании.

— Значит, выставим против лучшей пятёрки «Динамо» нашу первую пятёрку Федотова, — удовлетворённо кивнул Сева. — С «Малышом» что делать?