Стреляющий компромат - Карасик Аркадий. Страница 9

На «Семеновской» Чегодин выскочил из вагона и тут же влетел в соседний. Парень не смог повторить его маневр, растерялся и, в результате, остался на перроне. Хотел было Виктор насмешливо помахать ему рукой, во время удержался — не к лицу «специалисту по важным проблемам» превращаться в резвящегося пацана.

8

В то самое время, когда многоопытный частный детектив знакомился с обстановкой приемной советника Президента, Платонов беседовал со своим помощником. Как всегда, мирно и доверительно.

Президент облагодетельствовал старого приятеля внешне спокойной и необременительной должностью советника по экологии. Но под вполне безобидным названием таилась острая «начинка». Ибо Иван Семенович консультировал давнего друга везде и по всем вопросам. В сауне, на теннисном корте, на пляже, за пиршественным столом, во время отдыха в Сочи, при зарубежнных поездках. По вопросам экономической политики, обороны, внешним сношениям, реформам, кадровым проблемам. Короче, Платонов успешно или неуспешно подменял всех остальных своих коллег.

К экологии, как и ко всем остальным разделам науки и политики, Иван Семенович имел такое же отношение, как рядовой лаборант к развитию яйцеклетки. Ибо за плечами советника восемь классов образования и центральная партийная школа, куда он проник по рекомендации школьного дружка.

Платонов на судьбу-злодейку не жаловался, высоко шагать по служебной лесенке не собирался — его вполне устраивали немалый оклад и солидное положение в обществе. Советник Президента — звучит намного внушительней, нежели, к примеру, академик или профессор. Единственная боязнь — случайно споткнуться и слететь с достигнутой высоты вниз. До тех пор, пока за рулем государства нынешний друг-президент, можно не бояться «спотыкания», но если, не дай Господи, его уберут…

Поэтому из множества бумаг, требующих подписи в верхах, Платонов внимательно прочитывал только президентские. Что касается других уровней, спрашивал, в каком месте поставить рекомендательную подпись.

Молвин хорошо изучил особенности характера своего босса и успешно пользовался ими. Главное, не накалять мирную атмосферу, не нарушать спокойствия прекрасно обставленного кабинета, не заострять внимание советника на излишне серьезных вопросах, спускать их незаметно, притормаживая на опасных поворотах и наращивая скорость продвижения на ровных участках.

Постепенно Егор Артемович прибрал к рукам не только решение проблем, поручаемых Президентом, но и самого советника. Безвольный, мечтающий о покое и благополучии, тот целиком доверился деловому и активному помощнику. Равнодушно позевывая, выслушивал рекомендации и внешне ненавязчивые мнения, спрашивал, где поставить соглашающую подпись, в каком месте — дату.

Вот и на этот раз Молвин, услужливо склонившись над столом, принялся раскладывать подготовленные проекты указов и распоряжений, служебные записки и ответы на запросы руководителей ведомств и министерств. Конечно, исключая бумаги, подведомственные излишне обидчивому и подозрительному премьер-министру.

Вытирая слезящиеся глаза, Иван Семенович незряче оглядывал подаваемые документы, вертел в пальцах ручку, ожидая, когда ему покажут место для росчерка.

— Мне показалось утром — у нас новая секретарша, — неожиданно поинтересовался он. — Прежняя провинилась или уволилась по собственному?

Все же углядел, тупица, с раздражением подумал Молвин, да еще и интересуется, бездарь!

— Обслуживающий персонал время от времени нужно менять. Зазнаются, становятся любопытными и ленивыми, — неопределенно ответил он, привычно почесывая мясистый нос. — Вот и приходится наводить порядок.

Посапывая, советник принялся ставить подписи на документах. Не читая и не спрашивая о содержании. Знал — помощник всегда делает все, как надо, не подведет, не подставит.

Молвин складывал в папку оформленные бумаги, подсовывал новые.

— А это что такое? — ручка зависла над коротким распоряжением Президента. — О каких танках идет речь?

Что произошло с равнодушным мужиком? Жена отказала в сеансе секса или забулдыга-сынок попал в милицию? Раньше доверчиво подписывал любую муру, не спрашивая о содержании, а сейчас…

— Вы ведь знаете, Иван Семенович, армия реформируется, сокращается. Президент поставил задачу: иметь хорошо вооруженные части, мобильные, технически оснащенные. А у нас — огромное количество устаревшей бронетехники. Самое разумное — в металлолом… Вот вы и советуете Президенту.

— Но это не моя «епархия», — все еще колебался Платонов, то опуская, то снова поднимая жало ручки. — Мы с вами обороной не занимаемся… — Не прибедняйтесь, Иван Семенович, — стараясь подавить раздражение, в который уже раз принялся пояснять «тупице» Молвин. — Вы только значитесь по экологии, на самом деле Президент слушается вас по всем вопросам. Да и кого ему слушаться, кому довериться, если не школьному другу?

Платонов мечтательно поглядел за спину, где над ним нависал громадный портрет Президента.

— Действительно, кому? — проблеял он. — Помню, однажды, мы с ним побратались. Было это, дай Бог память, лет пятнадцать тому назад…

Пришлось внимательно выслушать десятки раз слышанную историю, как после баньки два друга в изрядном подпитии надрезали правые руки и прижали их друг к другу. Называлось — кровное братство. Рассказывая, Платонов то и дело прикладывал к слезящимся глазам носовой платок, выжидательно поглядывал на слушателя. Почему тот слабо реагирует: не всплескивает руками, восторженно не покачивает головой?

Ради Бога, подумал помощник, сколько угодно! В нужных местах поулыбаться, кой-где состроить недоверчивую гримасу — неужели возможно такое? — или привычно потерзать свой нос, будто желая оторвать его с насиженного места и подарить закадычным друзьям. Максимально правдоподобно — без тени фальши! Ибо, несмотря на показную слабость и ленность, дурачек-Платоша, так его про себя именовал Молвин, обладает редкой проницательность. Не дай Бог, заметит притворство.

Наконец, подписанные бумаги сложены в тисненную золотом папку. Платонов позвонил, получил согласие на прием и заторопился. Куда девалась показная лень, показное равнодушие — служебное рвение, деловая активность преобразили советника. Подрагивая тощими ягодицами, он заторопился к Президенту.

Посмеиваясь, Молвин возвратился в свой кабинет. Там его с нетерпением ожидал двоюродный брат.

— Как дела?

— Убедил. Бумага подписана. Дурачек понес ее на доклад. Как получится, сказать трудно, ты ведь знаешь непредсказуемый характер хозяина. Взбрыкнет, на подобии дикого жеребца, не остановишь…

— Остановить — твоя проблема. Завтра загляну за результатом, позже — не получится, нет времени, заказчик ожидает. Вот-вот разразится конфликт, потечет кровь и, конечно,… денежки. Тогда и подпрыгнут в цене «устаревшие» танки…

Уходить Николаев не спешил. Без разрешения достал из кейса бутылку коньяка, налил рюмку, выпил. Будто находился не в чужом кабинете — в своем. Распечатал лежащую возле кресла Молвина пачку «мальборы» со вкусом закурил, с любопытством отслеживая витиеватые кольца табачного дыма.

— Время наступило такое: подсуетишься — обогатишься, пропустишь — станешь до конца жизни сидеть на диете. Я по характеру — реалист, понимаю: когда-нибудь настанет конец нынешнему беспределу, вот и тороплюсь… И ты тоже торопишься, не скрывай. Все правильно, все закономерно… Кстати, ходят упорные слухи о каком-то заговоре с целью свержения нашего благодетеля, всенародно любимого и ценимого. Не слыхал?

Молвин развел руками, изображая полное незнание. На самом деле ему удалось не только слышать, но и проникнуть в истоки туманных слухов. Что и зафиксировано в защищенных паролями опасных файлах.

— Значит, не видел и не слышал? Жаль, очень жаль… Мы ведь одной ниточкой повязаны, одними браслетами скованы, нам вредно таиться друг от друга. Вредно для здоровья, — подчеркнул Николаев, пристально глядя в лицо собеседника. — Вечной жизни никому не дано, тем более, нам с тобой, братуха. Всякое случается: кирпичи падают на голову, пули невесть откуда прилетают, машины взрываются… Очень прошу, дружище, будь со мной откровенным, не держи за пазухой булыжник…