Таежный гнус - Карасик Аркадий. Страница 17
Задуманное он почти выполнил: побродил по площади, постоял напротив памятника, погулял по вечернему парку. А вот посидеть у кромки говорливой речной воды, расслабиться не получилось. Помешали…
Сразу по выхоже из краевого отдела ФСБ Добято почувствовал слежку. На первый взгляд, ничего особенного — поддатый бомж плетется следом, разглядывая москвича абсолютно трезвыми глазами. В дверях гастронома вдруг пошатнулся, на мгновении прислонился к Добято. Будто ощупал его в поисках наплечной кобуры…
Надо бы, конечно, пойти в гостиницу и залечь в номере, на подобии медведя в берлоге, но азартный характер Тарасика не мог смириться с настырной слежкой. Кроме того, не мешает выяснить причину особого внимания к своей персоне. За один день пребывания на дальневосточной земле московский сышик не успел никому насолить — ни собратьям по профессии, ни местному криминальному миру.
Мелькнула мысль о Гранде, но прошла рикошетом, не затронув особого внимания. Гранд по оперативным данным — не вор в законе, не авторитет, которого подпирают шестерки и пехотинцы. Обычный кровавый маньяк. Поэтому выявленная Тарасиком слежка, наверняка, не имеет ни малейшего отношения к его служебному заданию.
В парке сыщик безмятежно разгуливал по темным, безлюдным аллеям, скамейку на амурском берегу выбрал уединенную. Подальше от сверкающей разноцветными огнями танцплощадки.
Будто подсказывал: нападайте, я — беззащитен и безоружен!
И пастухи решились! Начали базар по лучшим канонам бандитской классики.
— Мужик, закурить не найдется?
По внешнему виду — обычный гуляющий, не особенно плечистый, можно даже сказать, узкоплечий. Рубашка распахнута на волосатой груди, азиатские раскосые глаза прямо-таки сверлят «фрайера». А вот в стороне, в тени раскилистой липы стоит мужик посерьезней — типа начальника местного угрозыска, такой же приземистый, с выпуклой грудью.
— Не курящий, — подыграл Добято. В меру дрожащим испуганным голосом. — А вот деньги имеются, могу ссудить на пачку «примы», — предложил он, в душе посмеиваясь над наивными парнями. Наверно, впервые вышли на дело, трусят, а отказаться от задания босса тоже побаиваются. — Или куришь «мальбору»?
— Курю, — признался слабак, опасливо оглядывая пустынный пляж.
— Тогда — на, возьми, — Тарасик протянул «полтинник», будто закинул удочку с жирным червем. — Кури на здоровье!
— Ах, ты, падло вонючее! — сам себя накачивая, зашипел бандит. — Сраным полтиником решил отделаться? Гони капусту, фрайер!
Добято обескураженно развел руками. Дескать, нет у меня баксов, не обзавелся. Бери деревянные, не то вообще ничего не получишь!
— Еще и издеваешься, сявка?
Во время обязательных занятий в спортзале тренер, развеселый руководитель по самбо с улыбкой, будто намертво впечатанной в лицо, часто говорил: «Ну, ты и хват, Тарасик! Силенок — с комаринный писк, а ловкости — на троих, и ещё останется».
Увидев выпрягнувшее из руки налетчика лезвие ножа, Добято неожиданно подпрыгнул, ухватился руками за ветку и обоими ногами ударил: одной — в небритое лицо, второй — в грудь, ближе к шее. Нож выпал из руки бандита, он ухватился за переломанный нос, жадно глотнул поврежденной гортанью воздух и опрокинулся навзничь.
Амбал бросился вперед, тычком послал кулак, и попал… в воздух, над головой пригнувшегося Тарасика. На свет Божий появилась «пушка». Не дожидаясь выстрела, сыщик прыгнул в сторону, выхватил «макаров». Выстрелил. Пуля вошла точно в намеченное место: между глаз амбала.
Сразу появилась милиция… Странно, обычно до неё не дозвонишься или не дождешься, а сейчас — тут как тут. Будто прятались под деревьями, ожидая завершения разборки. Трое с пистолетами, один с короткоствольным автоматом.
На руках Добято и лежавшего навзничь его противника защелкнулись наручники. Автоматчик, придерживая носовым платком за рукоятку, оглядел отобранный у «преступника» пистолет, аккуратно упаковал его в целофановый пакет. Туда же отправил «пушку» убитого.
— Этот готов, — освидетельствовал мертвого амбала сержант. — Прямо в лоб всадил — умелец! А этого оглушил… Действительно, умелец! — ещё раз повторил он, с уваюжением поглядывая на задержанного.
Пред»являть документы, доказывать свою невинновность — бесполезно. Милиционеры возбуждены, злость так и плещет из прищуренных глаз, не говорят — бросаются матерными выражениями.
— Еще одна разборка, хрен им в зубы!
— Господи, хотя бы скорей перестреляли друг друга! Возись с вонючим дерьмом, мать бы их вдоль и поперек!
— Зачем возиться? — резонно спросил автоматчик. — Сейчас резану обоих очередью — все дела… При попытке нападения на патруль… Пусть разбирается с ними на том свете апостол Петр!
Лейтенант нехотя прикрикнул. Видимо, ему тоже не хотелось тащить преступников в отделение, писать рапорт, возиться, но победило внедренное многими инструктажами чувство законности. По его приказанию два патрульных подхватили под руки пришедшего в себя налетчика. Лейтенант выразительно повел пистолетом и Тарасик покорно пошел по аллее к выходу из парка.
— Кто такой? — на ходу спросил старший патруля, пересиливая желание врезать рукояткой пистолета по лысой башке. — Только — без брехни, все равно расколем, никуда не денешься. У нас имеются такие специалисты — маму с папой вспомнишья.
— Сотрудник Московского уголовного розыска, Добято Тарас Викторович, — четко, будто отвечал на вопрос высокого начальника, продекламировал Тарасик. — Если не верите — в правом внутреннем кармане пиджака лежат документы.
Лейтенант, естественно, не поверил. При уровне современной техники, разных ксероксов, компьютеров, принтеров, подделать любое удостоверение — раз плюнуть. Но его насторожило явно не показное спокойствие «бандита», его уверенность. Обычно задержанные либо пускают слюнки, плачутся по поводу больной мамаши или беременной жены, либо зыркают по сторонам глазами, выискивая удобную лазейку в кустарнике.
А этот — ни то, ни другое. Идет медленно, не горбится, помалкивает. Вдруг, действительно, московский сыскарь прибыл проверять несение службы хабаровскими правоохранительными органами? Только и нехватает нарваться на незапланированную неприятность.
— Ксивам не верю, — более или менее доброжелательно пробурчал лейтенант. — Кто может подтвердить?
— Начальник вашего уголовного розыска. Недавно я с ним беседовал.
В отделении милиции, после краткого телефонного разговора с медвежьеподобным главой местных сыскарей, с Добято сняли браслеты и отпустили. Извиняться посчитали излишним трудом, пусть москвич скажет спасибо за целые ребра. Один только лейтенант подвигал густыми бровями и пробурчал нечто вроде дружеского совета. Высокому гостю не рекомендуется вечерами разгуливать по городу, вполне может нарваться на нож или пулю.
По дороге в гостиницу Добято ломал голову в поисках приемлемой версии нападения. Кто-то нацелил на москвича местных киллеров, нарисовал его «фотокарточку»? Кто? Уголовка и госбезопасность сразу отпадают — нет повода. Полковник Виноградов и его ближайшее окружение? Опять же — где причина? Нет, это настолько глупо, что ни в какие ворота не лезет.
Скорей всего, нападение не связано с предстоящим расследованием — захотели ломорощенные налетчики пощупать карманы немолодого, похоже, наивного фрайера…
И вдруг в памяти возникли подполковник Лисица и его помощник-отставник. Причина — на лицо: прибывший из Москвы мужик ковырялся в личных делах офицеров парамоновского отряда. Особое внимание уделил командирам рот, долго рассматривал их фотокарточки.
А что — в качестве одной из версий вполне годится!
Жаль милиция слишком быстро появилась, не довелось Добято поговорить с оглушенным налетчиком. Разве попросить об этом местных сыскарей? Нет, пока не стоит, после ареста Гранда можно будет и попросить…
11
За полчаса до прибытия поезда командир отряда, заложив руки за спину, независимо прогуливался по перрону. Иногда придирчиво оглядывал стоящие за изгородью легковой «газик» и старенький «зилок», недовольно морщился. Пятьдесят километров до станции так уходили машины, что они превратилась в залепленные грязью чудища. А на новенькой гимнастерке водителя появились расплывчатые маслянистые пятна.