Девять жизней (СИ) - Багова Елена. Страница 33

— Вы же все видели и слышали! Он словно бешеный зверь! Совершенно не контролирует свою агрессию! Трижды за сутки он за малым меня не убил! А тебя, — я посмотрела на домовую, — Он обрек на медленную и мучительную смерть! Что ты убиваешься?! Жить будет, а страданья они… очищают.

Мне пришлось замолчать — в комнату вернулась Мила. Она подошла ко мне, взяла за руку и, заглянув в глаза, попросила:

— Лерочка, милая, не ругайся. Не поможет дяде Марку врач, никто не поможет. Я чувствую. Только ты. И из дома этого нам уезжать нельзя. Нас сразу схватят, пискнуть не успеем.

— Откуда ты…? — я ошарашено смотрела на девочку и не могла подобрать слов.

— Чувствую. Вижу. Помоги дяде Марку, а он поможет нам, — Мило серьезно, по-взрослому, смотрела мне в глаза и я поняла — да, именно так и никак иначе; все остальные варианты событий будут плачевны для нас, для сестры Милы и многих, многих других….

— Но я не знаю, как ему помочь… я не врач… — прошептала я растеряно.

— Я научу, хозяюшка, ты только согласись… — Нафаня схватил меня за вторую руку и преданно заглядывал в глаза.

— А мы с Милой пока пойдем готовить завтрак, думаю, блинчики с вареньем — как раз подходящее блюдо на сегодняшнее утро! — домовиха потянула девочку к двери, ее лицо светилось улыбкой и малышка, прошептав мне: «Пожалуйста!», пошла за ней.

Как только за ними закрылась дверь, домовой начал торопливо и немного сумбурно объяснять, что яд моих когтей напрямую связан с испытываемыми мною чувствами. И они практически убивают Марка. Лишь какая-то тонкая, еле заметная ниточка удерживают его над чертой и не дает уйти за грань.

— Мне вот интересно, откуда ты все это знаешь? — с удивлением спросила я. Услышанное казалось полным бредом, — Ты еще вчера даже не знал, что в моих когтях есть яд!

— Я чувствую твои эмоции, а Матрена — эмоции Марка. И… связь между вами для нас очевидна. Сейчас его жизнь в твоих руках.

— И что я должна сделать? — спросила, ошеломленная пониманием, что все это время домовые знали, кем мы с Марком приходимся друг другу.

А я ведь даже не подумала подробнее расспросить Матрену, что же тогда случилось между супругами! Хотя это очевидно!

— А вот этого я не знаю. Ты должна сама понять, почувствовать. Иди к нему. Попытайся простить, ослабь яд и слушай сердце. За малышку не переживай — присмотрим, отвлечем.

Нафаня исчез, посчитав, что сказал достаточно, а я присела на кровать и задумалась. Выводы напрашивались неутешительные.

Во-первых, я идиотка, не замечающая ничего дальше собственного носа. Проигнорировать такой источник информации как домовые! Даже хуже, просто, не вспомнить о нем…

Во-вторых, дар Милы, необычайно сильный для такого возраста. Девочка уникальна, ее нужно беречь как зеницу ока.

В-третьих, Марка придется спасать, раз малышка чувствует, что он сможет помочь. Да и я тоже это… чувствую.

Но это уже, в-четвертых, и разбираться с этим я буду позже.

Ведь есть еще и в-пятых. Лучик надежды «тонкий, но прочный» о котором так спокойно говорил домовой, и с трепетом размышляла я. Волосок, на котором висит жизнь такого сильного и могущественного фрайи!

Сердце дрогнуло и я, ведомая внезапно пришедшей мне в голову мыслью, направилась в комнату Марка.

Подойдя к двери, я нерешительно замерла, но услышав стон, мгновенно влетела в комнату, даже не постучавшись.

Марк метался в бреду на такой знакомой широкой кровати. Он был бледен, все тело покрывали капельки пота, черты лица заострились, а раны выглядели просто ужасно — они гнили, вся кожа вокруг них воспалилась и потемнела….

Я стояла, пораженная, не в силах даже пошевелиться.

Мужчине не просто было плохо — он умирал. Я убивала его.

О, боже, как так получилось, что из нежных любовников мы превратились в яростных врагов, готовых поубивать друг друга? Это не правильно, так не должно быть!

— Нафаня! — позвала я домового, — Быстрее сюда!

Домовой не заставил себя ждать — тут же появился и вопросительно смотрел на меня.

— Принеси аптечку и то специальное зелье, что своей Маргоше даешь, а еще ветошь какую-нибудь и таз водой — обтереть его надо, — приказала я, не отрывая глаз от мужчины.

Нафаня без лишних вопросов исчез и появился уже через несколько минут.

— Вот, хозяюшка, — домовой аккуратно поставил таз с водой на тумбочку, рядом сложил ткань и лекарства, — Если еще чего понадобится, зови.

Я просто кивнула и занялась раной: промыла, продезинфицировала, наложила мазь и повязку. Все это время про себя как мантру повторяла: «Я прощаю тебя.… Живи…»

Потом обтерла больного влажной тряпкой и поменяла постельное белье. В какой-то момент я поняла, что злость на мужчину исчезла, и ей на смену пришло сочувствие. Мне уже не нужно было уговаривать себя, желание, чтобы он выздоровел, стало вполне искренним.

Выполнив необходимые процедуры, устало присела на кровать. Мужчина вроде бы притих — перестал метаться, с лица исчезла маска страдания. Я коснулась рукой его лба и застыла от ужаса. Он был ледяной! Руки, ноги, торс — казалось, все закоченело!

Попыталась проверить дышит ли он, но так ничего не поняв, стала искать пульс. Не нашла. Паника накрыла с головой. Нет! Он же только что, пару минут назад, ворочался и стонал! Почему ему стало хуже? Я же простила его! Вне всяких сомнений простила!

Что это у меня за яд, если практически бессмертный Магистр фрайи не может нейтрализовать его?

Что же делать?! Может быть, непрямой массаж сердца поможет? Я лихорадочно копалась в памяти, пытаясь вспомнить последовательность действий. Перед глазами всплывали какие-то мутные картинки с инструктажем…. Один человек лежит на спине, второй нависает над ним, руки первого, сложенные определенным образом, надавливают в центр грудной клетки второго….

Я встала коленями на кровать, нависая над мужчиной, ладонь правой руки положила на солнечное сплетение, ладонь левой — сверху, используя не только силу рук, но и массу тела начала отсчитывать нажатия. Раз, два… пятнадцать… тридцать. Теперь закрыть пальцами нос мужчины, обхватить губами рот и сделать два выдоха….

Я успела сделать только один, когда сильные ладони сжали мои бедра, потянули, и я оказалась лежащей на мужчине. Попытка подняться не удалась — одна рука Марка с силой сдавила ягодицу, прижав к себе, а пальцы второй, закопавшись в волосы, надавили, заставив наклонить голову ближе к мужскому лицу.

Когда рот Марка коснулся моих губ, по телу пробежала целая толпа мурашек. Я прикрыла глаза от удовольствия, понимая, что совершенно не хочу сопротивляться и, скорее всего, не буду. Главное — он живой: горячий, активный… ах!

Нежные губы зацеловывали ставшую очень чувствительной шею, постепенно спускаясь на ключицы, грудь…, уделили особое внимание твердым, как горошины сосками…. Я прижималась к горячему мужскому телу, терлась об него, всхлипывая и постанывая. Внизу живота было тепло и влажно… я почему-то была без белья, хотя точно помню, что одевала…. Хотя это неважно…. так даже лучше!

Марк одним слитным движением уложил меня на спину, сам оказавшись сверху. Мое дыхание сбилось. Мужские губы принялись целовать живот и, уделив ему немного внимания, направились еще ниже, туда, где все уже пульсировало. Когда его язык коснулся клитора, меня словно молния пронзила. Желание стало просто нестерпимым. Нежность стала невыносима, теперь хотелось совсем другого: твердости, ярости, наполненности….

— Алонна…, — прошептал мужчина.

Он резко поднял свое напряженное тело, словно отрывая рот от моего естества, приблизил лицо к моему и, глядя в глаза, начал медленно заполнять меня. Ну, уж нет! Хватит нежностей! Положила руки на его ягодицы, сжала их, несильно царапая ногтями, и притянула к себе, заставляя ускориться.

— Любимая, — опять прошептал Марк, — Как я скучал…, — и приник горячими и сухими губами к моим…

Теперь он делал все так, словно читал мои мысли. Мы, словно, слились воедино не только телами, но и разумом, душами…мы стали сгустком страсти…. А дальше был взрыв сверхновой.