Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия. Страница 46

К вечеру стало холодать. Я бодрилась, распевала песни и разговаривала сама с собой на всех известных мне языках, но к концу дня, когда солнце начало потихоньку уходить за горизонт, поняла, что устала. Пора было думать о ночлеге, а у меня во рту за весь день не было ни крошки. Те еловые шишки, которые я на всякий случай собрала с деревьев, оказались пустыми, и я только зря тащила их с собой полдня. Наверняка, семена уже вылущили шустрые белки или еще какие-нибудь животные. То, что мне пока ни одно из них не попалось на глаза, ничего не значило. Я смотрела каналы о дикой природе и знала, что настоящая жизнь в лесу начинается с приходом ночи.

И до нее оставалось все меньше времени. Я решила озаботиться ночлегом, едой и водой до того, как совсем стемнеет. Выбрав место между двух поваленных деревьев, я определила его в качестве шалаша. Натаскав лапника, накидала его так, чтобы создалась иллюзия крыши над головой. Лапник должен был защитить меня и от ветра, и от снега, если тот пойдет ночью. Выглядела конструкция жалко, но выживать меня никто не учил, так что на лучшее рассчитывать не приходилось. Я устелила пол внутри тем же лапником и присела отдохнуть. Голова кружилась от голода, но больше — от жажды, ведь та пригоршня снега, которую я запихнула в рот пару часов назад, настоящей водой считаться не могла. Я знала, что есть снег — себе дороже, ведь на его согревание организм будет расходовать такое нужное мне тепло. Нужно было растопить снег, но у меня не было ни огня, ни котелка.

Я вспомнила об ужине в резиденции и вздохнула. Те мерзкие жирные водоросли как раз бы подошли. А той гадостью со вкусом затхлой воды я бы их как раз запила. Что имеем — не храним, потеряем — плачем.

Хорошо было сидеть, привалившись к стволу дерева, но ночь наступала, и я заставила себя подняться, чтобы подготовиться к ее приходу.

Внутри шалаша было сухо. Я могла бы развести костер, если бы у меня были трут, огниво и солнце, но я не думала, что мне придется провести в лесу больше нескольких часов, и потому оказалась не готова. Я отыскала сухих веток и хотела было развести костер, но снег был плотный, а копать яму голыми руками я не могла — они уже болели от холода и отказывались слушаться. Порыскав вокруг, я нашла несколько сухих грибов, но есть их не рискнула, хотя очень хотелось впиться зубами в мякоть. Засунув в рот хвою, я заставила себя ее пожевать. Противно, но все же лучше, чем ничего. Где-то я читала, что хвоя очень питательна, а может, и сама уже придумала, в любом случае, я пыталась приспособиться и не собиралась сдаваться.

Я верила в то, что выживу, ровно до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом. Когда последние его лучи упали на землю, она преобразилась.

Я уже забралась в шалаш и закрыла выход лапником, но неожиданно задувший ветер пробрался в мое укрытие и залез под куртку так легко, словно укрытия и не было. Резко похолодало. В два счета я промерзла до кончиков пальцев, зубы стали стучать, тело затрясло мелкой дрожью. Я свернулась у дерева, притянув колени к груди. Съежившись в комок, я ругалась вслух и про себя.

Вернулась домой, правда?

Счастлива, да?

Я запросто могу не пережить эту ночь, и тогда все мое путешествие, включая смерть, будет просто временем, потраченным зря. Может быть, стоило идти дальше. Лыжная тропа и база могли оказаться в какой-нибудь паре сотен метров от моего ночлега, скрытые деревьями и темнотой. Наверняка, я уже почти пришла. Надо только собраться с силами и сделать еще один, финальный рывок.

Я же почти решила выбираться из шалаша и идти дальше, когда услышала снаружи дикий волчий вой. Животное запело сначала на высокой ноте, потом ниже, ниже — и вот, наконец, звук, от которого у меня дыбом встали волосы, разнесся по лесу на многие километры вокруг. Я замерла и затаила дыхание. Что это? Разве волки так воют?

К следующему вою присоединились сразу два или три голоса. Они слились в унисон, переливаясь и затихая, а потом снова становясь громче, до тех пор, пока раскатистым крещендо не прокатились по лесу. Я обхватила голову руками, в животе от страха все оборвалось. Что делать? Что мне теперь делать? Из шалаша лучше не высовываться, по крайней мере, пока. Возможно, животные обойдут меня стороной, особенно, если ветер не поменяется, и не донесет до них мой запах.

Вой раздался еще раз, ближе и дольше, и я поняла, что моя теория не оправдалась. Но почему они идут сюда? Либо я ничего не понимала в направлении ветра, либо ничего не понимала в волках. Одно из двух, а может, и оба сразу — и вот я уже готова была сорваться с места и бежать, куда глядят глаза, несмотря на ветер и холод.

Следующие несколько часов — по крайней мере, мне это время показалось часами — волки бродили вокруг, периодически перекликаясь и рыча. Я не чувствовала себя в безопасности, даже когда вой удалялся. Мне казалось, что животные просто затихли и выжидают, ждут, пока я потеряю осторожность и выйду из укрытия. Но я не могла выйти. К тому моменту, как вой снова стал приближаться, я замерзла так, что едва могла шевелиться. Дыхание не согревало рук, даже когда я зарывалась лицом в ладони. Я засунула обе руки в одну варежку, но с ботинками так, конечно же, сделать не могла. А в них, похоже, холод пробрался основательно. Да и куртка совсем не сохраняла тепла, и под порывами ветра мое тело вскоре выстудило до последней его капли.

Вой раздался совсем рядом. Я услышала, как возле шалаша зашуршало, а потом животное осторожно попыталось расковырять лапник, которым я закрыла выход. Ткнулось в него мордой, недовольно заворчало, встретившись нежной кожей носа с иголками, отступило, снова попробовало. Я увидела, как волчья морда медленно показывается между иголками. Мне показалось, что она размером с дом.

Не выдержав, я пискнула. Волк отскочил назад, как будто испугавшись, но потом снова приблизился. Я поняла, что меня обнаружили, так что скрываться больше было незачем.

— Пошел прочь!

Я прицелилась и со всей силы лягнула замерзшей ногой, но волку по морде не попала. Вместо этого я оттолкнула ветку, закрывающую выход, и весь лапник обвалился на землю, впуская внутрь снег, ветер и холод. Горящие в темноте глаза волка не показались мне приятным дополнением к вышеперечисленному. Я завопила и попыталась отползти, правда, сама не понимая, куда, ведь я и так сидела, прижавшись спиной к одному из поваленных деревьев.

Волк щелкнул зубами и отпрыгнул в сторону. За ним я увидела еще пару волков, только поменьше. Она смотрели на меня и не двигались с места, как будто чего-то ждали. Или кого-то?

Я застыла на одном месте, глядя на них вытаращенными от ужаса глазами. Волки не вели себя так в тех фильмах о них, которые я смотрела. В кино они нападали, рвали, грызли и пожирали трепещущую плоть. Я едва смогла отвести взгляд от горящих желтым глаз того волка, что нашел меня первым. Полная луна на небосклоне казалась одного цвета с этими глазами, но я не сразу поняла, что это значит.

Полнолуние. Желтоглазые волки, стоящие у моего шалаша и глядящие на меня так, словно ждут какого-то знака или слова.

Возможно, это будут мои последние слова, но я должна попытаться.

— Оборотни? — спросила я у того волка, что стоял ближе. — Вы оборотни?

Прошло несколько мгновений, потом он мотнул головой и издал короткий низкий звук. Как по сигналу волки разошлись в стороны, открывая моему взгляду стоящего позади них человека с такими же желтыми «лунными» глазами. Я увидела охотничью шапку, теплую куртку, ружье через плечо. Охотник? Охотник, охотящийся в одной команде с волками? Одним движением он скользнул по снегу к шалашу и наклонился, разглядывая меня с диким любопытством.

— Они не оборотень, — сказал человек, и я увидела, что в глазах его пляшут огни. — Оборотень — я.

У Эрдана — так звали оборотня, оказались при себе санки. Обычно они использовались для перевозки добычи, но на этот раз, к моему счастью, охота не увенчалась успехом, и потому он милостиво предложил их мне. У оборотня оказалась вода и пара кусков сушеного мяса в кармане пахнущей волками куртки.