Воровка - Лисина Александра. Страница 5

Думаю, именно она – моя будущая погибель.

Подавив острое желание взглянуть на свою молчаливую покровительницу еще разок, я достала арбалет, уложила его поперек круглой рамы и, намертво закрепив веревку на стальном корпусе, осторожно спустила ноги.

Так, бедра проходят. Это хорошо. Туловище тоже. С грудью возникла небольшая заминка, но она у меня не настолько могучая, чтобы застрять, словно пробка в горлышке у бутылки.

Прошла, хвала Двуединому. Осталось главное – ужаться так, чтобы пролезли плечи. Если пройдут они, то и голова протиснется – по крайней мере, так говорят.

Я тихо зашипела, чувствуя, как трещат меняющие форму кости, скрипнула зубами, приготовилась к боли, но больших жертв, к счастью, не понадобилось – нервный рывок вниз, тянущий к полу вес собственного тела, пара судорожных вдохов, и сквозь шум в ушах поняла: прошла. Продралась, протиснулась. После чего перевела дух и, обхватив уже нормальными пальцами веревку, торопливо съехала вниз.

Теперь осталось совсем простое – сделать несколько шагов, следуя указаниям умницы-Рума, найти нужный ларчик, открыть и, цапнув вожделенный приз, со всех ног мчаться обратно. Разумеется, прихватив по пути пару каких-нибудь сувениров.

Оказавшись на полу, я горящими глазами оглядела громадную комнату.

Ну? Не зря я сюда лезла? А то не хотелось бы… О-о-о… у-у-у… просто нет слов!

Я с восторгом оглядела увешанную дорогим оружием комнату величиной с половину мачехиного дома, с сожалением покосилась на стоящие вдоль стен неподъемные сундуки, из которых, словно мед из лопнувшего бочонка, сочились нескончаемые золотые реки. Стараясь сдержать алчные порывы похватать и поскорее рассовать по карманам, с усилием отвернулась (столько добра пропадает!) и прошла мимо. А потом целеустремленно двинулась в соседнюю комнату, выискивая описанный Румом ларец.

Картины, гобелены, кувшины, безумно красивые вазы, и золото, золото, золото повсюду…

От звука плавно пересыпающихся под ногами монет моя кожа покрылась мурашками.

Двуединый, как много… Мне до скончания веков хватит. Почему… ну почему мир так несправедлив?! Здесь так много всего, а я не могу взять больше пары мешочков! А ножи?! А кинжалы на стенах?! Там же камни в рукоятках чуть ли не с мой кулак! Продай один, и сто лет живи безбедно! И золото… золотые вазы, чаши, столики, ларцы, подносы… дивной работы статуи и статуэтки, за каждую из которых дадут немало денежек! Даже стрелы из чистого золота есть! Да что там – ночные горшки, верите?! Драгоценные камни будто специально выставлены напоказ – по ним всю историю горных гномов изучать можно! Изумруды… небо, как мне нравятся изумруды… а вон там кучка алмазов… а в том венце у стены сплошь понатыканы рубины… просто мечта!

Дрожа от совершаемого святотатства, я даже смотреть себе запретила на несметные богатства, тысячной доли которых с лихвой хватило бы всем беднякам столицы на безбедное существование. Сглотнув, прошла мимо безумно красивых ваз времен прадедушки нашего короля. Едва не взвыла при виде невероятно крупного алмаза, что, как назло, красовался на самом видном месте. Беспрестанно вздыхая и мысленно прикидывая, что и сколько смогу рассовать по карманам и не свалюсь ли на обратном пути от неподъемной тяжести, миновала очередные двери. Ступила в третью по счету, гораздо более скромную по размерам комнатку, и незамедлительно увидела то, ради чего, собственно, пришла – небольшую резную шкатулку из красного дерева, скромно стоящую на столике возле дальней стены. Судя по рисунку и по тщательности его исполнения, делал ее настоящий мастер. Вполне возможно, даже эльф – остроухие, как известно, с ума сходят от таких изящных вещиц. Но вот над ней…

Я пораженно замерла, с бешено колотящимся сердцем глядя перед собой, – поразительно исполненная картина была очень… очень стара. Но и сейчас не потеряла ни яркости красок, ни безумного накала страстей, которые неведомый художник запечатлел на холсте.

Я никогда раньше не видела подобного совершенства, как не видела странных существ, сплетенных в невообразимый клубок яростно сражающихся тел. Их было много – чернокожих демонов Иира и их вечных противниц с ослепительно белыми крыльями и невыразимо прекрасными лицами. Они убивали друг друга, повелительницы бурь и смертоносные исчадия Иира. Крылатые демоны были страшны и чернокожи, от их когтей на телах небесных дев образовывались страшные раны. Но, несмотря на это, женщины сражались отчаянно и раз за разом вонзали в мускулистые тела источающие белое пламя клинки. Очертя голову бросались в самую гущу схватки, ломая лебединые крылья, и умирали… все они безнадежно умирали. В неистовой ненависти друг к другу, в слепящей ярости – и проклятые небом мужчины, и их хрупкие противницы, которых демоны пытались уничтожить любой ценой…

И лишь в одном уголке этого кошмара не было крови. Только в одном месте не разверзлись небеса – там, где, пронзенный осколком белого меча, стоял на коленях демон с искаженным от горя лицом и держал на руках умирающую девушку с жестоко обломанными крыльями.

В тот миг красавица Миарисс была еще жива. Ее руки нежно гладили его черную кожу, по ее щекам катились слезы, а он неотрывно смотрел на нее полными боли глазами, напрочь позабыв про схватку и про бегущие по груди ручейки темной крови…

Я хорошо знала легенду о Падшем. Все мы знали ее с детства.

Говорят, когда-то в нашем мире обитало два крылатых народа. И, как это часто бывает, они издревле враждовали. И вот однажды красавица Миарисс пленила повелителя демонов. Одолела его в долгом поединке, но не убила, как остальные, а оставила для забав, но вместо этого неожиданно влюбилась. И демон, что удивительно, ответил ей взаимностью. Казалось бы, что еще нужно для красивой сказки? Вот только на этот раз счастья любовь им не принесла, а война вместо того, чтобы закончиться, лишь разгорелась с новой силой. Сестры не простили Миарисс предательства. Как не простили повелителю его слабость демоны.

Говорят, последняя битва крылатых воистину поставила точку в их непростых отношениях. И после этого не досталось ничего – ни демонов, ни их вечных противниц, ни скалистых чертогов, ни поломанных крыльев. Демоны Иира растворились во мраке времен. Повелительницы бурь тоже покинули эту землю, оставив ее в наследство людям, эльфам и гномам. Только Летящие пики напоминали о том, что все это действительно было. Да на месте той самой битвы до сих пор зияла старая, глубокая и болезненная рана, которую спустя много веков так и прозвали: Кровавая пустошь.

Оторвавшись от картины и бережно приподняв крышку шкатулки, я завороженно уставилась на второе за сегодняшний вечер чудо – крупную голубую жемчужину, лежащую внутри на красной бархатной подушечке.

Вот он, мой новый амулет. Невероятно чистый, светлый, налитый силой по самое горлышко… он так долго будоражил ум моего маленького хранителя, что это казалось невозможным, однако теперь я его понимала. Рум был прав: этого амулета нам хватит на всю оставшуюся жизнь.

У меня даже мурашки по коже пробежали, когда я коснулась гладкого, будто отполированного бока. А потом бешено колотящееся сердце внезапно остановилось, потому что голубая красавица потеплела в ответ и окутала мои руки нежным сиянием. Это было сродни прикосновению матери, которой у меня никогда не было, как ласковые руки сестры, которой я никогда не знала. Как мягкая улыбка подруги, защитницы и наставницы. Как прикосновение родной души, которую я уже боялась, что никогда не найду.

Я, не сдержавшись, прижала обретенное сокровище к груди, баюкая и чувствуя, что она тоже ждала здесь сотни, а может быть, тысячи лет. Тихо лежала в своем убежище и терпеливо ждала, пока ее не коснутся мои дрожащие от волнения пальцы. А теперь нашла меня, увидела, признала. Точно так же, как признавала и радовалась ей я. Потому что это было действительно что-то мое, родное. Что-то ужасно знакомое, чего я никак не могла вспомнить, но откуда-то твердо знала, что теперь не отдам эту драгоценность никому и никогда в жизни. А если и отпущу когда-нибудь, то только с последним вздохом.