Пепел прошлого (СИ) - Медведева Евсения. Страница 12

— Мое терпение тает, подобно снегу в апреле! Слышишь? — зашипела Кира, как только Мирослава отошла к окну, чтобы ответить на телефонный звонок.

Но я продолжала молчать, стиснув челюсть до скрипа. Молчала, понимая, что если пророню, хоть одно слово, то расплывусь прямо здесь. Растекусь, как пролитый сироп по гладкой поверхности пола. Заполню палату тягучим туманом моих чувств и эмоций, пробужденных от долгого сна.

Писала, вслушиваясь в скрип ручки по листку бумаги, попутно разглядывая потрескавшийся лак на указательном пальце и, как обычно, перевернувшееся кольцо, подаренное родителями на совершеннолетие. Делала все, что угодно, лишь бы не прислушиваться к ноющему стону собственного тела. Оно кричало, требуя добавки. Расслаивалось по мышцам, ныло от жажды и скрючивалось от ломки. Каждый вздох заставлял вспоминать его касания. Его длинные пальцы ощупывали меня, пробегаясь легко и почти не касаясь. Кожа дрожала от мурашек холода, мне было зябко без его дыхания….

— Больной требуется покой, а если вы начнете перегибать палку, уважаемые родственнички, то ее лечащий врач, пока лояльно закрывающий глаза на посещения в неустановленное время, выставит всех за дверь, — быстро прошептала я и бросилась бежать. Быстро переступала по ступеньками, накидывая прямо на больничную одежду шубу. Но я не могла вернуться в лабораторию, только не сегодня….

***

— Мамочка, — шепот дочери становился все четче. — Мамуль, хватит спать. Я соскучилась.

— Мышка моя, полежи с мамой? — прохрипела я, подтягивая хрупкое тельце дочери к себе. Быстро накрыла одеялом и зарылась носом в ее волосы.

— Ну, ма-а-а, — захихикала она, вертясь, как ужик. — Ты нам обещала кино и мороженое. Но Ванька опять пару притащил за поведение на физре, поэтому согласна взвалить на себя и его порцию удовольствия. Будет, конечно, тяжело, но я выдержу.

— Э! Тоже мне сестра называется! — сын вбежал в комнату, топая, как маленький мамонтенок и запрыгнул на кровать, подбросив нас на пару сантиметров в воздух. — Бабушка сказала тебе не будить Муню. Она звонила в больницу, сегодня красный код.

— Красный — синий, а я просто соскучилась, — проворчала Мила и зарылась глубже в одеяло, не забыв показать язык брату.

— Иди ко мне, мой мужчина, — я ухватила его за ручку и уложила за собой, прижав его теплую ладошку к щеке.

"Красным" принято было считать тяжелую смену, после которой Буля тщательно оберегала мой сон. Но деточки выискивали всевозможные варианты, лишь бы просочиться в спальню матери.

— Ладно, бандиты, уговорили. Идем в парк развлечений, но потом…

— Что? — в один голос спросили они.

— Потом Ванюша молча сидит в кресле у парикмахера, пока ему отрезают его длиннющие пакли, закрывающие красивые карие глаза, а Мила с радостью открывает рот, чтобы дядя-стоматолог осмотрел ее зубы. Договорились?

— Нет! — снова хором ответили дети.

— Ну, окей. Мое дело — предложить, — я вновь упала на кровать, накрывшись одеялом с головой. — Пять, четыре, три..

— Ладно, уговорила, — проворчал Иван, скатываясь с кровати. — Мам, мне кажется, что ты выбрала не ту профессию. Тебе бы в дознавательном комитете работать. Паяльники, там, молотки всяческие, пилы…

— Но только если мне ничего не будут сверлить, — очнувшись пропищала Мила, закрыв рот своими пухлыми ладонями.

Я улыбнулась, рассматривая дочку, которая растет так быстро. Дети, как песок, сладкие моменты детства утекают сквозь пальцы, пока взрослые работают, пытаясь доказать что-то. Кому я пытаюсь что-то доказать? Себе? Ведь, могла бы просто ходить на родительские собрания, делать с ними уроки. Провела рукой по тонким светлым волосикам, чуть пропустив их меж пальцев. Уже почти восемь лет. Как много…

— Поздно, сестридзе, поздно. Мы уже дали свое согласие. Променяли свои принципиальные позиции на кино и пару часов в развлекательном центре, — Иван в прощальном жесте провел ладонью по волосам, завивающимся у шеи.

Стало так трудно прижать сына к груди, он смущался и пытался отгородиться от приливов материнской ласки. Лишь иногда, подходил и обнимал со спины, зарываясь носом в волосы, глубоко вдыхая, а потом смеялся, говоря, что от меня постоянно пахнет клубникой.

Я до сих пор не понимаю, как могла пропустить взросление, он вытянулся как-то быстро, забыв спросить родительского разрешения. А серьезность в его карих глазах стала такой реальной, что приходилось спрятать подальше свое дикое желание "посюсюкаться".

— Мам, — заскулила Мила.

— Нет, дочь, ныть бесполезно. Дядя Саша просто посмотрит на твои зубы, но если увидит проблему, то нужно будет подлечить. Хорошо?

— А ты посидишь со мной?

— Конечно, как всегда, — я скинула одеяло и спустила ноги с кровати. — Так, малышня. Мама в душ, собираться, а вы делаете уроки и едем.

Как только растерявшиеся детки вышли из спальни, я скинула пижаму и пробежала в душ. Повела носом, вновь и вновь улавливая его аромат. Включила горячую воду во всех кранах и вдохнула. Обожала ощущение влажного тепла, обволакивающего обнаженное тело. По коже начинали бегать мурашки, становилось легче думать. Боль и усталость уходили, уступая место лишь удовольствию и приятным воспоминаниям. Пар окутывал, согревал и приносил покой, которого так жаждало мое тело. И душа…

Я была уверена, что все можно забыть. Думала, что с возрастом люди учатся отсекать больную, пораженную смертельными клетками плоть. Но нет, я до сих пор больна. Облучение временем не помогло и уже никогда не поможет. Эта мысль так резко влетела в мою голову, что я забыла как дышать. Грудная клетка затряслась, а из глаз брызнули слезы. Жила, работала, воспитывала детей, а по ночам вновь и вновь возвращалась в уютную квартирку в центре Вены.

Наматывая простынь на дрожащее тело, вновь и вновь проигрывала все, что случилось десять лет назад. Искала то, что могла упустить не для того, чтобы выгородить, а наоборот… Мне было проще жить с ощущением вины, чем с постоянными мыслями о двойственности собственного поступка. Я понимала его злость, ярость, с которой он смотрел на меня. Наслаждаясь каждой искрой, больно вонзающейся в разодранную разлукой душу.

Что происходит, когда ты делаешь то, чего от тебя ждут, когда перестаешь сопротивляться и, опустив руки, плывешь по течению? Что происходит с внутренним светом, который называют жизнью? Что с ней происходит? Она тухнет. Как уголек, упавший в воду. Шипит напоследок, пытаясь привлечь к себе внимание, но уже поздно. Слишком поздно.

У меня не осталось сил, чтобы менять то, что я строила на протяжении десяти лет. Бежала от него, как от огня. Бежала в страхе, постоянно оглядываясь. Год назад я была готова смыться, исчезнуть, как сигаретный дым, оставив только воспоминания, но дети… Они перестали быть крохами, стало так тяжело объяснять каждое решение. Мне было жаль дочь, только привыкшую к жизни в России, жаль Булю, ждущую, когда старенький домик вновь станет трястись от детского смеха и громких игр, с обязательными актами вандализма. И впервые стало жалко себя.

Стало так сложно. Жизнь такая шутница….

— Лизка, ты оглохла? — Буля дернула меня за волосы, собранные в хвост, и помахала светящимся экраном мобильника. — Дэн.

— Дэн? — Я нахмурилась, понимая, что муж… Бывший муж не звонит просто так, да и со мной, обычно, он не разговаривает, предпочитая часами болтать с детьми по скайпу.

— Привет, Мани, — рассмеялся он.

— Что случилось? Что-то с мамой? Папа?

— Нет, с твоими "стариками" все хорошо, мы сегодня виделись в клинике. Если только их не отравила наша злая буфетчица, — рассмеялся он.

— Фу… Ну и шутки у тебя, — выдохнула я и налила кофе в свою любимую кружку в крупный горох. — Тогда, что случилось?

— А, что собственно такого? В документах о разводе где-то стоит пункт о запрете телефонных звонков?

— Началось… — закрыла глаза и улыбнулась. Я соскучилась по Дэну. Его нудность и правильность, в сочетании с легким характером и хорошим чувством юмора, спасали нас в самые трудные периоды совместной жизни. Шутки смягчали любые конфликты, как на работе, так и дома. Он тоже был врачом, что помогало составить график так, чтобы с детьми был хотя бы один из родителей.