Никогда не умирай дважды (ЛП) - "Maxime J. Durand ". Страница 65

[Яд] нейтрализован [Амулетом Авалона].

Если бы это было не так, она бы уже упала в обморок.

“Я буду… убью тебя… убью тебя! Убью тебя!”

Убийца был разъяренным зверем, всегда в наступлении, его когтистые руки источали яд, в то время как Гвен выжила, только оставаясь в обороне. Мумия никогда не давала ей ни передышки, ни передышки, даже для того, чтобы произносить заклинания; он не уставал, и его яростная ненависть придавала ему резкий, неестественный фокус.

Как долго она сможет продолжать в том же духе? Ее заклинание [Спешки] в какой-то момент закончится, и тогда она больше не сможет уклоняться или парировать.

Принцесса взглянула на своих союзников, и, к ее ужасу, шансы выглядели ужасными.

Эта миссия была кровавой баней. Моргана стала предательницей, Энни была одержима, и только леди Изолт осталась, чтобы защитить Такеру от враждебных заклинаний, наложенных их бывшими союзниками. Крысиный рой вампиров сожрал последнего живого инквизитора Хель, звук жевания эхом отдавался в ритме сотрясающих подземелье толчков.

И трупы, трупы, куда бы она ни посмотрела.

“Энни, проснись!” — крикнула Гвен, пытаясь вырваться из объятий подруги. “Ты самый сильный из нас! Ты можешь сопротивляться!”

“Ее уровень слишком низок”, - одними губами ответила призрак, вселившийся в Энни, произнося заклинание в сторону леди Изульт. "[Усиленная молния]!”

Ее пальцы выпустили мощную молнию, как раз в тот момент, когда Моргана бросила огненный шар. Оба заклинания разбились о магический барьер жрицы, не сумев пробить его, но удерживая леди Изульт вне боя.

Гвен заплатила за этот момент невнимания кровью и болью.

Двигаясь вокруг своего меча, как гадюка, когти мумии полоснули Гвен по левой стороне лица, вырвав глаз.

Принцесса закричала, когда половина ее зрения стала темно-красной и черной. Агония, более сильная, чем все, что она когда-либо испытывала, пронеслась в ее голове, ее тело было в состоянии шока.

” Ты… убил меня… убил моего бога… " — прошипела мумия, кровь капала с его оружия. Он на мгновение прекратил атаку, словно наслаждаясь болью принцессы. “Но он вернулся… он всегда… возвращается…”

Мумия воспользовалась новообретенной уязвимостью Гвен, переместившись влево, пытаясь остаться в слепой зоне Гвен. Раненой принцессе приходилось постоянно поворачиваться, чтобы видеть приближающиеся атаки, подставляя спину для контратак. Она уже слышала, как крысы, оставив труп инквизитора, двинулись к ней.

Она бы не справилась.

Осознание этого ударило Гвен, как кирпичная стена, когда она была вынуждена столкнуться с собственной смертностью. Многолетние планы остались бы невыполненными; вся ее тяжелая работа, вся ее борьба были бы напрасны; все ее амбиции погибли бы вместе с ней, и если бы ничего не было сделано, все, кого она когда-либо любила, последовали бы за ней.

Но она не собиралась сдаваться. Даже если бы сами боги предали ее, Гвенхифар все равно боролась бы до победного конца.

“Прекратите ритуал!” Гвен приказала леди Исолт, единственному священнику, у которого был хоть какой-то шанс остановить некроманта. “Я буду сдерживать их!”

"Но если я сброшу свой барьер, Такеру… ”

“Спасите королевство!” — крикнула Гвен, прекрасно зная, что это повлечет за собой. “Это приказ!”

Ужасающий конфликт разорвал лицо жрицы, когда она поняла, что нужно сделать. В то время как Гвен давно решила принести себя в жертву, леди Изолт была жрицей Бальдра, самой доброй из богов. Она поклялась защищать жизнь.

Но дело было не в клятвах.

Это было о мире.

Леди Изолт закрыла глаза, снимая свой барьер. “[Солнечный луч]!”

Тело жрицы вспыхнуло светом и огнем, божественным пламенем, которое причиняло вред нечестивым и щадило слуг богов. В то время как парализованные Такеру и Гвенхифар не пострадали, крысы-вампиры с последним шипением обратились в пыль, а мумия закричала, когда загорелась. Несмотря на свою вампирскую природу, Моргана каким-то образом избежала той же участи, хотя пламя отбросило ее назад вместе с Энни.

Воспользовавшись их замешательством, жрица неохотно оставила раненого Такеру позади, Гвенхифар двинулась, чтобы прикрыть ее спину. Пурпурный призрак, вселившийся в Энни, оставил бесчувственное тело ведьмы позади, двигаясь, чтобы перехватить Исолт.

” Мне очень жаль", — пробормотала леди Изолт себе под нос, прежде чем запеть странную песню. “[Плач Бальдра]”.

Она издала печальный, однотонный гул, несущий в себе магию. Пурпурный призрак был отброшен назад, в то время как мумия издала визг.

“Мне жаль", — твердила себе Изолт, ее лицо было бледным и застывшим от ужаса. “Мне так жаль”.

Мумия зарычала, но преследовала двух женщин, даже когда его тело превратилось в живую свечу. Расположившись таким образом, чтобы защитить и Такеру, и Исолт, Гвен остановила его, парируя его клинки своими собственными.

“Я должна остановить его”, - сказала себе леди Изолт, высвобождая могущественное заклинание. “Я должен остановить его".

Жрица махнула рукой в сторону задней стены зала, источника просачивающегося тумана — и пути к ритуалу. Вспышка священного света вырвалась из пальцев жрицы, разбивая камни.

Гигантский дракон-нежить ждал за разрушенной стеной, наблюдая за лестницей, ведущей вниз в темную бездну. Тот же самый [Линнорм Демилич], которого победила группа Гвен, когда они в первый раз совершили набег на подземелье.

“Нидхогг…” — прохрипел зверь, по-видимому, в каком-то медитативном трансе. “Нидхогг…”

Глаза леди Изолт расширились в панике, когда пустые глазницы зверя вспыхнули нечестивым светом. “[Разверни—

Быстрее молнии хвост монстра ударил жрицу в живот, как хлыст, отбросив ее к одной из алых колонн, поддерживающих потолок. Хрупкая леди с тошнотворным звуком ударилась о камень и упала на землю без сознания.

Дракон издал яростный рев, от которого задрожал потолок, открыв пасть, чтобы поглотить жрицу целиком. “Остановись!” Моргана закричала в панике, оправившись от [Солнечного удара], в то время как фиолетовый призрак парил над телом Энни. “Она нужна ему живой! Живой!”

[Линнорм Демилич] остановил свои клыки в дюйме от головы леди Изульт, а затем просто пригвоздил бесчувственную жрицу к полу своими когтями.

В этот момент, окруженная со всех сторон, Гвен молилась богам, как никогда раньше.

Неужели их предыдущая победа была всего лишь притворством? Удача, бессмысленная задержка?

“Не принимай это на свой счет, Гвен”, - Моргейн подняла руки, чтобы ударить по своей "сестре", которая теперь стояла последней. “У тебя никогда не было шанса”.

Когти горящей мумии вонзились в лицо вампирши, заставив ее завизжать от боли и удивления.

Даже пурпурный призрак был потрясен до глубины души. “Ведьмак, ты что, сошел с ума?”

” Моя… " — сердито прохрипела мумия, Моргана закрыла окровавленное лицо. Злобная нежить угрожающе замахала когтями на [Линнорма]. "Моя жертва…”

Его " союзники’ благоразумно отступили.

А затем, не прерывая сердцебиения и не обращая внимания на медленно пожирающее его пламя, мумия вернулась к нападению на принцессу.

В любом случае, один из них умрет сегодня.

Кровь. Повсюду кровь.

Кровь нечестивых вливалась в него, как вода в водоворот. Убийцы, клятвопреступники, прелюбодеи… их грехи давили на их плоть и разум, как соленое мясо с пряностями. Они подпитывали его магию, и их шепот раскалывал его душу.

В его сознании всплыли воспоминания о прошлой жизни. Всего лишь фрагменты, остатки давно забытого существования. Таковы были горести нежити; немногие из них помнили сон о жизни.

Но он помнил достаточно. Он помнил ужасные преступления, совершенные вечным змеем, ибо он мог питаться только трупами нечестивых; он помнил свою первую смерть, умершую от голода в своем собственном логове по воле богов; и все же его бессмертная душа отказалась быть пойманной в ловушку в Хельхейме, сбежав, чтобы укрыться в человеческой коже. Змея, бесконечно сбрасывающая свою кожу, бессмертное существование, подпитываемое одним-единственным желанием.