Корона из золотых костей - Арментраут Дженнифер Л.. Страница 28

– И это еще не все, – продолжал он, и по моему телу пробежала дрожь. – Ты… я не чувствую тебя смертной.

– И я тоже, – добавил Киеран. – Ты больше не пахнешь как смертная.

– А кем вы меня чувствуете? Как я пахну? – спросила я. У Киерана был такой вид, словно он не хочет отвечать на этот вопрос. – Я еще больше пахну смертью?

Он медленно заморгал.

– Зря я тогда это сказал.

– Так как? – требовала я.

Киеран вздохнул.

– Ты больше пахнешь силой. Абсолютной. Окончательной. Я никогда не чувствовал такого запаха.

– И я не чувствую тебя атлантианкой или Вознесшейся. – Кастил взял меня за подбородок и приподнял, чтобы заглянуть мне в глаза. – Прежде я никогда такого не чувствовал. Не знаю, значит ли это, что ты ощущаешься как божество. Мои родители могут знать. Может, даже Джаспер, но он был слишком юным, когда божества еще жили, так что насчет него я не уверен.

Не успела я потребовать, чтобы немедленно разыскали Джаспера, как он продолжил:

– И я даже не знаю, будет ли тебе и дальше требоваться кровь.

О боги.

– Я об этом даже не думала.

Мое заново запущенное сердце чуть было не отказало. Вампирам нужна кровь – смертных или атлантианцев – почти каждый день, а то время как атлантианцы могут не кормиться неделями. Насчет божеств и богов я не знала, даже не была уверена, нужна ли им кровь вообще. Об этом никто не упоминал, и я о таком даже не думала.

– А божествам и богам нужна кровь?

– Не думаю, – ответил Кастил. – Но божества строго охраняли все, что касалось их слабостей и потребностей. А боги – еще строже. Поэтому такое возможно.

Была готова поспорить, что его мать знает. Но даже если им требовалась кровь, это не имело значения. Я не богиня и не божество.

– Даже не знаю, могу ли думать об этом прямо сейчас. Не потому что это кажется мне отвратительным или чем-то…

– Знаю. Это просто другое, и тоже накладывается на все остальное. Но мы будем вместе разбираться. – Он убрал с моего лица прядь волос. – Итак, Поппи, я не знаю, бессмертная ты или нет. Нам придется решать этот вопрос день за днем.

Бессмертная.

Жить тысячи и тысячи лет? Я не могла это осмыслить. Не могла постичь это, когда была Девой и считала, что мне предстоит пройти через Вознесение. Тогда меня пугала мысль о том, чтобы жить сотни лет. Во многом потому, насколько холодны и недосягаемы Вознесшиеся. Конечно, атлантианцы и вольвены не такие, но все равно мне столько всего требовалось осознать.

И если окажется, что я бессмертная, то Кастил – не бессмертный, хотя и может прожить в сотню раз больше, чем смертный, прежде чем начнет стареть. Но все же начнет. В конце концов он умрет. А если я… что-то другое, я не умру.

Я прервала неуместную панику – буду ужасаться в другой день, когда точно узнаю, что бессмертная.

Я кивнула, чувствуя, что во мне возобладала логика.

– Ладно. – Я сделала медленный и приятно глубокий вдох. – Будем решать день за днем.

Вдруг мне кое-что пришло в голову, и я перевела взгляд на Киерана.

– А вот сейчас ты обрадуешься. У меня есть вопрос.

– Я просто в восторге.

Только свет в его глазах сказал мне, как он рад тому, что я жива и способна задавать вопросы.

– Если вольвены были связаны с божествами, то почему они их не защищали во время войны? – спросила я.

– Многие защищали, и многие при этом погибли, – ответил Киеран, и мои плечи напряглись. – Однако не все божества погибли. Несколько остались после войны – те, кого власть не интересовала. Вольвены защищали их очень рьяно, но после войны был тяжелый период, когда между вольвенами и атлантианцами возникла напряженность. Согласно нашей истории, с этим разбирался предок твоего мужа.

– Что? – Я посмотрела на Кастила.

– Да. Это был Элиан Да’Нир. Он призвал бога, чтобы помочь уладить проблемы.

– И бог ответил?

– Это был сам Никтос вместе с Теоном и Лейлой, богом согласия и войны и богиней мира и возмездия.

Я понимала, что вытаращила глаза после этих слов.

– Они говорили с вольвенами. Понятия не имею, о чем, и даже не знаю, известно ли это ныне живущим вольвенам, но после этой встречи возникла первая связь между вольвеном и атлантианцем – и все уладилось.

– И первым связался твой предок?

Кастил с ухмылкой кивнул.

– Да, он.

– Ого. – Я заморгала. – Хотелось бы мне знать, о чем они говорили.

– Мне тоже. – Он поймал мой взгляд и, пристально глядя на меня, снова улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Поппи.

– Что?

Неужели я начала светиться? Я посмотрела на свою кожу – она выглядела нормальной.

– Ты не монстр, – сказал он, и приятный, глубокий вдох застрял в моем горле. – Не сегодня. Не завтра. И даже не через вечность, если дело в этом.

Я улыбнулась его словам, и на сердце потеплело. Знала, что он в это верит. Чувствовала его искренность, но также понимала, что Аластир не лгал, когда рассказывал о божествах. Он говорил правду – неважно, поведал ли он реальную историю или лишь ту, в которую верил. Тем не менее среди ныне живущих были и другие, кто видел божеств собственными глазами и кто мог знать, на самом ли деле божества стали слишком старыми и ожесточенными, или же причина их дурного характера кроется в чем-то другом.

Родители Кастила должны знать.

– Понимаю, что сменить эту тему будет трудно, – начал Киеран, и мне почему-то захотелось рассмеяться от сухости его тона.

– Нет, я хочу ее сменить, – сказала я, убирая назад волосы, опять упавшие на лицо. – Мне это необходимо, иначе моя голова взорвется.

На лице Киерана появилась кривая усмешка.

– Мы бы этого не хотели. Будет слишком грязно, а у нас закончились чистые полотенца.

Я беспечно рассмеялась. Его светлые глаза потеплели.

– Янсен упоминал еще сообщников? – спросил он. – Кас принуждением заставил Аластира рассказать все, что ему известно, но либо он в самом деле не знает, кто еще причастен, либо его сообщники слишком умны и позаботились, чтобы остаться неизвестными.

– Словно предполагали, что к кому-то из них применят принуждение? – добавила я, и они кивнули. Разумно.

Поджав губы, я перебрала в памяти все разговоры с Янсеном и Аластиром.

– Нет. Они не назвали ни одного имени, но оба говорили так, словно они… состоят в какой-то организации. Не знаю. Кажется, Аластир упоминал братство, и я видела только мужчин, если не считать людей, которые встретили меня в Покоях. По крайней мере, насколько я могу судить. Не знаю, на самом ли деле они состоят в братстве или их вовлекли в это обманным путем. Но знаю, что Аластир, должно быть, сотрудничал с Вознесшимися. Он намекнул, будто они знали, на что я способна, и планировали использовать меня против Атлантии.

Я рассказывала, как, по мнению Аластира, поступили бы Вознесшиеся, а в памяти постоянно всплывала герцогиня.

– Он решил, что Вознесшиеся убьют меня, когда я на них нападу, но у него был и запасной план. Я не поняла этого, когда он сказал, что я больше никогда не буду свободна. Должно быть, он отдал приказ убить меня, если план с Вознесшимися провалится. Он сказал, что предпочтет войну среди своего народа, чем…

– Проклятый идиот! – прорычал Кастил, поднимаясь с кровати. – А я собирался в Покоях поверить Аластиру. Думал, что он не настолько глуп.

– Вряд ли кто-нибудь считал его способным на такое, – сказал Киеран. – Зайти настолько далеко, чтобы предать тебя, предать твоих родителей. Убить Беккета. Это не тот человек, которого я знал.

Кастил опять выругался, запустив руку в волосы. Мои плечи придавило печалью. Я не могла не представлять Беккета в облике вольвена – как он вилял хвостом и подпрыгивал, когда мы приехали в Предел Спессы. Гнев смешался с горем.

– Мне жаль.

Кастил повернулся ко мне.

– За что ты извиняешься?

– За то, что ты уважал и любил Аластира. Понимаю, как тебя это расстроило.

– Расстроило, но дело не в этом. – Он склонил голову набок. – Это не первое предательство со стороны тех, в ком течет его кровь.