Должница миллионера (СИ) - Безрукова Елена. Страница 41

Вскоре я вернулась к себе в квартиру, но всё равно довольно часто бывала у Али — с ней рядом мне было уютно и спокойно. Мне было приятно гладить её животик и чувствовать, как толкается их сынок. На УЗИ пол увидели довольно чётко — мальчик, как и была уверена Алька. Они с такой радостью его ждали, покупали с нежностью и любовью кроватку, пеленки, распашонки и пинетки. Третья комната квартиры была оборудована под детскую в голубых тонах. Этого мальчика ждут и любят — это ужасно мило, и в такие моменты тоже хочется родить сыночка… Только некому пока.

Порой на душе было настолько плохо, что я вставляла наушники в уши и просто бродила в чём попало по ночным улицам. Мне не было страшно, мне было всё равно. К тому же за мной постоянно таскалась чёрная машина наподобие гелентвагена.

Я заметила её во время своей первой одинокой прогулки под луной почти до рассвета. Я — в спортивном костюме, с кулей на голове и музыкой в ушах — просто шла куда глаза глядят. Заметила, что вместе со мной на почтительном расстоянии везде поворачивает машина — куда я, туда и она. На десятом повороте я не выдержала и решила прояснить ситуацию. Решительно подошла к авто и постучала в окно. Стекло опустилось, и сурового вида крупный мужчина взглянул мне в лицо.

— Зачем вы меня преследуете?

— Не преследую, а сопровождаю, — ответила мне лысая гора мышц.

— В каких целях?

— В целях безопасности. Считайте, что я ваш телохранитель.

— Но кто вас нанял?

— Мне не велено разглашать подобную информацию, но отвязаться от меня у вас не получится, даже не пытайтесь. Говорить с вами мне тоже не разрешено. Я вижу, что вы испугались, и потому решился пояснить. Хорошего вечера, не обращайте на меня внимания. Просто гуляйте. Я вмешаюсь, только если увижу экстренную ситуацию или что вам нужна помощь.

Мужчина снова поднял стекло и упрямо отвернулся от меня.

«Это Александр» — ёкнуло внутри. Кто, если не он? Кому ещё это нужно, и у кого есть деньги на круглосуточную охрану для меня?

Он не оставил меня без присмотра — помнит ещё историю с Серым. Значит, он не забыл обо мне, ему не всё равно, что со мной будет. Ну и следит, видимо — уверена, этот человек докладывает ему и о том, с кем я встречаюсь. Эту же машину я видела уже у театра, и у моего дома, и у дома Воронцовых. Пристальное внимание обратила только сейчас — когда на дороге почти никого не было, и машина целенаправленно ездила за мной, не скрывая этого факта, и я вспомнила, что она уже мне знакома.

Сегодня был четырнадцатый день нашей разлуки — да, я считаю дни, мне так почему-то легче — и я снова иду по пустынной улице. На часах десять вечера. Я в спортивных штанах и тёплой толстовке, сверху куртка, шла по тротуару моста над каналом. В ушах — музыка, в волосах — ветер, в голове — горькие думы. Свет фонарей освещал мост, гладкий асфальт которого отражал огни большого города. Машины в это время здесь редки, и мы так и гуляли вдвоём — я по тротуару над водой, а гелентваген рядом на дороге.

Игравшая в телефоне, подаренном Сашей, песня отлично передавала моё состояние, и я невольно вновь пустила слезу. Остановилась у парапета и стала смотреть на воду, довольно сильно наклоняясь вниз. Солёные дорожки бежали по лицу, капая в тёмную гладь внизу и оставляя круги на воде.

— Анна, — окликнул меня мужчина из гелентвагена. Даже имя своё не назвал мне, так и приходилось звать его про себя просто «Мужчина» или «Лысая Голова». — Пожалуйста, не склоняйтесь так над парапетом, а то я решу, что вы задумали неладное.

— Успокойтесь, телохранитель, вид воды просто успокаивает меня. Ничего я не задумала. Скоро домой поеду.

Мужчина отвязался от меня, но я спиной ощущала на себе его взгляд. Собственно, если бы я задумала прыгнуть, он бы меня не удержал — пока вылезал бы из машины, я б уже в тине канала плавала. Пришлось бы ему лезть в воду за мной и спасать русалку Аню. На улице было уже довольно прохладно, и я представила на миг, какая холодная и глубокая там вода — бр-р-р… А ещё — очень грязная и вонючая.

Нет уж, эта смерть не для меня. Дождусь уж естественного обрыва моей жизни. Нечего тебе бояться за меня в этом вопросе, Лысая Голова. Утёрла слёзы, убрала наушники и потопала к машине. Стекло опустилось.

— Отвезите меня, пожалуйста, домой. Можете?

— Конечно. Садитесь.

Я открыла дверь и залезла на заднее сиденье. В машине было тепло и пахло вкусно.

— Нет, не домой, — обратилась я к телохранителю, ставшему для меня на сегодня и водителем. — К Воронцовым. Хользунова, двадцать шесть.

— Я понял.

— Как вас зовут?

— Анатолий.

— Спасибо.

— За что?

— Просто так.

Машина быстро доехала до места назначения. Меня посетило странное чувство, что я не хочу выходить — рядом с этим Анатолием я как будто чуть ближе к Саше — ведь он ниточка между нами. Но обращаться к нему за помощью я не стану — всё равно ничего не скажет. А интересно — он рассказывает Саше, как я горюю о нём? Наверное, нет, иначе его сердце уже давно бы смягчилось. Хотя всё же одна безумная мысль у меня появилась:

— Анатолий, если хотите по-человечески помочь — передайте Александру Юрьевичу, что я очень тоскую без него. Пусть хотя бы даст возможность мне объясниться. Всего один разговор.

— Сожалею, Анна, я не понимаю, о ком вы говорите.

Ответил, а сам смотрел на меня в зеркало, и я поняла — он прекрасно знает Сашу. Вот только передаст он мои слова или нет — большой вопрос. Но я хотя бы попыталась.

Вздохнула и покинула машину. Поднялась в квартиру и выглянула в окно кухни — гелентваген продолжал оставаться на месте. Он везде со мной. Для меня загадка — когда он спит-то? В машине?

— Чё там разглядываешь опять? Охранника своего? — услышала я сзади голос подруги.

— Ага. Рискнула его попросить передать Саше пару слов.

— О как, — подняла брови Аля. — Ну что ж, попытка — не пытка. Будем ждать результата.

Как я провёл эти четырнадцать дней, лучше и не спрашивать. Как в дурмане. Каждый вечер какие-то бары, алкоголь и девушки, чьих имён я не помню. С некоторыми я даже доезжал до своей квартиры, но дальше поцелуев никуда не заходило.

Сегодня очередная длинноногая красотка ехала со мной в такси, чтобы потом зайти в квартиру. Я каждый раз надеюсь, что она — та, с которой я смогу забыться. Как только она залезла рукой в мои штаны и притронулась к коже, я словно кот тут же ощетинился — всё не так!

Не те руки, не те глаза, не так трогает, не тот запах. Перехватил её руку и убрал от себя. Мне противно. Девушка удивлённо уставилась на меня не самыми умными глазами.

— Пошла вон, — твёрдо сказал ей.

Она стояла и обиженно хлопала наращенными ресницами.

— Чё неясно? Вали вон, — кинул ей в руки её сумку и потолкал к выходу.

Она не виновата, но срываюсь я на ней — за то, что не могу забыть Аню, за то, что кроме неё я больше не хочу никого и не могу вынести на моём теле ничьих прикосновений, кроме рук моей девочки. Я скучаю, как оголтелый, но я не могу простить её. Она звонит мне, пишет — я с камнем на сердце всё игнорирую. Нам нужно забыть друг о друге. Предательства я не прощаю. Только сказать-то легко, да трудно сделать.

Зазвонил телефон:

— Да, — принял вызов.

— Александр Юрьевич, Анна в квартире Воронцовых.

— Ясно. До шести утра можешь быть свободен.

— Тут такое дело… — замялся нанятый мной для Ани охранник. — Знаю, что вы не хотите об этом говорить, но девушка пожелала оставить вам послание.

— Ты чё, баран, сказал ей, кто тебя к ней приставил?! — сразу же взбесился я.

— Это ведь и так очевидно. Анна сама догадалась об этом.

Блядь. Действительно. А я думал, что такой внезапный и загадочный. Совсем я дурной стал, мозги уже ничего не соображают. Больше некому, конечно, она сразу догадалась об этом. Впрочем, неважно, я бы не оставил её без охраны всё равно. Я запретил Анатолию рассказывать мне о том, как она выглядит и ведёт себя, ограничиваться в докладах только фактами — что день прошёл нормально и эксцессов наподобие Серого не было.