Два брата-психопата (СИ) - Элби Айс. Страница 32

— Боён! — позвала я парня, уже догадываясь, что он тут устроил.

Решительность и спонтанность парня уже не должны были меня удивлять, но я не могла скрыть изумлённого взгляда от вида квартиры. Весь пол был неаккуратно уложен страницами газет, покрытыми капельками розовой и красной краски и голубыми следами ступней, которые вели в сторону гостиной. Не снимая сандалий, я пошла по следам Боёна, и мой взгляд уставился на голые танцующие ягодицы, двигающиеся из стороны в стороны. Я прислушалась, но музыка не играла, да и сам парень ничего не пел, просто танцевал, крутя в руке валик, и хаотично вёл им по белой стене, оставляя неаккуратные розовые дорожки.

— Опять голый, — тяжело вздохнула я тому, что он стоит в одном кухонном фартуке, и старалась не смотреть на гипнотизирующие взгляд ягодицы.

Я не хотела что-либо говорить о «шедевре», который он сотворил, поэтому отмахнулась и улыбнулась, когда Боён повернул ко мне голову.

— Соник! — он беспечно бросил валик, к счастью, упавший на газетную страницу, и радостно подбежал ко мне, сразу же обнимая.

Я мысленно благодарила небеса за то, то длина его фартука, измазанного невысохшими каплями краски, доходила почти до колен, но когда осмотрела свою майку пастельно-жёлтого цвета и джинсовые шорты, была готова убивать.

— Идиот! — крикнула я, толкая его в грудь, и по глупости пыталась пальцами оттереть краску, лишь размазывая её по ткани. — Моя майка! — чуть ли не хныкала я, сердито топая ногами по полу, и злобно бросила сумку на диван, направляясь в сторону ванной.

— Соник, водой краску не отмыть, — услышала я ухмыляющийся голос парня и, мысленно согласившись, остановилась на полпути. — Не волнуйся, — продолжил он тихим голосом, встав за моей спиной, — купим тебе новую, — с этими словами он стал медленно опускать бретельки майки, но я быстро поняла, что он пытается сделать, и повернулась к нему, сердито уставившись.

— Что за ужас творится на твоих стенах? — спросила я, указывая на стены гостиной, неравномерно покрашенные в разные цвета и с которых всё ещё капала краска.

Я ощущала себя жёнушкой, вернувшейся домой после сложного рабочего дня, а когда смотрела на виновато опущенный взгляд Боёна, то вдобавок чувствовала себя его мамочкой.

— Я просто… не люблю белый цвет, — прошептал он, поворачиваясь в сторону, и опустился за валиком.

Ну вот, теперь ещё и перед парнем своим я чувствовала съедающую изнутри вину, хотя всё ещё считала, что права. У Боёна хорошо получалось давить на жалость, а когда он вел на корточки, ковыряясь валиком в банке краски, я просто не могла устоять.

— Эта майка мне всё равно не нравилась, — проговорила я, подойдя к нему, и тоже опустилась на корточки. Мне нужно было расслабиться, и я знала, что Боён поможет мне в этом. — Надеюсь, у тебя есть ещё один валик.

17. Танец

Мы до поздней ночи красили стены квартиры Боёна. Точнее, пытались это сделать. Никто из нас не имел понятия, как это делать, а врождённый иммунитет хозяина квартиры к аккуратности и эстетичности не позволял ему особо стараться для этого. И я, в силу того что была не в состоянии помыкать им, да и была не менее безразличной к внешней красоте стен, не стала настаивать на каком-то определённом способе. Переодевшись в найденную в комнате Боёна длинную майку, еле скрывающей ягодицы, и заставив самого парня надеть хотя бы нижнее бельё, я отдалась так называемому сумасшедшему искусству. Я рисовала валиком солнышко голубого цвета, в то время как Боён рядом играл с самим собой в крестики-нолики красного цвета. И никого из нас не заботило то, в какое отвратительное состояние мы привели стены гостиной, в которую, уверена, никого уже не пригласишь попить чай.

— Ты точно не пожалеешь? — спросила я у парня, осматриваясь вокруг и понимая, что старый Боён никогда не позволил бы себе такой безбашенности.

Мы решили устроить перерыв, заказав гамбургеры на дом, и сидели на диване, который покрыт прозрачный целлофаном.

— Не знаю, может, и пожалею, — он пожал плечами, откусив свой сэндвич, и довольно улыбнулся. — Может, к утру я всё перекрашу обратно в белый.

— Почему для тебя всё так просто? — прошептала я, уже не возмущаясь его дурашливости, а завидуя.

— Потому что всё очень сложно, — сказал он, наверное, первое, что пришло в голову.

— Надо ещё убраться, — проговорила я, рассматривая беспорядок вокруг.

— Не надо, — Боён покачал головой, доедая свой гамбургер, и встал на ноги, снимая с себя насквозь испачканный в краске фартук.

Я уже не шугалась его полуголого вида, но ноющее чувство внизу живота продолжало меня мучить, и я боялась, что в один момент не сдержусь и признаюсь ему в этом. Отложив недоеденный бургер, я встала вслед за парнем и собиралась приступить к уборке, опустившись к кюветке, но Боён остановил меня за запястье.

— Оставь, — проговорил он, поднимая мои руки и кладя их на свои плечи. Обняв меня за талию, он прижал меня к себе и прошептал на ухо: — Давай просто потанцуем.

Я неосознанно рассмеялась, совсем не поражаясь неожиданности его желания, и положительно кивнула.

— Но ведь музыки нет, — сказала я, понятия не имея, в каком такте движется этот парень.

— А она нам не нужна, — ответил он, щекоча дыханием моё ухо, и я, закрыв глаза, пыталась следить движениям, которые он задавал.

Я не знала, как называется танец, который мы с ним танцевали, и что за музыка играла у него в голове, но мне казалось, что по ходу того, как он вёл, я начинала слышать её, хоть и не была уверена, слышим ли мы одно и то же. В детстве мама водила меня в танцевальную школу, однако после нескольких месяцев тяжёлых стараний хореографы поняли, что парные танцы — это не моё. У меня не получалось довериться партнёру, по их словам, я не разрешала им вести себя в танце. Хоть я и не совсем хорошо помнила те уроки, только сейчас я понимала всю лёгкость ощущения и простоту движений, когда можно было расслабиться и следовать за тем, кому полностью доверяла. Я не знала, связано ли это с чувствами, которые я испытала к своему танцевальному партнёру, или с тем, что не было ограничивающей движения музыки, без которой мы могли позволить себе танцевать так, как нам угодно. Но я смогла полностью подавить желание вести и делать всё самой в страхе того, что у моего партнёра не получится.

— Ты слышишь её? — спросил Боён, целуя меня в щёку и замедляя скорость своих движений.

— Слышу, — ответила я, слыша, как мелодия в голове постепенно снижается в темпе, и ощущала короткие поцелуи, перемещающиеся в сторону моих губ.

Резко открыв глаза, я уставилась в его лицо и на секунду отстранилась от парня, понимая, что с трудом контролирую себя и своё тело.

— Соник, — прошептал он удивлённо, расширив глаза, и, глотнув как можно больше воздуха, я решила, что на этот раз буду той, кто делает спонтанные шокирующие поступки.

Поцеловав парня со всей страстью, что таилась во мне, я всем телом прижималась к голому торсу Боёна, не зная, как дать ему знак, но понимала, что мне самой этого всего мало. И не давая ему шанса что-либо осознать, я, обхватила ладонями его измазанные в краске щёки, и проговорила в опухшие губы:

— Боён, я хочу тебя.

Мне не хотелось видеть реакции на его лице из-за своего жуткого смущения, поэтому я сразу же прижалась очередным поцелуем и уже жалела о своих словах.

— Соник, Соник, воу, — парень пытался остановить меня, и я готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть ему в глаза.

Отцепившись от него, я пыталась урегулировать дыхание, участившееся скорее из-за волнения, чем от возбуждения. Приложив оледеневшие пальцы к своим красным щекам, я опустила взгляд вниз, рассматривая измазанные в краске пальцы ног, и представляла надсмехающийся взгляд парня. Я ощущала себя подростком, который лез в мир взрослых людей, хотя, на деле, Боён был намного инфантильнее меня. И его молчание лишь сильнее смущало, заставляя меня ругать себя за такие необдуманные слова. Ну конечно, я ж неопытная девчонка, что я вообще делаю.