Неудачник (ЛП) - Кеннеди Эль. Страница 40

— Назови свою цену.

Обожаю тупых богатых придурков.

— Пришли мне имя и биографию по этому адресу, — взяв у парня телефон, даю горящий адрес, который нельзя отследить. — Буду на связи.

Когда они уходят, Лукас стоит там и смотрит на меня, ошеломленный.

— Вот как это бывает? — удивляется он. — Ты часто так делаешь?

— Когда мне это выгодно, — пожимаю плечами. — Информация — это хороший бизнес.

Как секс, наркотики и власть, знания — один из самых старых товаров. Мой особый набор навыков делает меня ресурсом последней надежды для мелочных и мстительных людей, но это вряд ли меня волнует. Первое правило информационной экономики — иметь меру между собой и грязными делами. Я здесь для того, чтобы узнать «что», а не «почему». Когда сделка проходит неудачно, это всегда человеческий фактор, который терпит неудачу.

Большую часть времени система работает.

С другой стороны, в том-то и дело, что нужно взламывать замки и обходить тупики. Даже если вы осторожны, иногда в темноте вас поджидает дробовик двадцатого калибра.

В ту ночь в общежитии, я сижу на своей кровати и делаю домашнее задание в наушниках. Я не слышу сердитого топота шагов, приближающихся к моей комнате. Или щелчка поворачивающейся ручки. Только когда дверь распахивается и отскакивает от стены, я поднимаю взгляд от своего ноутбука и вижу, как Дюк делает выпад на меня примерно за секунду до того, как его правый кулак врезается мне в челюсть.

ГЛАВА 26

ЭРДЖЕЙ

У меня звенит в ушах, когда сплевываю кровь на многовековой паркетный пол. Она падает на пол в виде густой красной кашицы, и я наблюдаю, как отражение моей прикроватной лампы падает на пол, когда Дюк толкает меня к тумбочке, и я натыкаюсь на стену.

— Ты думал, я не узнаю? — кричит он мне, прижимая меня спиной к окну и сжимая в кулаках мою рубашку.

Шторы закрывают мое лицо, и в дымке хаоса, кричащего в черепе, я на мгновение задумываюсь, достаточно ли они прочны, чтобы удержать меня от падения с третьего этажа, когда разобьется стекло.

Парни были правы. Я недооценил Дюка.

Я сильно его недооценил.

И все же, даже признавая это, не могу остановить свой остроумный характер так же, как не могу остановить восход солнца.

— Тебе придется быть более конкретным, — бормочу я сквозь кровь, все еще наполняющую мой рот, и жгучее онемение в челюсти.

— Я знаю, где ты был в эти выходные, — Дюк ловит меня за горло, когда я пытаюсь протиснуться мимо него. — Высокомерный маленький ублюдок. Думаешь, сможешь использовать ее, чтобы добраться до меня?

Слоан.

Черт.

— О-о-о. Это, — я не могу сдержать болезненную усмешку.

Со всем остальным происходящим я забыл, что этот самородок обязательно вернется к этому. Конечно, я ни секунды не думал о его реакции, но это хуже, чем я мог себе представить.

— Тяжелое расставание? — вежливо спрашиваю я.

Дюк отбрасывает меня от стены, и я врезаюсь в диван.

— Держись от нее подальше, — он красный и кипящий, полный ярости и гормонов. — Каким бы ни был твой дурацкий план, он не сработает. Я заправляю всем в этом кампусе. Так все и останется.

Когда ты сидишь на украденном троне, ты видишь врагов повсюду.

— Дюк, чувак. Мне плевать на твое стремление к власти и на твою долбаную политику подготовительной школы. Ты вообще не играешь никакой роли в моем мире.

— Я не играю никакой роли? — он злорадно улыбается. — Ладно. Я был вежлив раньше ради Фенна. Мы могли бы о чем-то договориться. Теперь с дипломатией покончено.

Пользуясь коротким промежутком времени, когда он не держит свои руки на мне, чтобы поправить челюсть.

— Не уверен, что мы согласны с этим определением.

— Я говорил тебе, что произойдет, — напомнил он ледяным тоном.

— Да, — поднимаюсь на ноги и вытираю кровь с подбородка. — Мой первый консультант всегда говорил, что нужно работать над тем, чтобы быть более общительным.

— Тебе нравится быть умным, не так ли?

— Эх, — я пожимаю плечами. — Это заработок.

— Самый умный парень в комнате, верно? — он подходит ко мне, раздувая ноздри.

Что характерно для хулиганов из подготовительной школы, они все думают, что у них есть законное право занимать место.

— Так что будь умницей, — продолжает он, смерив меня убийственным взглядом. — Я хочу это услышать.

— Что услышать?

— Ты больше не увидишь Слоан. Даже не хочу слушать, что ее имя слетает с твоих уст.

— О. Да, нет. Я не собираюсь этого делать.

При любом уровне дохода хулиган все равно остается большим тупым животным. Мы же не бежим в убежище от всех беглых бегемотов из зоопарка, которые проносятся через городскую площадь? Нет. Мы вызываем службу охраны рыбных ресурсов и диких животных, чтобы уколоть его задницу транквилизаторами. Я не боюсь Дюка и его угроз.

— Ты понимаешь, что можешь согласиться сейчас или после того, как будешь поднимать зубы с пола, — едва сдерживаемый гнев Дюка пульсирует в выпуклой вене на его лбу. — Я даю тебе шанс пойти по легкому пути. Чего стоит какая-то цыпочка против сломанного носа?

Какая-то цыпочка? Мило. Это действительно поражает воображение, что Слоан вообще нашла в этом парне.

— Позволь мне спросить тебя кое, о чем… — я прервался на секунду, в основном для драматического эффекта. Конечно, часть меня тщетно кричит, приказывая остановиться, размахивая руками в воздухе. У меня здоровое отвращение к боли. Но я скорее умру, чем доставлю удовольствие такому придурку, как Дюк. Назовите это моральным императивом. — Каковы шансы, что девушка когда-либо не симулировала оргазм с тобой?

Почти интуитивно чувствую первый удар, прежде чем он наносится. Я вздрагиваю и напрягаюсь в ожидании удара. Надо отдать должное Дюку, это гораздо больнее, чем я предполагал… Мне почти жаль, что спросил об этом. Затем быстро приходит второй, сбивая меня с ног на четвереньки, и это оглушает мои нервные окончания. На секунду подо мной образуется лужа крови, прежде чем мои ребра вспыхивают от боли, когда он наносит жесткий удар ногой, который переворачивает меня.

— Это может закончиться в любой момент, когда ты захочешь, — рычит он надо мной, нанося еще один удар.

Кровь покрывает мое горло и пузырится в надрывном кашле, когда я хрипло смеюсь.

— Уже? Мы только начинаем узнавать друг друга.

Дюк опускается на колени и бьет меня по лицу. Наконец-то с меня хватит, когда я набираюсь сил, чтобы сбросить его с себя и подняться на ноги. Я участвовал в изрядной доле драк и обычно держусь стойко. Но если честно, это первый раз, когда я, возможно, откусил больше, чем могу прожевать.

Мы с Дюком боремся по комнате, запутываясь и обмениваясь ударами. Чаще всего он попадает в цель, и каждый из них заставляет меня на несколько секунд дольше моргать от темных пятен в глазах. Усталость накапливается быстрее, чем я могу ее стряхнуть, в то время как он совсем не выглядит изможденным. У Дюка в запасе еще десять раундов, а я цепляюсь за канаты, мой живот превратился в яичницу-болтунью, а лицо — в опухшее месиво.

Уже начинаю задумываться чтобы попросить тайм-аут и перерыв на воду, когда дверь распахивается, и вдруг кричит мистер Суинни, пока остальные окружают нас, чтобы разнять нас с Дюком.

— Всем спать, — приказывает отец дома. Он стоит в центре комнаты в пижаме, на подошве его тапочек кровь. — Выключить свет через две минуты. Без исключений, — он смотрит вниз на размазанное по полу месиво из травм. — И уберите это.

Дюк уходит, бросив последний убийственный взгляд в мою сторону.

— Это еще не конец, — предупреждает он, прежде чем Картер насильно утаскивает его.

После этого Фенн убирает беспорядок, а я лежу в постели с двумя банками холодной газировки, прижатыми к лицу. И еще одна упаковка на животе.

— Теперь ты понимаешь, почему я предупреждал тебя о нем, — говорит Фенн, выжимая блестящую розовую жидкость из тряпки в ведро. — Почему водил тебя на бои.

— Становится яснее, да.

— Да? — передразнивает он. — Потому что не похоже, что ты сейчас видишь слишком ясно.