Недалеко от Земли - Караваев Роман. Страница 14

Штейнберг спохватился, потому что утерял-таки нить тереховских рассуждений. Досадуя на себя, он попытался связать услышанное ранее с последними фразами, но понял, что опоздал.

– Собственно, у меня все, – ссутулившись и зажав ладони между коленей, сказал доктор. – По самым предварительным прикидкам, первая серия контрольных проверок займет месяца три, не меньше.

– Что ж, – шеф Базы соорудил из ладоней домик, – изложите ваши соображения в рапорте, а потом постарайтесь представить мне максимально подробный план исследований. Результаты могут быть чрезвычайно интересными, – он позволил себе улыбнуться. – Рад, что не ошибся и прислушался к вашему мнению, Вячеслав. Сегодняшний полет действительно оказался наиболее информативным. Смею надеяться, что это еще не всё.

– Благодарю за доверие, – Ли склонил голову, потом выпрямился и скрестил ноги. – Вы правы – самое интересное впереди. Наиболее революционное сообщение вы услышите из уст доктора Бородина, – он повернулся к физику и приглашающе повел рукой.

Представитель точных наук шумно прочистил горло и завозился, устраиваясь поудобнее. Штейнберг с большим интересом следил за его эволюциями.

– С вашего разрешения, – сказал Бородин, – начну с мысли, посетившей меня у границ Солнечной системы. Сама по себе она тривиальна и лежит на поверхности, но надо столкнуться с определенными условиями и обстоятельствами для того, чтобы попытаться примерить ее, так сказать, на себя. Вся сложность положения заключается в том, что проверить ее практически сейчас невозможно. Но рассчитать теоретически…

Бородин рассеянно пошевелил в воздухе пальцами, как бы прикидывая последовательность изложения основных постулатов, а потом на одном дыхании пересказал суть своих умозаключений.

В течение этого короткого доклада на лице Штейнберга последовательно менялись выражения: от слегка озадаченного до безмерно удивленного с некой примесью досады и испуга. «Ай да шеф! – опешил внимательно наблюдавший за начальством Ли. – Первый раз вижу такую потерю контроля. Похоже, его здорово проняло».

Когда Бородин завершил очередной период и умолк, Штейнберг после недолгого колебания осторожно спросил:

– Скажите, Андрей, что конкретно натолкнуло вас на такие выводы? Если не ошибаюсь, все это пребывает за гранью сегодняшних научных представлений?

– Собственные ощущения, – буркнул Бородин. – Если бы кабинетным ученым, фактически являющимся законодателями теоретической астрофизики, выпала возможность самим поучаствовать в эксперименте, подобном нашему, думаю, они во многом изменили бы свою точку зрения.

– Но, насколько мне известно, наше Солнце – довольно заурядная звезда, желтый карлик, не способный… как это… – директор в затруднении пошевелил пальцами, – вот… свернуть пространство вокруг себя…

– Да, – сказал физик, – конечно… Если рассматривать ситуацию с позиций сложившихся представлений. Вот только мы никогда ранее не сталкивались с космическими явлениями, похожими на нашу Сферу. Да и не могли столкнуться, сидя на Земле. А что происходит, когда в поле зрения науки появляется вдруг нечто, совершенно непредставимое раньше? Могу подсказать: либо происходит попытка втиснуть это нечто в рамки уже известного путем подгонки всевозможных критериев, либо нечто объявляется ошибкой экспериментатора или попросту сходу отвергается, либо, что предпочтительнее, меняются представления о мироустройстве. Все наши астрофизические теории родились на кончике пера, исходя из наблюдений, производимых с поверхности родной планеты. С точки зрения внутреннего наблюдателя. А если взглянуть извне? Какой мы увидим Солнечную систему из внешнего мира? Или не увидим вообще? Если хотите, приведу ставший общим местом пример: могут ли обитатели двумерного мира, живущие в плоскости, воспринять перпендикуляр к этой плоскости? Вряд ли. Они просто не смогут его вообразить. Точка на плоскости – вот предел их наблюдений. В нашем случае примерно то же самое. Мы кое-что знаем о физических законах пространства, в котором живем, но нам ничего не известно о том, что происходит после свертывания пространства в сферу Шварцшильда. До сих пор мы рассуждали об этом как внешние наблюдатели. Все эти межпространственные туннели и переходы в другие Вселенные – чисто теоретические конструкции, никак не подкрепленные экспериментально. Вполне вероятно, что мы выдаем желаемое за действительное. В конце концов, если внутри коллапса возможна разумная жизнь, то его обитатели будут кое-что знать о физических законах своего мира, но ничего о внешнем. Ситуация, так сказать, вывернутая наизнанку и поданная с точки зрения внутреннего наблюдателя. Как вам? Ничем не хуже любой другой гипотезы. Тем более, что подтвердить или опровергнуть ее пока нечем. А?

– Вы меня окончательно запутали, – Штейнберг безнадежно махнул рукой. – Я не успеваю за ходом вашей мысли. Давайте все упростим. Насколько правдоподобно ваше предположение?

– А оно вообще неправдоподобно, потому что противоречит всем существующим на сегодняшний день знаниям. И здравому смыслу тоже.

– Ох, уж этот здравый смысл! Порой он уводит нас все дальше от истины, не так ли? Да и как разобраться, что есть истина? Например, в нашем случае?

Бородин пожал плечами.

«Интересно, – смятенно подумал Штейнберг, глядя на четверку астронавтов, – понимают ли они всё значение сделанного ими случайного открытия? Скорее всего, нет. Они поймут, но позже. Где уж им. Они же большие дети, занятые наукой. Им невдомек, что происходит в головах у политиков. А я это знаю очень хорошо. Как только сообщение о том, что наша территория ограничена пределами Солнечной системы, и звездная экспансия не состоится, дойдет до их иезуитских мозгов, начнется подковерная битва за раздел сфер влияния. И, скорее всего, не только подковерная. С таким средством доставки, как ПП, становится доступной любая планета. Все равно, что порог перешагнуть. С минимумом затрат. Сразу же начнется освоение новых территорий, невозможное без столкновения различных интересов. Самые сильные захватят лакомые куски. Это, несомненно, будут представленные здесь Америка с Россией, и, наверное, что-то достанется и Европейскому Союзу. Потом подтянутся ближайшие соперники – Китай, Япония и, может быть, Индия. У них уже есть космические амбиции и необходимый для этого потенциал. Они распределят между собой пригодные для обитания миры Солнечной системы. А что будет дальше? Звездные войны в пределах Сферы за перераспределение космических колоний? Дальше-то распространяться некуда… – Штейнберг внутренне поежился. – Эк меня занесло. Все это будет потом, а сейчас главное – не ошибиться и принять правильное решение».

– Ну, так, – подытожил шеф Базы, – разбираться – это не наша с вами прерогатива. Предоставим это Комитету. А от вас сейчас требуется только одно – быстро составить рапорт. Сколько для этого нужно времени? По самому минимуму?

Ли искоса оглядел товарищей и произнес:

– Я думаю, в час уложимся. Андрей набросает физическую составляющую, Вася – биологическую, Вивьен сформулирует полетные характеристики, а я сведу все воедино и оформлю окончательный вариант отчета.

– С Богом, – Штейнберг встал, давая понять, что время пошло. – Вас, Вячеслав, я жду ровно через час, остальные, выполнив поставленную задачу, могут быть свободны.