Недалеко от Земли - Караваев Роман. Страница 25

– …и совсем не обязательно рассматривать Сферу с американской точки зрения – как начало осады Солнечной системы.

– А как? – спросил Ильин.

– Тут есть над чем подумать, – уклончиво ответил Монах.

– А пока думаем, соглашаться на предложение мистера Чарли С. Дугласа, – продолжил Солдат.

– И все-таки, – нахмурился Ильин, – в чем странность первых полетов ПП? Насколько я знаю, они прошли без осечек. По крайней мере, мне так докладывали.

– Да, – подтвердил Доктор. – Испытания прошли безукоризненно. Системы работали в пределах нормы. Единственная неожиданность для всех заключалась в том, что ПП не выполнил заданную дальность прыжка и вернулся в точку старта, но тут нет вины разработчиков – это влияние естественных, неизвестных нам факторов.

– Каких?

– Пресловутой Сферы, например, которую американцы считают искусственным барьером, поставленным иным разумом. Отсюда и весь сыр-бор.

– Та-а-ак, – сказал Ильин. – А Вы как считаете?

– Я считаю, что еще рано делать какие-либо выводы. Надо наблюдать и экспериментировать. Поспешность в суждениях может только повредить.

Доктор, он же Тимур Богданович Трубников, был ученым-энциклопедистом, обладавшим колоссальными знаниями в различных областях прикладных наук. Более того, он умел эти знания эффективно применять, зачастую опережая в прогнозах и выводах своих более именитых коллег. Возможности, рождающиеся на стыке разнообразных видов теоретической мысли, были его любимым коньком.

Он пришел в группу через три года после ее создания с подачи всё того же Солдата, с апломбом заявив, что ему совершенно необходимы ресурсы такой организации, как ФСБ, чтобы приносить своей стране максимальную пользу, не тратя впустую время на рогатки всевозможных чиновников, оседлавших науку в частности и все мыслимые направления человеческой деятельности вообще. Надо сказать, что Доктор с лихвой оправдывал ожидания своего непосредственного начальника, и в бытность его функционером ФСБ, и теперь, когда Ильин стал пятым президентом России.

– А что у нас с мини-моделью, Тимур? – поинтересовался глава государства.

– Сегодня в пять часов утра, – Трубников выпрямился и гордо оглядел присутствующих, – со старого полигона Капустин Яр был осуществлен запуск катера «Прима» к обратной стороне Луны, а потом в точку финиша – на сибирскую площадку «Долина-два», откуда нам сообщили о благополучном завершении эксперимента. Испытатель, Максим Клюев, чувствует себя прекрасно и готов продолжать в том же духе. Никаких побочных эффектов, кроме предусмотренных, не зафиксировано.

– Побочных?

– Ну да. Резкий хлопок и понижение температуры на двадцать пять градусов при старте. Явления, сопровождающие мгновенное перемещение объекта из одной точки пространства в другую в условиях атмосферы.

– Надеюсь, режим секретности был соблюден полностью? – быстро спросил Ильин, наклоняясь над столом.

– Обижаешь, Тимофеич, мы выполняем твою директиву неукоснительно. «Прима» стартовала из подземного бункера и вернулась тоже в закрытый ангар. Никакой аппаратурой засечь подобные перемещения невозможно. Вот так.

Ильин мысленно усмехнулся. Раньше они называли его Батяней, а теперь избрали более демократичное обращение. То ли он сам стал мягче, то ли они сподобились, наконец, осознать всю значимость собственных персон, поднявшись чуть ли не на верхнюю ступень государственной власти.

– То есть мы можем приступать к созданию флота маломерных кораблей – разведчиков второго поколения, – уточнил он, – параллельно с серийным производством обычных ПП. Я правильно понял?

– Не вижу особых затруднений, – сказал Доктор и, повернувшись к Фабриканту, спросил. – Четырнадцатый завод под Челябинском уже готов к запуску?

– Не только готов, – сразу же ответил Фабрикант, как будто только и ждал этого вопроса, – он уже неделю работает в режиме опытного производства. Директор у меня на прямой связи.

– О, как! – Солдат прищурил правый глаз. – А мы, значит, ни сном ни духом…

– Ну почему же, – оборвал его Ильин. – Я в курсе. А у каждого из вас свои задачи, поэтому не забивайте голову чужими.

Медведев скептически поджал губы, а Фабрикант молча кивнул. Его присмотрел Монах в самый разгар реконструкции производства авиакосмической техники, когда тридцатилетний Армен Мирзоян буквально из руин восстановил два небольших завода почти при полном отсутствии финансирования, добился госзаказа и начал изготавливать высококачественные комплектующие для нужд ремонтных предприятий гражданской авиации. При первой приватной беседе он экспансивно жестикулировал, кричал, что никогда в жизни не мечтал стать тайным полицейским, ожесточенно объяснял, что не может бросить на произвол судьбы своих людей, и пытался убеждать, что предлагаемая служба ему совершенно неинтересна. Потом сообразил, что уровень деятельности и возможности структуры, занимавшей в иерархии государства одну из высших ступеней, превышают всё, чего он может добиться в одиночку, и резко согласился, оговорив за собой право активно вмешиваться в работу курируемых им предприятий и сохранить в собственности приобретенное ранее. Со временем он преумножил капитал и превратился в очень состоятельного человека, не олигарха, конечно, но все же, тем более, что всю промышленную структуру страны он знал вдоль и поперек. Фабриканту уже можно было верить только потому, что он обладал достаточной независимостью от государственной службы.

– Насколько мы готовы к массовому выпуску обычных ПП? – спросил Ильин. – Не окажемся ли мы позади американцев и европейцев, когда дадим всем добро на изготовление этой техники?

– Вряд ли, – ответил Мирзоян, откинувшись на спинку стула. – К производству готовы Екатеринбургское и Пермское объединения, кроме того, мы можем быстро перепрофилировать еще пять больших заводов.

– «Росавиакосмос»?

– Нет, это наши заводы.

Ильин удовлетворенно улыбнулся. Через шестнадцать лет своего существования его команда превратилась в маленькое государство со своей инфраструктурой, своими банками, предприятиями и транспортом. Собственно, не только Фабрикант – все они стали довольно состоятельными людьми.

– Генераторы?

– Барнаульская промышленная зона уже закончила монтаж четырех конвейеров. Кроме того, я намекнул на кое-что президенту Казахстана. Он теперь выше всех будет тянуть руку, чтобы поблизости от Байконура тоже было развернуто производство ПП. Так сказать, не отходя от кассы. Если, конечно, не появится каких-то других соображений. А, Банкир, ты как считаешь?

– Да уж не на счетах, – отозвался со своего места Банкир, – а с помощью новейших компьютерных программ. Но если серьезно, то нам абсолютно всё равно, с кем заключать контракты на право производства. Чем больше, тем лучше. С каждого мы будем получать отчисления в соответствии со всеми положениями международного законодательства. Новый способ передвижения в пространстве – это наше открытие, отныне и навсегда. До тех пор, пока не появится что-либо новенькое. Наши юридические службы предусмотрели всё. Я думаю, на наш век хватит. Вас устраивает такой ответ?

– Безусловно, – сказал Ильин. – Спасибо, Лёва. Теперь Россия получит признание, давно положенное ей по рангу, и, натурально, много денег, которых ей всегда не хватало. Так что об экспорте сырья можно надолго забыть и приберечь его для себя, как это делает та же Америка. Наша сегодняшняя внутренняя политика будет заключаться в преимущественном развитии высоких технологий на базе уже достигнутого. Прошу запомнить это и не отклоняться ни на йоту. И разъяснить остальным государевым людям. Шаг вправо или влево будет расцениваться как злостный саботаж.

– А прыжок вверх как волюнтаризм, – пробормотал Банкир.

– Нет, отчего же, – Ильин усмехнулся, – прыгайте на здоровье. Только осторожно и расчетливо, чтобы шею не свернуть.

«Ай да Лёва, – подумал он. – Всё предусмотрел. Безошибочная работа, прямо как у ветерана-сапера. Молодец. И Фабрикант молодец, что не прошел тогда мимо самородка, углядел и обласкал. А ведь мог просто растоптать…»