Тайный брак (СИ) - Мишина Соня. Страница 37

― Щедрых посетителей, почтенный рейв! ― слегка поклонился сын Дома Ночи.

― И тебе не хворать, добрый человек. С чем пожаловал? ― старик поднял на Эйлерта слезящиеся от старости глаза. 

― Хотел разузнать, нет ли при траттории гостевых комнат, где переночевать можно. 

― Сожалею, рейв. У нас пришлых гостей почитай не бывает, а те, что заглядывают, обычно с кем-то из местных приходят, у которых остановились.

― Тогда, может, подскажете, где можно преклонить голову страннику, у которого среди горожан нет ни одного знакомца? 

Эйлерт и не подозревал, что в небольших городах на окраине королевства так трудно отыскать заезжий двор или другой гостеприимный дом. Раньше он останавливался вместе со своим отрядом только в казармах при крепостях, где для военно-магической элиты всегда был готов и стол, и койка.

― Ты задаешь подозрительные вопросы, рейв. Судя по твоему виду, поездить по миру тебе пришлось немало. ― Рейв Гагару прищурился. ― Тогда как ты можешь не знать, что в каждом городе Орден Храмовников держит кельи для гостей? Ступай в Храм Четырех. Там найдешь то, о чем спрашиваешь. 

Эйлерт оправдываться и объясняться не стал. Кивнул в знак признательности, простился и вышел. Дорогу к Храму, где синеглазка стала его законной женой, он помнил преотлично. Вот только идти туда ― значило бередить воспоминания, которые сейчас, когда Анналейса исчезла, причиняли неожиданно острую боль. 

«Обещала ведь ждать, ― кольнула запоздалая обида. ― А сама уехала даже раньше, чем в Шарсоле стало известно об исходе битвы с драконами!» 

Когда новый владелец мастерской искал в свитке имя меглера, Эйлерту удалось заглянуть краем глаза в купчую и увидеть дату сделки. Теперь он знал, что Лейса избавилась от родительского наследства не позднее, чем на второй день после отъезда отряда магов в сторону Гнездовья. Слишком быстро! Куда она так спешила? Ведь намеревалась бороться за дом до последнего! Даже замуж ради этого вышла ― за первого встречного. 

Ноги сами несли сына Дома Ночи по знакомым улицам и проулкам. Сейчас, когда на город опустилась ночь, они были темными, безлюдными. Таким же темным, беспросветным и одиноким показалось вдруг Эйлерту его собственное будущее. Даже Храм Четырех, сияющий огоньками лампад и свечей, не смог развеять уныния. Напротив, теперь и здесь, в самом средоточии магической сути мира, Эйлерт почувствовал себя совсем чужим, ведь магия перестала повиноваться ему, словно Столп внезапно отвернулся от своего сына…

Разглядеть в темноте что-то, помимо главного входа в храм, Эйлерт не смог, а потому поднялся по ступеням, вошел в арку, которую вместо дверей защищала от любой непогоды магическая завеса. Бросил серебряную монетку в прорезь ящика для пожертвований. Ящик ответил мелодичным перезвоном. Откуда-то из-за алтаря донесся голос храмовника.

― С чем пришел, путник? Чего ищешь?

― Благословения Четырех и ночлега, ― Эйлерт услышал, как хрипло звучит собственный голос, и вдруг понял, что волнуется так, что даже в горле пересохло. 

― Подойди к алтарю. Возложи на него ладони. Когда получишь ответ Столпов, пойдешь в правый придел. Там тебя встретят и отведут в келью, где найдешь все для отдыха. 

― Такки… ― Сыном Дома Ночи все больше овладевала усталость. 

Не окрепший толком после ранений, он выдержал пятидневный путь, пешком прошел половину Шарсола, выпил кружку хмельной бракаренсы и теперь просто валился с ног. Но с храмовниками не спорят. Им лучше знать, что посоветовать человеку, явившемуся в Храм Четырех. 

Эйлерт подошел к алтарю. Положил на него ладони.  Закрыл глаза, готовясь получить знак, но не слишком надеясь, что Столпы обратят внимание на какого-то несчастного мага, утратившего силу. 

Сделал глубокий вдох, и тут…

Свет охватил его голову. Тьма окутала его ноги. Алое сияние рассвета опалило правую руку. Сумерки заката холодной влажной петлей обвили левое запястье. Столпы отозвались! Четыре потока силы влились в бренное человеческое тело, потянули каждый в свою сторону ― все настойчивее, с нарастающей мощью!

Эйлерт напрягся. Стиснул зубы. Он не понимал, что происходит! Никогда раньше он не слышал, чтобы Столпы буквально рвали мага, будто каждый хотел завладеть им безраздельно, поглотить, утащить к самим истокам… 

― Помогите… ― попытался окликнуть храмовника, но голос пропал, и губы шевельнулись беззвучно.

Столпы и не думали останавливаться! Сила лилась стремительным неудержимым потоком, пронзала насквозь, бурлила и ворочалась внутри, под сердцем, разрасталась в четырехцветный шар. Эйлерту казалось, что сейчас этот шар разорвет его на части, вскроет грудную клетку и вырвется наружу! Он со стоном опустился на колени, держась за алтарь, как за опору. Запрокинул голову, зарычал хрипло, болезненно. 

И вдруг понял: он не должен сопротивляться. Будет проще, если он позволит всем четырем потокам течь через себя так, как им самим угодно. Маг резко расслабил тело. Приоткрыл рот, часто и трудно дыша. Сила будто только того и ждала. Четыре потока, переплетаясь, но не перемешиваясь, единым столбом устремились вверх из груди Эйлерта, точно из-под сердца, из того места, где разбухал, ширился и ярился шар невиданной мощи. 

Вверху, под четырехгранным пирамидальным куполом, раздался многоголосный звон колоколов. Эйлерту он показался оглушительным. Маг оторвал ладони от алтаря, сжал ими голову, прикрывая уши, склонился лбом к полу и замер, обессиленный, почти теряя сознание. Потоки силы, пронзавшие его, исчезли, оставив после себя недоумение: что это было? Если Столпы таким образом послали свой Знак ― то что он значит?

…Плеча Эйлерта коснулась крепкая мужская ладонь. Потянула вверх, помогая подняться на ноги. Прозвучал голос, который Эйлерт слышал, когда вошел в храм. 

― Позволь, я сам проведу тебя в келью. Тебе следует хорошо отдохнуть перед дальней дорогой, Наследник!

22. Анналейса

Анналейса закрыла глаза, призвала свой новый Дар ― ночное зрение ― и решительно шагнула во тьму пещеры.

***

Ночное зрение не помогло. Целых три шага Анналейса сделала вслепую, будто шла дорогой Ночи. Только кто мог отворить проход в ночь здесь, в пещере под обрывистым берегом?

Ответ ворвался в уши Лейсы незнакомым мужским голосом:

― Можете открыть глаза, нэйта Ренсли. Или прикажете называть вас рейва Дагейд? 

― Ренсли, ― выбрала Лейса, ни на миг не задумываясь. ― Старое имя должно остаться в прошлой жизни. 

― Правильный настрой, нэйта. Зовите меня квелл Лёре. Я буду вашим патроном все время, пока вы остаетесь под опекой Ордена Молчунов. 

― Рада знакомству, квелл, ― Лейса заставила себя ответить вежливым поклоном и тут же забросала патрона вопросами. ― Зачем эта тьма на входе? И кстати, там, на берегу остались моя сестра и няня. Я бы хотела забрать их или вернуться к ним!

Она рассматривала мужчину, который представился квеллом Лёре, с любопытством и одновременно требовательно. Беспокойство за двух самых близких людей ни на миг не отпускало ее. Но все же Лейса успела оценить и высокий рост, и ширину плеч закатника, и то, как его темно-серые волосы и глаза красиво контрастируют с бледной кожей высокого лба. С виду маг был на десяток лет моложе, чем капитан Сланк, и намного более привлекателен. 

Он добродушно усмехнулся в ответ на горячность Анналейсы:

― Вашу сестру и няню уже встретили и провели в соседнюю пещеру. Сейчас туда же переносят ваши вещи. Тьма на входе ― магическая завеса. Она защищает пещеры от любопытных глаз. Мало ли, кто будет сплавляться по реке или гулять по другому берегу. Скажите, нэйта Ренсли, вы согласитесь жить отдельно от ваших родственниц?

― Что значит ― отдельно? Вы хотите нас разлучить? ― Лейса не сумела скрыть своего испуга.

Она так привыкла засыпать и просыпаться в обнимку с маленькой Маурой и советоваться с няней по любому поводу, что не могла себе представить другой жизни!