Его сладкая месть (СИ) - "Extazyflame". Страница 24

— Алекс, не надо. Я прошу тебя…

Наощупь стена была вовсе не холодная, но грубая, шершавая. Как в тюремной камере, должно быть. По телу пробежала дрожь, я закусила губу, вытянув руки так, как от меня потребовали. Браслеты глухо звякнули о поверхность.

— Если не хочешь спать прикованной стоя, руки не отрывай. И постарайся не двигаться.

Я подняла голову вверх. Лучше бы не поднимала. Теперь у меня уже не оставалось сомнений, зачем эти хромированные кольца, впаянные в стену.

«Марина, он просто решил тебя напугать и тем самым добиться послушания. Это демонстрация власти. С ходу в такие жесткие условия никто тебя не бросит, даже Юлька об этом намекала», — так я пыталась себя успокоить. Чего ждёт Крейн? Моих слез? Падения на колени и раскаяния в том, что я ушла? Похоже. Мне надо собрать свою волю в кулак и сыграть эту роль, чтобы не оставаться в мрачной комнате, похожей на камеру пыток. Пусть и без сопутствующего снаряжения.

Неторопливые шаги за спиной заставили меня втянуть воздух сквозь зубы и затаить дыхание. Но когда пальцы Крейна коснулись моего позвоночника и легким нажимом провели вниз, к копчику, ниже, между полушариями ягодиц, я вздрогнула.

— Я сказал, не двигаться, — тотчас же напомнил о моем положении Алекс, усилив нажим, вызвав во мне то ли протестующий, то ли сладкий всхлип. Хотелось верить, что все же первый вариант.

— У тебя будет достаточно времени на слезы.

Его руки двинулись ниже, по бедрам, икрам, щиколоткам, оставляя разгоряченные метки. А я прикусила губу, потому что после его слов внутри действительно зрело желание расплакаться, чтобы уничтожить отклик тела на его прикосновения. Моя дрожь была всего лишь проявлением тщательно задавленного сознанием желания. Я не хотела себе в этом признаваться, чтобы окончательно не сойти с ума.

Знакомые металлические силки попеременно обхватили мои щиколотки. Я едва не сломала ногти о шершавую поверхность стены, отрицая происходящее. Зачем? Да все равно, пусть только не оставит меня здесь. Поиграется и позволит уснуть в нормальной постели.

Алекс выпрямился, прижавшись ко мне всем телом. Я ощутила его тепло сквозь одежду, от которой он так и не думал избавляться. Ладони легли на мои плечи.

— Тише, Марина, — он как будто решил добить меня обманчивой лаской своего глубокого голоса. — Все не так страшно, как тебе кажется. Ты привыкнешь.

«Это невозможно! — с каждой минутой осознание происходящего только крепло. — Только ненависть способна обрекать на такое! Если он меня ненавидит, я не выйду отсюда живой…»

— Цвет помнишь? — сталь и несгибаемость его чувственного голоса до шока диссонировали с нежным поглаживанием пальцев.

— П…помню, — выдохнула я в серую стену.

— Тебе нечего здесь бояться.

Он что, ударился головой? Что он такое говорит? Слышит ли сам себя?

Додумать череду хаотичных мыслей я не успела. Алекс накрыл мою грудь ладонью, сжав сосок между пальцами. Чуть сильнее, чем требовалось для обычной ласки.

Меня буквально подбросило на месте. Безжалостные стрелы удовольствия прошили навылет каждую клеточку дрожащего тела. Проклиная собственную слабость и свою зависимость от этого мужчины, я прогнула спину, вжимаясь попкой в его пах. Как будто меня полчаса назад не отмели без особой нежности.

Алекс убрал ладонь так резко, что я едва не застонала от протеста. Наклонился к моему уху, отрывисто лизнул ушную раковину.

— Ты ведь не думаешь, — его голос был так же холоден, как лед, — Что сможешь удержать меня этим здесь на дольше, чем мне потребуется времени, чтобы растянуть тебя на цепях?..

Меня как будто бросили в ледяную воду после критической температуры сауны или парилки. Слова Крейна бились в сознание, заставляя меня всхлипывать уже с иной тональностью и едва ли понимать, что именно он говорит. Страх и возбуждение буквально выжгли меня изнутри.

А он не собирался останавливать. В тот момент я поняла, что калечить чужое сознание — целое искусство. Раскачивать на эмоциональных качелях так, чтобы я забыла собственное имя и с легкостью приняла новое…

Ладонь Крейна нырнула между моих раздвинутых бедер с нажимом, причиняя боль. Боль, которая взорвалась вспышкой сладострастной пульсации в тот же миг. Это просто защитная реакция, плюс мне не дали кончить, потому что я не могу испытывать подобное, особенно зная, что меня ждет!

Движением ноги Алекс заставил меня расставить ноги шире. Я едва устояла на ногах, попытавшись отнять руки от стены.

— Уберешь их — будешь спать стоя, — пообещал мой монстр, лаская мою горячую плоть с нажимом и давлением.

Я потеряла над собой контроль. Потерлась о его горячую ладонь, со стыдом осознав, что мои греховные соки только что щедро оросили его длинные пальцы. Только бы Алекс не стал бить меня моим же оружием…

— Так заводит новое место заключения? — растягивая влагу по лепестками моей киски, сухо поинтересовался мужчина. — Что ж. Легче будет принять неизбежное.

Его ладонь обожгла ударом мою внутреннюю поверхность бедра. Сладкий пульс охватил вслед за этим все тело, я едва успела загасить на губах свой протяжный стон.

— Тебе понравится, — задержав ладонь на пульсирующей от удара коже, произнес Алекс. — А теперь на колени. Прямо здесь, у стены.

Это стало едва ли не спасением, потому что ноги меня уже не держали. Все тело дрожало натянутой струной от смешения эмоций, превалирующей из них была жажда близости — пусть даже с тем, кто без купюр заявил о своем намерении уничтожить меня. Не отрывая рук от стены, чтобы не упасть, я медленно опустилась на теплый, явно с подогревом, пол.

— Умница, — потянув за прядь моих волос, похвалил Алекс, отстраняясь. Я перестала соображать окончательно. На колени, чтобы сделать ему минет? Или он решил меня добить классической позой, которая, как говорила Юлька, называется «позой покорности»? Я совсем запуталась.

А Алекс тем временем щёлкнул пультом, вследствие чего зашумела система климат-контроля, и неторопливо раскатал матрац прямо у моих ног.

— Ложись, — прозвучал новый приказ.

Я подчинилась только потому, что у меня внутри была надежда на то, что сейчас я все-таки смогу кончить и избавиться от такой неправильной и унизительной реакции на все действия Крейна. То, что укладывал он меня на этот матрац вовсе не для близости, мне просто не пришло в голову. Психика решила пощадить, хоть и ненадолго.

— Ты… ты потом заберешь меня отсюда? — все же не сдержалась я. Крейн присел на корточки, вглядываясь в мое лицо.

— Запомни, Марина. Только моя воля и твое беспрекословное подчинение.

От этих слов повеяло неизбежностью. Мои пальцы сжали упругую ткань матраца поверх тонкой простыни, но Крейн перехватил руки и вытянул их над головой, сжав запястья в одной ладони.

Я не успела ничего понять даже тогда, когда услышала звон цепи над головой. Все это представлялось мне кошмарным сном, и я до последнего не верила, что все слова Алекса скоро станут действиями. С глухим щелчком цепь соединила мои запястья за колечки оков.

— Ни одного лишнего движения, Марина. Пока на это не будет моей воли.

Я теперь натурально оцепенела. Боясь пошевелить руками и поверить в то, что меня действительно приковали, как цепную зверушку. Даже покачала головой, отрицая. И это промедление позволило Крейну так же неторопливо, будто ему было все рано, что я начну сопротивляться, сменить местоположение и зафиксировать длину цепи на браслетах на моих ногах.

Закричать я не успела. Алекс сжал мой подбородок и накрыл ошеломленно раскрытый рот поцелуем собственника. Это только сильнее углубило мой шок — до такой степени, что когда он разорвал поцелуй и накрыл глаза темной повязкой, я только судорожно вздохнула.

На меня обрушилась темнота. Такая же глубокая и беспросветная, как душа того, кто обрек меня на все эти испытания.

— Ты останешься здесь, — провел по моему животу кониками пальцев Крейн. — И первый совет, избавь меня от своей истерики. Как ты правильно заметила — это сделка. На переговорах ты, надеюсь, не истеришь?