День дурака (СИ) - Матуш Татьяна. Страница 38

Синагога, кстати, оказалась на месте.

Рядом расположился небольшой ресторан, где подавали форшмак, рубленое яйцо со шкварками, хумус с бараниной и гефилте фиш. И – не совсем по кашруту, но дико вкусные роллы и пиццу.

Расплатившись с таксистом, Вязов спустился в подвальчик ресторана, с удовольствием окунулся в тепло, уют и почти домашние запахи с кухни, повесил куртку на вешалку у входа.

Час был ранним, в заведении никого не было, но официант, не показывая удивления, подошел к раннему клиенту и поинтересовался, чем может быть полезен.

- А что у вас есть? – поинтересовался Вязов, - готовое, или то, что можно быстро приготовить. Только не роллы.

Официант понимающе улыбнулся краем губ.

- Мясо с луком в горшочке. Две порции остались со вчерашнего вечера, но, если вы разбираетесь, эти – еще вкуснее.

- Погрей немного и тащи. Обе, - решил Степан.

С аппетитом позавтракав (а заодно и пообедав), Вязов устроился за столом вольготнее, с чашкой кофе, ожидая, когда к нему подойдет Самуил Маркович.

Старый пройдоха (куда там Гамори) ждать себя не заставил, и нарисовался у столика, едва Вязов успел толком расслабится и принять за аксиому, что, в общем и целом, жизнь хороша, а частности – проходящи.

- Утро доброе, как мясо?

Вязов добродушно улыбнулся и кивнул знакомцу, предлагая садиться напротив.

- Мясо отличное и кофе выше всяких похвал… Мне бы к нему еще десерт… особенный. Такой, какой только у вас подают.

- И что же желает уважаемый гость? – подобрался пожилой еврей.

- Задушевного разговора.

Хозяин заведения растянул губы в улыбке. Глаза – отдельны разговор, ну да Вязову на нем не жениться.

- Вот ты, Самуил Маркович, умный человек, - издалека зашел Вязов, - наверняка у тебя есть мысли, по поводу того, что происходит с городом?

- Так они у всех есть, - пройдоха пожал узкими плечами.

- Это точно, - с энтузиазмом покивал Вязов, - я вот недавно слышал версию, что все это устроили жиды на пару с американцами. Как думаешь, есть в этом зерно истины?

Сощурился. От глаз по лицу побежали длинные морщинки, которые должны были, по замыслу, изображать добродушную иронию. Но светлые глаза остались холодными, и фокус не удался.

- Подумай сам, Степан Васильевич, - еврей пожевал губу, - если б хоть кто-то из избранного народа был на такое способен, сколько бы продержалась Палестинская автономия?.. Вот то-то. По телевизору говорят – «природная аномалия», и я этому верю. До тех пор, пока мне не покажут конкретного человека, или организацию, которая смогла смешать два мира, как коктейль в шейкере.

- То есть, что произошло, ты понял, - уточнил Степан.

- Трудно не понять, - Самуил Маркович пожал плечами.

- И… если тебе покажут такого человека… Что с ним делать будешь? Ведь не просто смотреть, а?

Хозяин ресторана одарил гостя еще одним проницательным взглядом.

- Это вопрос, - протянул он.

- На который у тебя уже есть ответ, - нажал Степан.

Еврей вздохнул.

- Договариваться буду, Степан Васильевич. Что еще тут можно сделать?

- Тебе – ничего, - согласился Степан.

- Что-то еще? – еврей уже нацелился уходить и Степа пошел ва-банк, надеясь если не расколоть, то хотя бы спровоцировать пройдоху.

- Они к тебе уже приходили? И если да, то как? Угрожали или покупали?

- Кто-то может предложить больше, чем Всевышний? – серьезно спросил еврей. И, не дожидаясь ответа, встал. Ответ ему был не нужен.

- Это вряд ли, - буркнул Вязов в удаляющуюся спину. Разговор не вышел. Собственно, выйти он и не мог, Самуил Маркович был широко известен в узких кругах тем, что никогда, с сопливых пятнадцати лет, не делал никаких заявлений без адвоката. Вязов и не надеялся, что еврей проговориться. Но хоть какую-нибудь зацепку разговор дать мог? Хотя бы взгляд…

Сын хозяина небольшого еврейского ресторанчика в провинциальном Калинове был Уважаемым Человеком на Квадратной Миле в Антверпене. Все с больших букв. И если изумруды из Арса текли в каком-то направлении, то только «через здесь», другого-то не было. Тем более, сейчас, когда военные стянули к городу мало не две дивизии.

Следить? Только это и остается.

Придется все же отыскать машину. А для этого, сначала, отыскать пропавший без вести городской морг вмести с девятнадцатью покойниками, двумя санитарами и Пани Зосей.

…На свист арбалетной тетивы он отреагировал инстинктивно, как привык реагировать на любой потенциально опасный звук: упал на землю и кувырком откатился под защиту ближайшего черного джипа.

Спустя мгновение, во время которого не происходило ничего, даже воздух, казалось, не шевелился, Вязов осторожно приподнял голову и скосил глаза в том направлении, где он стоял совсем недавно.

В земле торчала стрела, оперенная белым. Перьев было три, а древко – очень коротким и толстым.

«Историк хотел стрелу для опознания, - подумалось Вязову, - вот и стрела. Получи и распишись. Теперь как бы ее извлечь, не получив еще одну, на этот раз в голову».

Дело осложнялось тем, что высунуться из-за джипа и посмотреть, где окопался этот Робин Гуд, было, мягко говоря, не очень умно. Лучше уж сразу нарисовать на лбу мишень.

Степа подобрал валявшуюся на земле пластиковую бутылку, надел на нее свою шапку-плевок и попытался высунуть из-за колеса… В ту же секунду раздался противный свист, руку рвануло так, что чуть из плеча не выдернуло, а шапочка приказала долго жить, пришпиленная к деревянной скамье в пяти шагах от «бруствера».

Сигнализация истошно взвыла. Степа дул на пальцы, когда в доме напротив распахнулась балконная дверь, вылетел заспанный мужик в махровом халате и заорал, легко перекрывая сирену шаляпинским басом: «А ну, отошел от машины, ублюдочный наркоман, сейчас я тебя на телефон сфотогафирую!»

- Страшная угроза, - подумал Степа.

Неведомый стрелок, похоже, впечатлился сильнее. Правда, неизвестно чем: сигналкой, воплями или тем, что в доме начали открываться окна. В зеркало заднего вида Степа успел заметить, как в узком переулке мелькнул темно-синий плащ…

Вязов рванул следом, едва успев прихватить первую стрелу. Вторая сидела в дереве слишком глубоко, раскачать и вытащить ее, было, конечно, реально, но не быстро.

Переулок оказался знакомым, Калиновским, и вел коротким путем на площадь, где когда-то располагалась мэрия, а ныне торчало неизвестное деревянное здание с конической крышей.

У его начала Вязов затормозил. Соваться в хитросплетение дворов в одиночку, без прикрытия, пытаясь взять вооруженного и нацеленного на убийство чела, было махровой глупостью. «Качать маятник» он не умел, на юридическом учат другим вещам. Например, быстро соображать.

Если бы ему пришлось организовывать засаду, что бы он сделал в первую очередь? Обеспечил пути отхода и проверил ближайшие дворы на предмет проходимости. Городской житель рванул бы на площадь, там шансы уйти близки к 100%. Но «арсианин», в плаще и с арбалетом, должен был шарахаться от местных машин, автобусов и трамваев, как от чумы. А значит путь его – вниз, к реке. Там тихо, там все выглядит почти привычно.

С низкого старта Вязов бросился самым коротким из известных ему путей наперерез, чтобы встретить наглого пришельца там, где он, предположительно, должен был выйти.

Глава 14 Игра в вертолетики на жизнь

Менестрель обнимал старый, потрепанный инструмент и с интересом смотрел в окно, где мигала разноцветными огнями вывеска лавки (или харчевни, а, может, вообще, веселого дома, по странным символам и еще более странным картинкам этого было не вычислить), проносились удивительные живые повозки, и, самое главное, время от времени в небе появлялось та самая штука, в которую он напрочь не верил. Несмотря на то, что пришельцы, хором, убеждали его, что она есть – и даже летает.

Но – не верилось. Хотелось убедиться самому. Своими глазами увидеть чудо небывалое – вертолет.