Она под запретом (СИ) - Салах Алайна. Страница 38

— С утра ничего не изменилось, — крутанувшись в кресле, я демонстрирую ей свою ступню в бежевом ортопедическом носке. — Ты уже пообедала?

— Ага. Сегодня в меню телятина с кремом из кабачков. Шеф нас балует.

Шеф — это Ильдар, повар местного ресторана, который вот уже второй день любезно упаковывает для меня еду и отправляет её с кем-нибудь из сотрудников. Я так разбаловала себя его кухней, что собственноручно приготовленные блюда уже не кажутся такими вкусными.

— Ты обратно на такси?

— Ага, — киваю я, начиная потрошить содержимое пакета. — На машине в два раза дольше получается, чем пешком дойти, но что делать?

— Терпеть, — пожимает плечами Катя, перед тем как уйти.

Я запускаю ложку в пюре, но до рта её не доношу, потому что отвлекаюсь на звук входящего сообщения. И тут же едва не опрокидываю контейнер на себя.

«Как нога? Стало лучше?»

Даня.

На моей памяти это его первое сообщение, если не считать поздравления с днём рождения, отправленные мне, когда я жила в Лозанне. Про еду я моментально забываю, а мозг начинает метаться, обдумывая ответ. «Спасибо, уже лучше» — слишком банально. «Всё ещё не очень. Как у тебя дела?» — слишком неестественно. Но не ответить нельзя. Данил спрашивает, значит, ему не всё равно.

«Всё уже не так страшно. Спасибо, что беспокоишься. Надеюсь, у тебя всё хорошо».

Да, вот так нормально. Я специально не ставлю в конце сообщения вопрос, чтобы это не выглядело как желание во что бы то ни стало продолжить беседу. Но если Данил вдруг решит ответить, мне будет приятно, конечно.

Гашу экран и заставляю себя вернуться к еде. Просто чтобы не ждать. Последний раз я переписывалась так с Клаусом, когда мы ещё встречались. Классное было время. Каждую СМС я ждала как новогодний подарок. Но мне, конечно, нельзя забывать, что Данил не Клаус. Он парень Луизы. Господи, да разве можно об этом забыть?

В день, когда Данил ушёл из моей квартиры, я много думала о том, что со мной происходит. Как во мне могут уживаться чувства к одному и тяга к другому. И поняла. Данил — это моя мечта, чистая, незамутнённая. К нему меня тянет сердцем. А Арсений — это физиология, похоть, зов гормонов. То, что я не могу получить от Данила в силу обстоятельств, я нашла в сводном брате. Если бы у нас с Даней было будущее, на Арса я бы, разумеется, не взглянула. Для чего? За всю неделю он ни разу не удосужился узнать, как у меня дела.

«Всё в порядке, спасибо. Рад, что тебе лучше. P.S. Думал, твоя ступня пришлёт мне селфи».

Я улыбаюсь целых две минуты, глядя на это сообщение, но ответа не отправляю. Просто не знаю, что написать, чтобы это не выглядело как флирт.

Из кабинета я выхожу на пятнадцать минут раньше официального окончания рабочего дня. Моё непосредственное руководство дало на это добро, чтобы я не толкалась в лифте с остальными сотрудниками.

Спустившись в вестибюль, лезу в сумку за телефоном, чтобы вызвать такси (оно как раз успевает подъехать к тому времени, когда я доковыляю до двери), но замечаю знакомую фигуру возле ресепшена и замираю. Арсений. Наконец решил почтить наш отель своим визитом.

Он разговаривает с незнакомым мужчиной средних лет. Судя по тому, что он несколько раз указывает головой наверх, речь идёт о террасе. Про себя я фыркаю: «Конечно, речь идёт о террасе. Не думаешь же ты, что он справиться о твоём самочувствии приехал?»

На всякий случай ощупываю волосы и поправляю подол. Не успела взглянуть на себя в зеркало перед выходом. Конечно, эти сабо немного нелепо смотрятся с юбкой-карандашом, но что поделать, если ни во что другое ноги не влезают?

Вскинув подбородок, я начинаю идти. Делать это с достоинством при распухшей лодыжке очень сложно, но я стараюсь. Сейчас, глядя на широкую спину, обтянутую голубой рубашкой, я вдруг начинаю злиться. На себя в первую очередь. За то, что была такой дурой и несколько дней посвятила мыслям о человеке, который того не стоит. Своей заботой и небезразличием Данил напомнил мне, какими должны быть отношения между людьми. Это точно не животный секс, после которого оба делают вид, что друг с другом не знакомы.

Арсений, будто услышав мои мысли, оборачивается. Наши взгляды пересекаются, и злость во мне сдувается, замещаясь нервным дребезжанием сердца и растущей робостью. Ну вот, снова. Лучше бы оставался стоять спиной.

Его глаза меряют меня с головы до пят, и отворачиваться Арсений явно не планирует. То ещё удовольствие — ковылять как раненый краб под прицелом его взгляда.

— Здесь должны быть удобства для инвалидов. В кресле-каталке до выхода ты бы добралась быстрее.

Как и всегда, он говорит это без тени юмора. Отвратительный человек.

— Я запнулась о порог на террасе, которую ты сделал, — ворчу я, отводя глаза. Не умею я говорить дерзко и язвительно. Арсений меня живьём проглотит.

Он хмурится и что-то раздражённо бормочет себе под нос, явно обращаясь не ко мне. «Я же ему говорил» или что-то вроде того.

Ну и чего я всё ещё здесь стою? Надеюсь на дружескую беседу? Надо идти. Такси вызову на улице.

— Созвонимся, Григорий Андреевич, — Арсений поворачивается к своему собеседнику и пожимает ему руку. — По второй гостинице то же самое.

Я делаю новый шаг. Это ведь нормально, что мы не прощаемся? У нас никогда не было такой традиции.

— Ты в таком состоянии пешком до дома ходишь? — вибрация голоса Арсения касается моего затылка, рецепторы обдаёт запахом его пряной туалетной воды.

— Нет. Второй день вызываю такси.

— Разумное решение.

Он продолжает идти рядом, и мы вместе выходим на крыльцо. Арсений явно никуда не торопится, потому что и не думает идти к своей машине. Может быть, у него ещё какая-то встреча? Окончательно растерявшись, я утыкаюсь в телефон. Бездумно мотаю иконки приложений, то и дело напоминая себе, что мне нужно вызвать такси. Это то, о чём я себе говорила. Рядом с Арсением нервы всегда находятся в напряжении.

— Я довезу, — его пальцы по-хозяйски смыкаются на моём локте и тянут.

Вот что я за человек? Только что злилась на него, а сейчас молча ковыляю следом. И снова неуместный трепет в животе поднимается. Могла бы, кстати, соврать, что скоро подъедет такси.

Арсений открывает дверь своей машины, терпеливо ждёт, пока я усядусь внутрь. Мне становится неловко за свою медлительность, поэтому я поясняю:

— У меня вывих. Врачи сказали, что только через пару недель смогу нормально ходить.

Арсений коротко кивает.

— Луиза мне рассказала.

Я смотрю, как он обходит капот, и непроизвольно сжимаю кулаки. Знал, но не позвонил и не написал. Не то чтобы от него следовало ждать подобного, но Даня, например, это сделал. Когда он вернулся из Екатеринбурга? Нога у меня уже пару дней как подвёрнута.

Машина трогается, я пристёгиваюсь и отворачиваюсь к окну. Мы ведь не обязаны поддерживать беседу. Арсений просто был в отеле по работе и любезно согласился проехать лишние пару кварталов, которые ему наверняка по пути.

— Бардачок открой, — негромко распоряжается он. — Там мазь лежит.

Я растерянно смотрю на его профиль, не до конца понимая, к кому Арсений обращается, и когда не вижу телефона возле его уха, соображаю, что ко мне. Осторожно отщёлкиваю крышку бардачка, отодвигаю в сторону свёрнутый вдвое файл и флакон туалетной воды. За ними действительно лежит небольшая коробка. Я подношу её к глазам. Написано по-немецки.

— Снимает отёк и обезболивает, — поясняет Арсений, не отрывая взгляда от дороги. — Мне при растяжениях много раз помогала.

Я кручу тюбик в руках и не могу перестать моргать. Он купил её для меня? Что-то из разряда фантастики. Но коробка запечатанная, значит, он точно ей не пользовался. Хотя у него таких может быть несколько. Арсений же постоянно тренируется, наверняка у него в багажнике есть запас. Вот это больше похоже на правду. Но всё равно приятно. Очень. Мог ведь ничего не предлагать.

— Спасибо тебе большое, — злость окончательно улетучилась, ей на смену лезет улыбка. Я её прячу, чтобы не спугнуть его внезапное расположение.