Боярин. Князь Рязанский. Книга 1 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич. Страница 48

— Звиняй, Михась… — поморщился Царь.

— Бывает…

Иван, щёлкнув предохранителем сразу в самый низ, шарахнул по бревну длинной очередью. Я вовремя подставил руку, задерживая движение ствола влево. Первые пули затюкали по стволу, разбрасывая щепки, остальные выбили брызги изо льда.

Иван вернул ствол на линию прицеливания, и снова нажал на крючок.

— Бабабабабах! — Рявкнул автомат и затих.

Подёргав крючок, Иван обернулся ко мне. Я перехватил автомат.

— Всё, кино кончилось! Зарядов ещё мало сделали.

— Вот это пищаль! — Восхищённо воскликнул Царевич. — Это ж сколько татарвы можно положить!?

— Это ж сколько зарядов надо, чтобы всю татарву положить? — Перефразировал я его.

— Когда будет нужно, я вам пришлю моих стрельцов. Думаю, тысячи будет достаточно, чтобы сдержать любое войско. А двух этих орудий, чтобы взять любую крепость.

— Я не хотел бы прямо сейчас начинать войну с Римом, — сказал Йиржи.

— А сейчас и не надо. Пока надо готовиться. Провиант, фураж, сбруя… Пусть Император проведёт свои войска в помощь Венгрии. Там они и останутся. А после смерти Чешского Короля, когда соберётся Сейм… Надо кардинально решать с католической партией.

Со многими решать надо будет кардинально. Если вам самому будет трудно, то скажите мне. Я буду здесь к тому времени, хорошо?

— Хорошо…

— Пока всё будет идти, как прописано судьбой, только короноваться не надо. И обещаний Риму давать не надо. И подкупать никого не надо. Пусть на Сейме проявятся все враги. Протестов всё равно не избежать, и лучше врагов собрать всех в одном месте, и решить с ними со всеми, разом. К заседанию Сейма я, со своими бойцами, буду здесь.

Особенно, хотел бы вас предостеречь от соглашения с Рожмбергами. Не отдавайте им долговые расписки. Я своей магией не вижу на Сейме ни одного их представителя. А надо, чтобы они были. Поэтому, вы не усиливайте свою позицию, и не идите ни на какие договорённости, кроме сохранения панам земель, захваченных ими во время гуситских войн.

Земли недовольных панов, а их будет много, потом перейдут в государственный фонд.

Глава пятнадцатая

На счет патронов я царевичу тогда соврал. Патронов уже сейчас у нас было около миллиона штук. После захвата Польши пруссами я разместил у них заказы на изготовление из латуни заготовок для гильз и пуль. И меди, и цинка в Польше достаточно, однако литьё латуни находилось под запретом, так как из неё штамповали поддельные «золотые» деньги.

Я выкупил все цинковые и часть медных польских рудников, получил у короля Пруссии патент на литьё латуни, и наши с тестем заводы штамповали заготовки в огромном количестве. Правда, он не знал, что это такое, и не признал в ней, нашу заготовку, даже, после того, как увидел автоматную гильзу. Доводили заготовки до вида гильз и пуль в нашем Лоеве на гидропрессах.

Секрет создания гидронасоса для механического пресса был прост. Из-за отсутствия каучука, для изготовления резиновых прокладок мы, использовали переработанную гуттаперчу, получаемую из растущего по всей территории Литовского княжества растения Бересклет.

Сейчас, по моим расчетам, мы были обеспечены резиной на много лет вперёд. К тому же, в первую весну мы засадили этим деревом все доступные влажные участки. Кора и корни дерева шли на резину, а из его прочной древесины изготовлялись веретена и челноки для наших ткацких машин, сапожные гвозди.

Во вращение гидронасосы приводились паровыми машинами. До электромоторов у нас пока не доходили руки, да и не хватало меди.

Капсюли тоже делали в Лоеве.

Когда я возвратился морем в Гданьск, там меня ждало письмо от Царевича Ивана, в котором он сообщал, что татары подходили к рязанским засекам, но продвигаться за границы не рискнули, повернули назад. Писал, что хорошо сработали пограничные заставы, встретившие татар плотным огнём из пищалей.

Использование телег для доставки стрельцов, пушек и как передвижных крепостей, оправдало себя и там.

Вместе с Ларисой Ивановной, кучей её мамок и нянек мы вернулись в Лоев.

И там я получил сообщение от султана, что Будапешт пал, Вена в осаде. Король Чехии вернулся в Прагу и ведёт переговоры о свадьбе. Янош Хуньяди убит.

Стоял жаркий июнь 1457 года. Не смотря на жару, русская дружина готовилась к спецоперации в Чехии. Одно новшество тянет за собой кучу других. С полигона постоянно слышалась стрельба. Лучшие меткие отбирались в стрелки. Самые шустрые и выносливые из них — в спецроту. Таких спецов набралось триста человек. Вот с ними я и проводил всё своё время.

Сам я был не особый специалист в военном искусстве спецназа. Но, кое-что сам знал, кое-что читал. И вот сейчас и сам учился, и учил бойцов. По скрытности перемещений некоторые из них давали мне сто очков вперёд.

В специальной камуфлированной форме им цены не было. Форму и обувь пошили подстать новому вооружению. Как с автоматом без разгрузки? Я не стал забивать им головы спецназовскими хитростями, которые знал по книжкам.

Основная задача была приучить бойцов к новому оружию. Ходить с ним, бегать, прыгать, ползать, стрелять и просто обслуживать. Каждый, между прочим, отстрелял к концу лета по тысяче выстрелов. Когда-то я слышал фразу, что стрелок начинается с тысячи выстрелов. И я дал им этот лимит. Я прекрасно представлял, какое оружие я им дал, и не хотел, чтобы они косили всех без разбору. Меня интересовали, и я это говорил ежедневно, вбивая в подкорку, только конкретные цели.

Небольшими группами русские спецы стали отбывать в Прагу с торговыми караванами. Время было не спокойное и торговцы нанимали охрану своим товарам. Караваны шли сначала в Пруссию. Там охранников «нанимал» мой тесть и отправлял караван дальше, в Прагу.

В Праге караваны с товаром встречал Николай Фомин. Он купил полуразрушенный Либенский замок, сейчас восстанавливал его, и очень нуждался в строителях. Там он и «пристраивал» наших спецов на работу и «постой», проводя с ними параллельно разборку планов крепостей и изучение топографии местности.

Король Чехии Ладислав вдруг решил перестроить здание пражской ратуши. Рядом за не дорого продавался дом кожевника Микша, который и был приобретён городом. Теперь надо было соединить эти здания. Фомин, в качестве безвозмездной помощи, предложил регенту Йиржи Бочеку «своих» мастеров, которые сразу и приступили к работе. Руководил реконструкцией ратуши я — известный флорентийский архитектор Андреа дель Верроккьо. Необходимые рекомендательные письма от меценатов и от учителя ювелира Верроккьо у мня были.

Моё «портфолио» и моя молодость королю Ладиславу понравились, да и Йиржи настаивал, и меня утвердили архитектором проекта. И мы принялись за дело. За два осенних месяца мы не только установили дополнительный фундамент, стали строить стены перехода, но и пробили проходы в старом, для соединения двух конструкций. «Строителей» у меня было достаточно и стены поднимались быстро.

Как «настоящий флорентийский архитектор» я ходил в широченном черном плаще и чёрном велюровом берете с пером. Я и три моих «подмастерья» успели примелькаться в Праге. Нас узнавали. Мы часто ходили по городу, что-то зарисовывая и записывая. Никого в городе не удивляло, что я говорю на смеси латыни с «немецким наречием» русского языка. Русских купцов было очень много. Поэтому мы здесь не выделялись. Город был большой и красивый. Кирпичные и каменные дома, каменная мостовая.

С разговорным языком в Чехии была ещё большая проблема, чем в России. Наречий было тысячи. В качестве языков межнационального общения чаще использовался немецкий, польский и русский. Но эта проблема существовала, похоже, во всем мире. Великие переселения народов и создали многоязычие, описанное при строительстве «вавилонской башне», когда Бог смешал всем языки. Только начиная с шестнадцатого века «умные люди» начали искусственно создавать национально-государственные языки.