Капитолий - Кард Орсон Скотт. Страница 4

— Ну и как дела?

— Продается неважно. У меня пока что нет имени. Хотя все равно покупают. А недавно пришла хорошая весть: императорским указом все правительственные структуры должны быть перенесены на Кроув. Даже имя планеты собираются менять. На Капитолий. В общем, если все пойдет как надо, каждая занюханная планетка теперь будет вращаться вокруг Кроува — в политическом смысле, естественно. А это означает наплыв клиентов. Означает, что сюда повалят люди, разбирающиеся в искусстве, а всех вояк и торговых крыс, которые испокон веков держали в лапах эту планету, вышибут вон.

— А ты научился говорить цветистыми фразами с тех пор, как мы в последний раз виделись.

— Я почувствовал свободу.

— Я привез тебе подарок. — Берген вручил ему официальный документ, освобождающий от условий контракта.

Дэл прочитал его, расхохотался, перечитал еще раз и вдруг заплакал.

— Берген, — проговорил он, — ты понятия не имеешь…

Ты даже представить себе не можешь, как трудно было.

— Догадываюсь.

— Я не мог сдать экзамен. Один Господь ведает, как я вообще выжил. Но теперь…

— И еще, — сказал Берген. — Экзамен стоит три тысячи. Вот, я принес их тебе.

И он отдал деньги другу.

Дэл подержал их несколько секунд, а затем отдал обратно.

— Стало быть, твой отец умер…

— Да, — кивнул Берген.

— Мне очень жаль. Это, наверное, было большим потрясением для тебя.

— А ты разве не знал?

— Я не читаю газет. Радио у меня нету. А мои чеки ни разу не возвращались.

— Контракт есть контракт, так посчитали управляющие.

Сам вспомни, за так мой отец никогда не освобождал от контрактов.

И они хмуро усмехнулись, вспомнив человека, которого Дэл в последний раз видел три года назад, а Берген — всего лишь вчера.

— А твоя мать?

— Эта сучка погорела на собственных грехах, — ответил Берген, и на этот раз что-то дрогнуло в его голосе.

Дэл коснулся его руки.

— Мне жаль, — произнес он.

И теперь настал черед Бергена разрыдаться.

— Слава Богу, ты все еще мой друг, — наконец проговорил он.

— А ты — мой.

Тут дверь отворилась, и на пороге появилась девушка с полугодовалым младенцем на руках. Она явно не ожидала увидеть Бергена.

— Кажется, у нас гости, — сказала она. — Привет. Меня зовут Анда.

— А меня — Берген.

— Это мой друг Берген, — представил их Дэл. — Моя жена Анда. Мой сын Берген.

— Он столько раз рассказывал мне, как ты умен и красив… Это ведь он настоял, чтобы сына мы назвали в твою честь, — улыбнулась Анда. — И он был прав.

— Вы слишком добры ко мне.

Разговор потек своим чередом, но все шло не так, как ожидал Берген. Смех, шуточки, веселые пикировки, шутливые подколки и оскорбления, которыми обменивались Берген и Дэл в детстве, — всему этому здесь было не место.

Между ними встала Анда. Так они и расстались — на дружественной ноте, вот только в сердце у Бергена словно образовалась пустота. Дэл отверг его дар и вернул деньги за экзамен, приняв одну лишь свободу. Он разделит эту свободу с Андой.

Берген вернулся в Сонные Залы и воспользовался двумя оставшимися годами сомека, дарованными ему новыми привилегиями.

Когда он проснулся в следующий раз, все вокруг изменилось. Кроув теперь звался Капитолием, и планету охватил строительный бум. И компании Бергена играли в нем не последнюю роль.

Строительство проводилось беспорядочно и быстро, и вскоре Берген начал понимать, что без толку бездумно вздымать в небо небоскребы. Капитолий вскоре станет центром торговли, для сотен и сотен планет он будет олицетворять закон и порядок. Пройдет немного времени и планета превратится в один огромный город. И Берген взялся за дело.

Он приказал архитекторам составить план здания, которое покроет сотню квадратных миль и вместит пятьдесят миллионов людей, заводы тяжелой и легкой промышленности, транспортные ветки и систему связи. Крыша здания должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать взлет и посадку не только обыкновенных летательных аппаратов, но и гигантских космических кораблей. На составление подобного плана уйдет немало времени, поэтому Берген в подробностях расписал, что именно должно быть готово к его следующему пробуждению через пять лет.

Оставшуюся часть года Берген провел в сражениях с бюрократами. Он добивался принятия своего проекта как основного плана развития планеты на ближайшее будущее.

Каждый город будет организован подобным образом, поэтому, когда численность населения резко пойдет вверх, города без труда смогут состыковаться друг с другом, этаж к этажу, труба к трубе, и из них сформируется сплошной, единый мегаполис с крышей в виде космопорта и глубоко уходящими в камень шахтами-корнями. Время бодрствования уже практически истекло, когда он наконец одержал победу — и все основные контракты разом отошли к компаниям Бергена Бишопа.

Однако он не забыл Дэла. Застал он его за очередной картиной. Творения Дэла уже пользовались широкой популярностью. Но разговор получился нелегким.

— А, Берген. Земля слухами полнится.

— Рад тебя видеть, Дэл.

— Говорят, ты собираешься ободрать планету как липку и покрыть сталью.

— Да, где-то так. Но не всю.

— А я слышал, что в конце концов все затянет сталью.

Берген нетерпеливо дернул плечами:

— Останутся громадные парки. Многие мили нетронутой земли.

— Пока населения не прибавится в очередной раз. Правильно я понял? Запас на черный денек.

Берген был уязвлен:

— Я пришел поговорить о твоих картинах.

— Ну что ж, — сказал Дэл. — Вот, полюбуйся.

И он вручил Бергену изображение стального монстра, который жидкой волной гноя растекался по зеленым холмам и лугам.

— Отвратительно, — скривился Берген.

— Это твой город. Я позаимствовал этот образ из архитектурных чертежей.

— Мой город вовсе не так уродлив.

— Знаю. Но задача художника заключается в том, чтобы делать прекрасное еще более прекрасным, а уродливое — еще более уродливым.

— Должна же Империя иметь свою столицу.

— Но должна ли столица превращаться в империю?

— Почему ты так озлоблен? — спросил Берген, искренне встревоженный состоянием друга. — Вот уже долгие годы люди рвут планеты на части. Что на тебя нашло?

— Ничего.

— А где Анда? Где твой сын?

— Понятия не имею. И не жалею об этом. — Дэл подошел к картине, изображающей закат, и ударил кулаком прямо в центр холста, прорвав в полотне огромную дыру.

— Дэл! — воскликнул Берген. — Что ты делаешь?!

— Я ее создал. Я имею право ее уничтожить.

— Почему Анда ушла от тебя?

— Я провалил экзамен. Ей сделал предложение какой-то парень, который пообещал сомек. Она согласилась.

— Быть того не может. Ты провалил экзамен на сомек?

— Мои картины подлежали оценке. Кроме того, когда тебе уже двадцать шесть, требования возрастают. Они уже гораздо выше.

— Двадцать шесть…, но нам же всего…

— Это тебе всего двадцать один. А мне уже двадцать шесть, и я быстро старею. — Дэл подошел к двери и распахнул ее настежь. — Убирайся, Берген. Я скоро умру. Через пару твоих лет я превращусь в никчемного старикашку, поэтому, прошу тебя, не приходи больше. Не утруждай себя.

Действуй, как действовал, грабь эту планету, пока она еще приносит прибыль.

Берген ушел. Он был обижен столь несправедливым обращением и никак не мог понять, с чего вдруг Дэл так возненавидел его. Если бы Дэл взял те деньги, что Берген предлагал ему два года назад, то успел бы подать запрос на тест, когда еще мог его пройти. Он сам виноват, Берген здесь ни при чем. И нечестно винить в чем-либо его.

Три пробуждения подряд Берген не виделся с Дэлом.

Память о поселившейся в друге ожесточенности была слишком свежа. Вместо этого Берген сосредоточился на строительстве своих городов. Полмиллиона человек работали на него, двенадцать городов одновременно поднимались над равниной. Большей частью земля оставалась непотревоженной, но города вознеслись на такую высоту, что ветра исчезли, а деревья-хлысты начали вымирать. Кто же знал, что семена должны были падать в землю с высоты не более метра и что без сильных ветров, которые пригибали деревья к земле, семечки, летя с самых вершин, разбивались и погибали? Через пятьдесят лет с лица планеты исчезнет последнее дерево-хлыст. И слишком поздно что-либо менять.